He knows

      Бесконечная череда интервью и съемок, кажется, никогда не закончится. Особенно сейчас, в рамках мирового тура, когда компания заинтересована в продвижении группы за пределами Южной Кореи. При этом каждый участник относится к подобным мероприятиям по-разному. Феликс и Чан, как носители английского языка, свободно отвечают на вопросы ведущих шоу или представителей известных по всему миру журналов, много шутят и острят, чувствуя в полной мере отсутствие ограничений. Вместе с тем оба парня стараются не забываться, создавая комфортную обстановку для своих ребят: австралийцы переводят им на корейский наиболее сложные для понимания реплики, помогают правильно составить предложения, исправляют в процессе. Всё сводится к тому, чтобы молодые люди на время сломали языковой барьер и погрузились в общение с дружелюбными незнакомцами, выполняющими свою работу, ровно как и участники группы.       Сложнее всего адаптируется Минхо. Обычно он игнорирует беспокойство парней, прикрываясь фразой: «Если вы радуетесь и веселитесь в такие моменты, я счастлив». Однако от ребят никогда не получается скрыть тот факт, что Ли ведет себя отстраненно, когда люди вокруг болтают на английском, по непонятным причинам смеются или дружно вздыхают. Минхо смирился: мемберы не могут постоянно отвлекаться на мертвый груз в его лице, когда беседа в самом разгаре. Он не имеет права злиться или обижаться, поскольку те, с кем молодой человек уже несколько лет в одной команде, прикладывают усилия для изучения языка, в то время как Ли еле-еле справляется с данной задачей. Даже объяснения Феликса не помогают — изученные с ним в свободное время слова вылетают из головы практически сразу, когда короткие занятия заканчиваются, про что-то посложнее говорить не приходится.       В течение самих съемок или чего бы там ни было, Джисон, сидящий, как правило, рядом с Ли, пытается вывести Минхо в более-менее стабильное состояние: он часто закидывает руку на плечи старшего, легко обнимая, незаметно сжимает его пальцы в знак поддержки, шепчет на ухо всякие успокаивающие фразы. И чаще всего действия Хана в самом деле спасают, да так, что Минхо периодически включается в обсуждение каких-то вещей. Подобное происходит нечасто, но повышенное настроение Ли вызывает у остальных мемберов самые искренние улыбки. Хоть Минхо и ощущает вину за то, что он отвлекает окружающих, на первый план всегда выходит благодарность к друзьям. Да, именно к ним, иначе парень назвать ребят не сможет.       Младшие всегда отвечают на заботу Ли тем же, и потому в такие вот моменты они затихают, пока Минхо что-то рассказывает, внимают каждому его слову и одобрительно кивают головами. Окружающие со стороны подмечают изменения в поведении участников, когда один из главных танцоров решается поведать о каких-то моментах из своей жизни, из-за чего уважение к группе растет в геометрической прогрессии. И парню остается радоваться тому, что по жизни он идет рука об руку с хорошими людьми.       Однако сегодняшнее интервью ломает Минхо.       Когда мемберы вместе с менеджером подъезжают к нужной студии, сердце в груди Ли начинает биться слишком сильно, чего не бывает даже перед самыми волнительными событиями. Минхо предвзято относится к происходящему, поскольку он представляет, что его ожидает в процессе, хотя подготовка в этот раз не отличается от предыдущих: стоит ребятам зайти в помещение, как вокруг них принимаются бегать стилисты, визажисты, съемочная группа. Несмотря на позднее время и плотный график, парни находят силы на вежливое общение с персоналом и готовность к плодотворному сотрудничеству. Усталость уходит на второй план, вперед же выдвигается привычная приветливость. В этом и заключается одно из бесспорных преимуществ данного музыкального коллектива — от участников не чувствуется лживость, словно те и врать-то не умеют. Таким не каждый человек может похвастаться. А в случае с парнями язык тела говорит всё за них, хотя периодически играть роль любезных людей жизненно необходимо для сохранения образа и репутации.       Ребят одевают в классические костюмы черно-белых тонов. Ко всеобщему удивлению, подобранная одежда садится на молодых мужчин идеально, словно для них сшитая, и главный стилист, с облегчением выдохнув, рассыпается в благодарностях к другим работникам, отлично постаравшимся с выбором образов. Визажистам везет не меньше: они, игнорируя накопившееся изнеможение, довольно быстро делают макияж, причем качественно, без каких-либо ошибок, что не может не радовать вымотавшихся за сутки парней. Джисон, обычно до жути громкий, умудряется время от времени засыпать в кресле, пока стилист укладывает его волосы, и это целиком и полностью отражает общее утомление мемберов — по тому, как ведет себя Хан, можно судить о предшествующей нагрузке на всех участников группы. Хёнджин то и дело сбегает к столику с различными снеками, поскольку вечером нормально поужинать никому не удалось, пока Сынмин, сидя рядом с Чонином на диванчиках в зоне отдыха, осуждающе глядит на жующего хрустящее печенье Хвана, пусть его желудок жалуется на голод не меньше. Чанбин с не отлипающим от него Феликсом, развалившись прямо на полу в укромном уголке, смотрят одно из последних выступлений, и вместе с тем Со комментирует допущенные ошибки и предлагает варианты того, как улучшить пение и рэп Ли. Ликсу, честно говоря, до лампочки, что ему пытается втолковать старший, пока имеется возможность согреться в его крепких объятиях, однако некоторые идеи хёна он мимо ушей не пропускает.       В ту же минуту Минхо, полностью готовый к съемке, стоит в уборной с несколькими кабинками. Он находит временное успокоение в том, что смотрит пронзительно на собственное отражение в огромном зеркале и опускает руки под потоки ледяной воды, льющиеся из-под крана. Старший Ли сильно жалеет о том, что на его лицо уже нанесли всю необходимую косметику, иначе бы парень давно умылся в попытках привести себя в чувство. На фоне белого костюма Минхо выглядит ещё бледнее, чем обычно, пусть визажист, сотворивший магию с его глазами и не только, постарался на славу. Пальцы постепенно немеют, а мозги Ли на место не встают: в голове слишком много мыслей о предстоящем интервью. Крупный американский канал на YouTube, который и пригласил группу в гости, известен настырностью и излишней любопытностью своих блогеров, взявшихся поработать с известными корейскими исполнителями. К сожалению, не все вещи, являющиеся нормой для иностранцев, можно спокойно обсуждать с ребятами, которых на родине съедят за любое лишнее слово, поэтому Ли на фоне общего стресса трясется из-за возможных стычек с новыми людьми. Безусловно, рядом всегда есть Чан, который умеет сглаживать острые углы и переводить в шутку некоторые моменты, да и Минхо, по обыкновению отмалчивающийся в сторонке, вряд ли где-то проколется, однако чьего-либо очередного срыва в конце дня он видеть не хочет. Нервы периодически не выдерживают у Джисона: парадокс во всей красе — на камеру парень рассеивает тревоги Ли, а вне их Хана вытаскивают из эмоционального болота остальные мемберы. На шоу могут и не спросить о чем-то особенном, но переработки, в том числе в виде подобных съемок, плохо сказываются на ментальном состоянии каждого молодого человека. А главное здесь то, что Минхо и Чан в равной степени чувствуют ответственность за младших, потому они всегда стараются избегать потенциально неприятных ситуаций.       Тяжелые думы Ли неожиданно прерывает Чан, когда заходит в помещение к Минхо. Последний вяло реагирует на копошащегося под боком Бана, вставшего рядом с зеркалом. Старший тщательно высматривает любые изъяны в образе, хотя Ли сказал бы, что хён выглядит отлично: его черный пиджак с глубоким вырезом, застегнутый на все пуговицы, соблазнительно открывает вид на накаченную грудь, а серебристая цепь, спускающаяся с шеи на ключицы, лишь подчеркивает красоту парня; брюки того же цвета, что и верх, сидят хорошо, облегая ноги так, что их обладатель не смотрится в данной одежде вульгарно. По действиям Чана Ли делает вывод, что парень волнуется не меньше него.       — Ты как? В норме? — чтобы отвлечься от собственных забот, Минхо переключается на лидера.       — А? Да-да, конечно, — Чан, в последний раз окинув себя придирчивым взглядом, поворачивается к парню, упираясь ладонями в крепкую на вид раковину. Ли уже успел отодвинуться от него, подойдя ближе к основной двери. — Сам-то? Волнуешься ведь?       — Нет, с чего ты взял? — молодой человек скрещивает руки на груди и закатывает глаза, слабо улыбаясь. Но, как бы ни старался Минхо скрыть нервозность, она так или иначе видна, особенно Чану, привыкшему следить за своими «детьми». Ли, например, редко кусает губы, когда волнуется, потому что в таком случае нанесенный на них тинт или блеск сотрется, и он истязает из раза в раз внутреннюю сторону щеки, на слизистой которой постоянно присутствуют мелкие ранки, вызывающие болезненные ощущения. На видео этого обычно не видно, однако Бан со стопроцентной уверенностью докажет, что он знает ребят. И сейчас Ли проходится острыми зубами по одним и тем же местам, что лишь подтверждает правильность умозаключений Чана.       — Да ладно, можешь передо мной не притворяться, я всё равно считываю тебя за секунду.       Подобные диалоги стали какой-то традицией: парни интересуются состоянием друг друга, пусть их ответы ничего и не поменяют, а затем отправляются работать — сиять на сцене, очаровывать интервьюеров, бороться за идеи перед руководством компании.       — И что тебе даст информация о том, как я себя чувствую? — Минхо остается на месте, пока Чан медленно приближается к нему. —Хорошо, не смотри на меня так. Мы вынуждены находиться здесь, и мне это совершенно не нравится.       — Понимаю, — лидер подходит впритык к Ли. — Я постараюсь сделать так, чтобы эти чертовы блогеры вас не доставали.       Чан, знакомый с контентом, выпускаемым на канале, представляет, какие именно провокационные вопросы будут задавать люди. Стервятники в их лице ни за что не забудут упомянуть обвинения в сторону Хёнджина, странное поведение Феликса в Bubble, период реста Хана, уход Уджина, который успели за несколько лет изучить вдоль и поперек… И Бану остается надеяться, что других мемберов данная участь не коснется и он вовремя сумеет свести беседу о подобных «скандалах» на нет. Потому что не нужно разводить грязь.       — Я подозревал, что с ними тяжеловато будет, но, раз даже ты отзываешься о них подобным образом, ничего хорошего мне уже не ждать, да? — Ли переходит на шепот. — Как компания согласилась на это дерьмо?       — Скажи мне, а как бы она не согласилась, — Чан выделяет интонацией последние слова, — если люди набирают миллионы просмотров на основных роликах? Видимо, главные в штате совсем отчаялись, приняв решение пиарить нас через… Такое, — на лице парня появляется гримаса отвращения. — Впрочем, некоторые считают, что нам пора выходить из образа детей и показывать фанатам нашу более зрелую сторону. Оголенных на выступлениях тел не хватает, все хотят вывернуть наши души наизнанку, чтобы лучше узнать нас, как отдельно взятых личностей. Есть смысл пробовать что-то новое и расширить зону комфорта.       — Всё же… Думаю, в любом случае нужно было начинать не с этого. А сейчас мы связаны по рукам и ногам, что безумно бесит, — на плечо Ли опускается тяжелая рука Бана. Тот, мягко сжав его, не смотрит в глаза Минхо.       — Спешу напомнить, каждый из нас оказался в этой своеобразной ловушке ещё в тот момент, когда подписал контракт. Или мы выполняем свою работу, или нас шлют на все четыре стороны. Никуда от этого не денешься. И не мне тебе объяснять, как работает наша индустрия.       Отпустив Минхо, Чан выходит из уборной. Лидер корит себя за пропитанные строгостью слова, брошенные парню напоследок, однако в данную минуту он меньше всего желает наматывать сопли на кулак вместе с Ли. Его мнение на этот счет простое: появятся проблемы — он будет их решать. Один, с мемберами или кем-либо ещё… Значения не имеет. Если не проявить жесткость, дальше станет только хуже.       А Минхо не может смириться с нынешними обстоятельствами. И парень искренне желает верить в то, что материал, который получит съемочная группа, обязательно поможет поставить галочки напротив всех пунктов в плане с целями группы на сегодняшний день.       Молодой человек через минуту возвращается к мемберам следом за Чаном — к этому моменту последние приготовления завершаются, а в студию наконец-то заявляются ведущие в количестве двух человек. Парень и девушка, имена которых никто не знает, за исключением Бана и Феликса, следящих за американским сегментом видеохостинга, ведут себя не то чтобы отвратительно, но вежливости им стоит поучиться. Их образы настолько стереотипны, что Хёнджин не удерживается от мимолетных переглядываний с другими ребятами, а те его только поддерживают, жестами намекая, что они обсудят всё позже, во время ночного ужина. Минхо сразу замечает заинтересованный взгляд ведущей на себе, словно она решила заранее выцепить из общей толпы жертву, и Ли, попытавшись отделаться от навязчивых мыслей, мнется за спиной Чана, словно за скалой, способной скрыть парня от любопытных людишек. Бан, заметив растерявшего былую уверенность мембера позади себя, выпячивает грудь вперед, скрещивает на ней руки и с желанием поскорее разделаться со съемками холодно заявляет:       — Может, нам пора приступить к интервью?       Съемочная группа немедленно соглашается, в то время как блогеры, несколько обиженные отсутствием какого-либо внимания к их персонам в чужих глазах, отправляются к выставленным на белом фоне креслам и разным по высоте стульям, расположенным в два ряда. Чан и Феликс привычно занимают места внизу по центру, в то время как остальные мемберы без особой избирательности рассаживаются рядом. Ведущие, будто главные гости вечера, слишком расслабленно растекаются на мягкой обивке. Ребятам их поведение совершенно не нравится — они привыкли, что их за каждое лишнее действие будут обвинять в чем-либо. Лучше сидеть с закрытой позой, чем выставлять напоказ всё свое достоинство. Ну, кто это ещё достоинством назовет, конечно…       Интервью начинается спокойно. К изумлению группы, блогеры не лезут слишком глубоко, с каждой минутой всё больше и больше располагая парней к себе. В какой-то момент все присутствующие в комнате начинают смеяться так сильно, что люди за кадром боятся, как бы их собственные голоса не были слышны на записи. А Минхо вновь ничего не понимает. Ему бы беруши и в кровать, однако сбежать с площадки ему никто не даст. Жаль.       Напряжение густым облаком опускается на парней, когда девушка задает вопрос, поддерживают ли популярные исполнители ЛГБТ-сообщество. Одна фраза выбивает из колеи, но Феликс, как главный объект обсуждения в статьях, выпущенных второсортными журнальчиками и левыми сайтами, смирившийся с тем, что его вечно приписывают то к бисексуалам, то к геям, берет на себя ответственность оборвать дальнейшие расспросы на корню. Тогда-то ведущая достает главный козырь из рукава, припоминая тому же Ли двусмысленную фразу из одного видео, относящуюся к отношениям Минхо и Джисона. По растерянности Хана старший Ли быстро догадывается — что-то пошло не так. Друг под боком нервно расчесывает бедро, и Минхо, даже не опустив взгляд на ноги молодого человека, кладет руку поверх чужой, как когда-то делал однажды. Этот момент, запечатленный на камеру, быстро разлетелся во всех социальных сетях, и внимательные ведущие, заметив невинный жест без какого-либо подтекста, решаются перевернуть ситуацию с ног на голову, шутливо намекая, что между этими двумя точно что-то да есть.       В эту же секунду приходится вмешаться лидеру. По тому, какие корейские выражения слетают с его уст, становится ясно, что он очень недоволен.       Минхо не помнит, как Чан с максимальной строгостью в голосе просит ведущих замолчать, чтобы подобные темы в течение оставшегося времени не поднимались, как общее веселье сходит на нет из-за выходки блогеров, как в конце остальные представители канала просят прощение за доставленные неудобства и обещают оплатить ужин в хорошем ресторане неподалеку. Кажется, после съемок одежду с самого Ли снимает тот же Бан, пока другие мемберы возмущенно перешептываются между собой и в короткие сроки надевают то, в чем они добирались до студии. Хорошо, что Джисон не перенервничал, поскольку с ним всегда сложнее всего разбираться, однако Минхо, напоминающий призрака, вызывает намного больше волнения, но у одного лишь Чана, с самого начала знавшего об отношении парня к съемкам.       Решив, что лишних ушей и глаз при личной беседе ему не нужно, лидер отправляет младших в ресторан вместе с менеджером, чтобы те наконец-то подкрепились и отдохнули, а сам уезжает в компании Ли в отель, куда группа заселилась перед очередным концертом. До самого номера, в котором Чан и Минхо проживают по воле случая вдвоем, парни молчат, опасаясь того, что конфиденциальная информация, не предназначенная ни для кого, кроме этих двоих, может быть услышана водителем машины или кем-то другим. А поговорить друзья должны обязательно, иначе рабочий настрой окончательно сойдет на нет. И Бан, как человек, ведущий весь коллектив за собой, не может такого допустить.       Чан открывает номер, пропуская Ли вперед. Стоит двери закрыться, как Минхо, из последних сил сдерживавший слезы, прислоняется к ближайшей стене спиной, скатывается вниз, на холодный пол, и начинает плакать, что ожидаемо пугает старшего.       — Я всё испортил, да? Снова неприятности из-за меня? — сдавленно хрипит Ли. Он не трясется, не вытирает стекающие по щекам соленые дорожки, только смотрит на Чана снизу вверх, ожидая вердикта лидера.       — Нет, Минхо, нет, — голос Бана надломленный, словно весь вид парня перед ним разрушил остатки самообладания. Он садится напротив мембера, не стремясь сократить расстояние до него. — Почему ты так считаешь? Те люди зря решили, что имеют право интерпретировать взаимоотношения между участниками группы в подобном ключе, и твоей вины здесь нет.       — Но тебе прекрасно известно, откуда растут ноги у проблемы. Кто, как не ты, в курсе, что я имею прямое отношение к одному из меньшинств? Может, мы были слишком самонадеянны, когда посчитали, что получится перевести в шутку какие-то моменты? Люди ведь не слепые, им прекрасно видно, как наши настоящие чувства периодически вырываются наружу.       — Ты про себя и Хани? — слова Минхо бьют по больному. Чан громко сглатывает, но другой парень этого не замечает — он слишком увлечен своими мыслями.       — В большей степени. Да, нам не удалось построить что-то серьезное, но тепло друг к другу мы испытываем и по сей день. Не хочу втягивать его в грязные обсуждения, потому что всякие влюбленности, спутанные нами со взаимными привязанностью и благодарностью, никак не влияют на настоящее, если только чуть-чуть, когда мы забываемся и ведем себя слишком открыто.       — Ты не должен корить себя за неподдельные эмоции. Ещё хуже, когда известные личности, озабоченные собственной репутацией, продолжают держать лицо до последнего. Фальшь от них исходит такая, что хочется плеваться.       — И это всё равно не означает, что мы теперь можем выставлять личную жизнь напоказ, — Минхо шмыгает, мило морща нос. Чан подмечает.       — Согласен, лучше найти золотую середину и придерживаться её. Разве нашей группе не удается делать это? — успокоившийся собеседник вселяет надежду на то, что основная волна стресса прошла, оставив после себя минимум негативных последствий.       — Ты серьезно? Мне кажется, сегодняшний день в полной мере отражает количество работы, которую каждому из нас предстоит проделать, чтобы никто больше не смел заикнуться об однополых отношениях в коллективе.       — А ты в действительности настолько категоричен к мысли о том, что кто-то из ребят станет встречаться?       Минхо переводит взгляд на лидера: тот сидит, как на иголках, постоянно дергаясь и заламывая пальцы. Но Чан в миг замирает, когда ловит чужой взор на себе.       «Рано или поздно мы бы всё равно коснулись этой темы», — старший не жалеет о последней реплике. Непонятные чувства, дающие нереальное вдохновение для творчества, написания любовной лирики, ежедневно пожирают парня. Потому что не думать о Минхо становится непосильной задачей.       Эти двое сильно сблизились. Если раньше Минхо почти всё свободное время проводил с Джисоном, то теперь его чаще можно увидеть в компании лидера. А встречаются парни не ради работы. Непринуждённые беседы, молчаливые прогулки в парках, обмены секретами, о которых никто больше не знает, заставляют их задуматься о том, стоит ли нечто большее за этим совместным времяпрепровождением. Хан вот давно заметил, что Ли, разрешавший прикасаться к себе одному ему, раскрыл сердце Чану, позволив светлым чувствам захватить душу и разум и подарить счастье себе и старшему. При этом тактильный контакт в его отношениях с Минхо был последней границей между дружбой и любовной связью.       — Чанни-хён, — ласковое обращение, которое Ли использует только в приватных беседах с Баном, заставляет сердце последнего встрепенуться белой птицей и упасть камнем вниз. Молодой человек подозревал, что лидер в последнее время относился к нему иначе, чем в самом начале общения, однако продолжал списывать имеющиеся изменения на собственное извращенное восприятие чужих жестов.       — Да? — Минхо перед Чаном видит сложившуюся ситуация слишком хорошо. И не сказать, на пользу ли это старшему или нет.       — Иди-ка сюда, — складывается впечатление, что молодые люди меняются ролями. Теперь Ли собирается ворваться в душу близкого человека. Он выпрямляет ноги, одновременно с тем хлопая ладонями по бедрам в ожидании, когда парень поймет его намек. Благо Чан быстро соображает, поэтому укладывает голову туда, куда ему указали, и обнимает двумя руками Минхо за талию, уже не видя, за что именно цепляются пальцы. Танцор принимается медленно поглаживать друга по напряженным плечам, спутанным от лака волосам, горячей шее. — О чем ты думаешь, находясь в такой близости со мной?       — М-м-м, — хоть Чан и осознает, что бежать некуда, что он в ловушке Ли Минхо, раскрываться сразу не хочется. Но руки парня, так нежно и аккуратно ласкающие его, заставляют Бана сдаться без объявления войны. Любопытно, что Минхо, на камеру играющий недотрогу, в жизни очень любит оказываться в объятиях Чана, закрывающего его от злого внешнего мира. — Мне в твоей компании спокойно и уютно. Что бы ты ни говорил, я чувствую, что благодаря тебе наполняюсь энергией. И вообще, стоит тебе хотя бы раз в сутки позволить обнять себя, как внутри всё переворачивается от одного лишь прикосновения. За тобой хочется наблюдать, ты притягиваешь всё мое внимание.       — И ты уверен, что это связано с какими-то чувствами, выходящими за рамки дружеских? — прямой вопрос, без лишних уклонов в сторону от сути, показывает, что Ли точно догадывается о том, почему Чан спросил его об отношениях в группе. Остальные считают, что связи между мемберами исключительно приятельские и рабочие. Может, даже семейные, но явно не любовные. И тут лидер с таким-то заявлением…       — Я ни в чем не уверен.       — Возможно, я являюсь единственным человеком в твоем окружении, который не отвергает свою ориентацию и который не выдаст твоих секретов обществу, поэтому ты и рассматриваешь меня в качестве партнера?       — Минхо, хватит этих наводящих вопросов, пожалуйста, — Чан не желает отпускать тонкую ниточку надежды на то, что когда-нибудь они с Минхо обязательно разложат чувства по полочкам. — Просто… Можешь дать мне время? Веди себя, как обычно, иначе мне вдобавок снесет крышу от того, что ты ещё способен сделать. А сейчас лишних скандалов нам не нужно.       — Знаешь… Я… Как бы сказать, — после таких откровений Ли мнется. Он знает, что чувства Чана взаимны, но парень ужасно боится проколоться во второй раз. Ему хватило опыта с Джисоном. Что делать с упавшим на его голову лидером — вопрос открытый. — Согласен с тобой, да. Более того, я готов дать нам шанс. Но… Давай пока остановимся на том, что мы просто есть друг у друга, что мы не одни.       — Хорошо, я буду ждать твоего окончательного решения, обязательно.       И пока разомлевший Чан тает, удобнее устраиваясь на крепких ногах под собой, Минхо, признавший, что такая короткая беседа заставила его пересмотреть слишком многое за малый срок, со счастливой улыбкой на губах продолжает гладить молодого человека по голове, словно ребенка. Не исключено, что в один день парни окончательно примут обоюдную симпатию, которая перерастет в самую настоящую любовь, ведь так?