Per favore, Mare, prendi la mia anima.

Амадео любит море. Море любит Амадео. Их любовь – это что-то совершенно естественное. Это закон природы. Как солнце и луна, сменяющие друг друга каждые двенадцать часов. Только солнце здесь – Амадео, а луна – море, и они проводят вместе все двадцать четыре часа. Амадео живёт в маленьком домике, потрёпанном ветром, у самого моря. Он не отходит от него ни на шаг. Для него море – как для любого другого человека кислород. Он дышит морем. Просыпается под тихий лепет волн, встречает рассвет, сидя на ещё холодных камнях. Проводит весь день за работой – пишет книги – тоже рядом с морем, вдохновляясь симфонией, которая была написана Богом тысячи лет назад. Её играет целый оркестр: звонко кричащие чайки, меланхолично накатывающие на берег волны и свистящий ветер, вытягивающий музыку из всего вокруг. А по вечерам Амадео провожает солнце в последний путь и разговаривает с морем. Проходится вдоль каёмки белой пены на камнях и, как только на другом конце бухты зажигаются тёплые огоньки людских домов, бредёт домой. И ещё долго-долго сидит у окна, мечтательно разглядывая звёзды. Звёзды, конечно, тоже разговаривают: подмигивают, сверкают еле заметно... Но их не слышно. Они слишком далеко. А море – здесь. Рядом. Его можно обнять, с ним можно поговорить. И оно ответит. А ещё море подарит новый смысл жизни человеку, потерявшему всё. И щедро вознаградит фундаментом, на котором держится дом человеческой души: верой, надеждой и любовью. Если бы не море, на свете не жил бы Амадео. *** Кармела не любит море. Кармела не любит ничего. Любовь... Что такое любовь? Она забыла. Любви для неё больше не существует. И веры. И надежды. Существует теперь только пепел, оставшийся после того, как сгорела её душа. У Кармелы был дом, была семья. У неё была жизнь. Смысл жизни. Сейчас у неё нет ничего. Она бездомная сирота, которая не живёт, а просто существует. Разве это жизнь, когда в ней нет ни цели, ни смысла? Она не знает, зачем приехала сюда, в маленький, забытый Богом городок у самого моря. Она не знает, куда приведёт её длинный берег. Она не знает, что ей делать. Она не знает, больно ли это – умирать. Сегодня она узнает ответы на все эти вопросы. Ответит ли ей на них холодная луна, безразлично льющая свой свет на волны, танцующие в ночи, или смерть, нетерпеливо дышащая в спину – не так уж и важно. Потому что скоро наступит мир в изуродованной жизнью душе. Кармела взбирается на невысокий утёс. Отсюда видно и огоньки далёкого города, и маленький одинокий домик у самого моря, и бескрайнее звёздное небо, и само море – сонное, шумно дышащее, как огромное живое существо. Холодный ветер отрезвляет рассудок. Кармела смотрит вниз, в чёрную пучину воды, куда не доходит лунный свет. Ей страшно. И слишком больно. Но она больше никому не нужна. Даже себе. А через страхи нужно уметь переступать, ведь так? – Пожалуйста, море, забери мою душу, – шепчет она, задыхаясь. Мир со всей его красотой и жестокостью мелькает перед глазами в последний раз. Кармела благодарна жизни только за одно – что ей позволено умереть в таком красивом месте. Но жизнь несправедлива. И Кармела не может умереть, потому что чьи-то тёплые руки мягко обнимают её со спины. *** Сегодняшняя ночь так же прекрасна, как все остальные. Амадео прогуливается по берегу босиком, чтобы чувствовать прохладу такого родного и такого любимого моря. Амадео закрывает глаза, подставляя лицо холодному ветру, и вдыхает полной грудью солёный воздух. Он дышит морем. Он не знает, как люди во всём остальном мире умудряются всю жизнь не дышать. И ему очень, очень жаль этих людей. Когда он открывает глаза, сердце пропускает удар, а море тут же вышибает из лёгких. Он видит на утёсе чей-то силуэт, обволакиваемый мягким лунным светом. Маленький, тонкий и хрупкий, как хрусталь, который вот-вот разобьётся. Но ему нельзя разбиваться. Не здесь. Не вот так. Не на глазах у того, кто готов стоять у моря, глядя в горизонт, всю свою жизнь. Оборвать её было бы неправильным. А ещё это было бы предательством. Ведь море – друг. Разве можно так глупо предавать друзей? Амадео направляется к утёсу, не без труда – потому как острые осколки камней больно впиваются в босые ступни – забирается на него и в последний момент хватает человека, готового отдать себя морю. Этот человек – девушка. Худая, темноволосая и, кажется, с заплаканным лицом. Амадео осторожно, мягко, но крепко обнимает её со спины. Она выглядит так, будто просто пришла посмотреть на звёзды. Но нет. Это не так. Всё в ней кричит о том, что она пришла сюда потому, что она не справилась со своей болью. А всё потому, что рядом не было никого, кто ей бы в этом помог. – Con calma... Слышишь? Море дышит. И ты дыши. – шепчет Амадео ей на ухо, медленно отводя от края утёса, разворачивая к себе и заглядывая в её глаза, ярко-зелёные, как виноградники, раскинувшиеся по всей долине. – А ещё морю очень больно, когда кто-то погибает при нём, а оно не может ничего сделать и... – Морю не может быть больно. – перебивает его девушка, заглядывая ему в глаза. И он прекрасно видит немые слова, застывшие в них: "я знаю, на самом деле может." Амадео улыбается, покачивая головой, осторожно берёт незнакомку за руку и помогает ей спуститься к берегу. – Почему? – тихо спрашивает она, обессиленно садясь на песок, смешанный с камнями, и закрывая лицо руками. – Потому что... Больно бывает не только морю. Мне тоже было очень больно, когда я увидел тебя. – он бесшумно садится рядом, перебирая пальцами ракушки. – Почему? – снова повторяет она. – У меня такой же вопрос. Почему тебе так больно? – Амадео вздыхает. Перед ним – человек с разбитой душой. Склеить такую душу не может даже море. Оно может только сгладить острые углы тысячи осколков. Амадео знает, потому что когда-то море сгладило острые углы его собственной души. – Их убили, – произносит она одними губами, но он прекрасно понимает каждую букву. Лучше бы не понимал. – Но тебя – нет. Разве это не значит, что нужно воспользоваться данной тебе возможностью прожить жизнь, вспоминая о них и даря эти воспоминания другим? – Нет. Ведь я больше никому не нужна. Это так глупо, – она смеётся, вновь закрывая ладонями лицо. – Пару лет назад у меня тоже ничего не осталось. Я тоже думал, что никому не нужен. Пока не приехал сюда и не поселился в этом доме. Потому что тогда я понял, что всегда есть кто-то, кому ты нужен. Я был нужен морю. Понимаешь? Оно дышало, радовалось, грустило. И оно живёт так долго... Так долго. Оно видело и войну, и смерть, и предательство. И всё равно живёт. И всё равно радуется. И я научился быть счастливым просто потому, что у меня есть море. Они молчат. А море – нет. Оно отвечает, с шумом разбиваясь об утёс и накатывая на берег, нежно докасаясь до родного ему Амадео. Море, должно быть, благодарно ему за то, что он его понимает. В конце концов, много ли на свете людей, понимающих море? – Я хочу сказать... Неважно, где ты, кто ты и что у тебя есть. Всегда есть кто-то, кто помнит о тебе. Пойдём, покажу. Кроме моря есть ещё кое-кто. Думаю, он может подарить тебе такое же счастье, какое мне подарило море. Амадео встаёт, отряхивается от песка и протягивает руку девушке. И внутри всё сразу расцветает, когда она едва заметно, но всё же улыбается. Они идут до его дома молча. Разве что представились друг другу. И теперь Амадео знает, что эту прекрасную незнакомку зовут ещё более прекрасно – Кармела. Он открывает дверь, скрывается в доме и возвращается спустя несколько секунд. В руках у него большая плетёная корзинка, накрытая клетчатым полотенцем. Оттуда раздаётся тихое пищание. – Вот. – Что это? – любопытство Кармелы борется со страхом и побеждает. Она осторожно приподнимает полотенце и тут же улыбается, сияя от восторга. Из темноты на неё смотрят три пары маленьких глаз. Кармела достаёт из корзины одного из щенков – маленького, но тяжёлого, белого, как луна, сияющая на небе и, кажется, радующаяся, что этой ночью была спасена целая человеческая жизнь. – Это те, кому я нужен. И ты нужна. Им неважно, кто ты и кого ты потерял. Им просто нужен человек. Как и морю. Как и мне. Как и всему миру. И ветру, и луне, и даже камням. Понимаешь? Кармела молчит. Она смотрит на щенка, потом на Амадео, потом снова на щенка. Ей всё ещё больно. Но чтобы подарить маленькому беззащитному созданию счастье так же, как когда-то подарил его огромному и великому, но от этого не менее беззащитному морю Амадео, она готова переступить через эту боль. И, наверное, море будет готово разделить эту боль на двоих. А Амадео – на троих. – Да. Теперь да.