***
— Робин, помощь нужна, — Зоро подошëл к очаровательному археологу, отвлекая еë от любования цветами. — Что такое, мечник-сан? — к счастью, она никогда не отказывала в просьбах своим накама, являясь, по правде говоря, самым смышлёным и сообразительным членом команды. Охотник на пиратов немного помялся, вынимая из сознания какие-то буквы, медленно и неуверенно потягивая гласные. — Ал... Ад... Не, ад это другое... Эльде... Эль... Эль, тоже хорошо, но всё ещё другое, — уметь думать — тоже талант. — Эдельвейс? — Нико мило улыбнулась, предугадывая мысли товарища. — Да, вот, оно. Что это и где это искать? — мечник не обратил внимания на ухмыляющуюся подругу, целенаправленно задавая вопрос. Археолога трудно удивить, женщина была крайне начитанная и умная, так что быстро смекнула, что к чему. Но вот как донести до мечника смысл этого слова? Можно было лишь загадочно улыбаться, купаясь в лучах холодного солнца. И всё-таки, накама иногда казались ей крайне милыми и душевными, вперемешку с безграничным упорством и силой. Они, несомненно, являлись полным олицетворением храбрости и мужества, защищая друзей и бесцеремонно бросаясь в любое сражение за их мечты. Однако факт того, что за всей этой пафосностью есть и очаровательная смысловая глубина, несомненно восхищал, вынуждая девушку так по-детски радоваться. Кто ж знал, что кок-сан разбирается в языке цветов? — Это достаточно странный, но интересный цветок, произрастающий обычно на горных вершинах. Думаю, на этом острове они тоже имеются. Узнать их легко, нестандартная форма соцветия, похожая на несколько сросшихся вместе белых сплетенных коконов. У него длинные заостренные листья, чтобы растение могло выжить в суровом горном климате. Если вы не сильно торопитесь, можем спуститься в каюту, скорее всего, в моих книгах сохранилось изображение. — Думаю, я и так примерно понял, — парень погрузился в мысли, поворачивая корпус в сторону пляжа, — Луффи, я пошёл на прогулку. Мечник прекрасно знал, что в его легкомысленном капитане жажда мяса пересилит жажду приключений, так что, получив в ответ далëкий крик откуда-то с камбуза, напоминающий согласие, он полностью развернулся, покидая корабль. — Спасибо, Робин, — успел вбросить Зоро, в темпе сматываясь от разгневанных оров местного навигатора. Там было что-то вроде «он же опять потеряется, стоять, балда», и множество ударов кулаков о мужскую резиновую голову, однако парня в харамаки это уже не касалось, капитан предупреждён, можно сваливать.***
— Эдал... Эль... Да почему постоянно в голову эль лезет, он явно лучше запоминается, — охотник на пиратов переговаривался сам с собой, в недоумении расхаживая по очередному необитаемому острову, — Да что вообще за название такое. Откуда только этот идиот узнал о подобном. Опять собирал цветы для своих любимых мелорин? А почему в горах-то? Вот же, джентльмен нашёлся. Зоро раздосадованно пнул камень, лежащий на его пути. Как бы то ни было, в голове поселилось чёткое желание достать это чёртово растение для взбалмошного и глупого кока. Может, хоть тогда он на секунду усмирит свой пыл и даст возможность выговориться. Немного сказать, самую малость, зато честно и по делу. Не то чтобы так прям срочно нужно было донести свои чувства до адресата, просто хранить их в себе более не представлялось возможным. Ну выплеснул он свои чувства на эмоциях, ну не хватило хвалёной силы воли, чтобы сдержать поток, ну с кем не бывает. Вечные перепалки, ссоры, ругань, окружающие двух парней в течение всего их приключения, являлись неотъемлемой частью жизни их обоих, однако со временем Зоро понял, что может хотеть чуть больше. Он не извращенец, как этот дурацкий эро-кок, не озабоченный, не романтичный, он попросту хотел этого, не в силах объясниться даже перед собой. Никто из них никогда не ненавидел другого, частые стычки лишь символ уважения и признания, демонстрация силы, проверка бдительности того, кого считаешь равным. Они всё те же дорогие накама, как Нами с Чоппером, как Фрэнки и Усопп, они до потери пульса верны лучшему на свете капитану. Взаимовыручка, помощь, поддержка — всё менее явное, скрытое от других, являлось как раз стержнем команды, в которой все были равны. Зоро не раз подмечал, что только сражения с неугомонным бровастиком доставляли ему неподдельное удовольствие, которое мечник ощущал в течение хорошей драки. Полученные синяки не отдавали болью, стекающая кровь не опаляла кожу, а любые побои заканчивались с улыбкой и греющим душу удовольствием. И никто не мог сравниться с этим извращенцем. Драться с Луффи другое. Луффи, пусть и ходячее недоразумение, влиятельный и неугомонный капитан, подчиняться которому было необходимо. Он совершенно другой, хорошей драки от него можно не ждать — или несерьёзная перепалка, в которой победит первый приготовленный кусок мяса, или битва за честь, в которой мечнику, пусть и сильнейшему, никак не одолеть Бога солнца. Да и сражаться с Монки Д. насмерть пока причин не было, Зоро знал, что тот никогда всерьёз не тронет накама. А с остальными членами команды вовсе не те ощущения. Пусть и не извращенец-кок, но охотник на пиратов тоже не мог ударить прекрасную часть друзей, даже рыжую ведьму. Мужская же часть населения на корабле... По правде говоря, и в половину не так же сильна, как Санджи. С ними нельзя напрячься и одновременно расслабиться так, как с этим придурковатым поваром. Зоро просто был заворожён, так же внимателен и влюблён, так же сосредоточен, как в пылу доброй битвы, где одолеть соперника — жизненная цель. Даже если победу придётся одержать в моральном плане, правая рука будущего Короля Пиратов не может трусливо спасовать перед такой штукой, как эмоции и любовь. Думать, заблуждаться, врать себе и другим, строить планы по обольщению — всё это не в стиле прямолинейного старпома. Подумал — сказал. Сказал — пошёл. Пошёл — добудет. — Я прохожу это оледеневшее сплетение уже пятый раз! Да блять, я же в гору иду, какого чёрта выше не становится? — сбежавший с корабля парень уже и правда долго бродил по неизведанному острову, стараясь хоть раз в жизни пойти нужной дорогой, — Вот чёрт, уже солнце садится, а я ещё даже не у подножья. Ужин давно закончился, его медленно сменял поздний вечер, озаряя шебутное судно последним, слегка красным светом. Лог Пос на новой остановке должен был настраиваться ещё три дня, так что никто из ребят не спешил со сборами, проводя время в спокойном созерцании Нового Мира. Зоро был уверен, что сейчас на Санни царит всеми любимое вечернее равновесие, в котором никто и не думал о нём, занимаясь своими делами. Как-никак, всё равно вечно уставший мечник обычно тихо спал где-нибудь в вороньем гнезде, не привлекая к себе внимания. Кто знает, может, они считают, что нетерпеливый старпом давно вернулся и дрыхнет наверху? Проверить себе дороже, ещё разрежет ненароком. В любом случае, Нами наверняка в очередной раз перепроверяла судовой журнал, записывала очередные наблюдения, вела расчёты, занималась картами, в общем — возилась с любого рода бумагами, а значит, главный враг вне поля действия. Все накама разбредались по своим местам, стоило солнцу дойти до собственного отражения в водной глади: оленёнок явно перетирал травы для новых лекарств, канонир с Робин ухаживали за садом, выращивая кто зеленострел, кто просто цветы, Фрэнки обслуживал Санни, залечивая его прошлые раны, а капитан... Наелся и спит. В это время бровастый, как был убеждён Зоро, занимался своим привычным делом, к которому приходилось возвращаться более десяти раз в течение дня — уборка камбуза и приготовление новых блюд, подготовка к ночи, к завтра, к очередному набегу друзей. Санджи всегда делал всё, что касалось кухни, в одиночку, не позволяя дотрагиваться до его святая святых. И дело было вовсе не в доверии или в полюбившемся порядке, просто этот тупоголовый всегда говорил что-то вроде «Я на этом корабле кок, а значит на мне и лежит вся ответственность за провизию и готовку». Да уж, он явно был мастером своего дела. — Чёрт меня дери, я дошёл, — постоянно злясь на замечания в сторону собственного топографического кретинизма, Зоро, если по-честному, сам не верил в себя, так что данный факт и правда его поразил до глубины души, — Теперь надо лезть наверх. Да, бесило. Потому и огрызался, что правду оспорить не мог. С одним глазом видеть труднее? Нет, на оправдание не тянет, проблемы с ориентированием и с двумя органами существовали. Однако парень старался не обращать на это внимания, уверенно шагая туда, куда считает нужным. И сейчас ровно так же. Зоро не знает, правильным ли путём он идёт к сердцу Санджи. Но он идёт, ни секунды не сомневаясь в своих решениях. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, так что кое-как проросшая дорожка пропала в тени облаков, изредка омываясь лунным светом. Хотя, мечника бы наличие чёткой тропинки не спасло, так что приходилось тупо карабкаться ввысь, ориентируясь по ледяной вершине. Понемногу дорога становилась всë круче, усложняя подъëм в разы, пока Зоро не достиг момента, когда и вовсе приходилось чувствовать себя скалолазом. Вокруг витали снежные хлопья, медленно покрывая собранную землю, температура падала всё ниже, давление уменьшалось, воздух становился всё более разреженным, перекрывая возможность нормально дышать, горы захватывала буря. А парень полз и полз, изредка царапаясь о заострённые глыбы. Склон оказался не то чтобы совсем крутым, но вот ногу, порой, поставить было некуда, доверяя своё состояние только крепким рукам. Не зря же тренировался. Нет, старпом мог бы легко подпрыгнуть, раз за разом отталкиваясь от редких выступов, вот только оледенелая конструкция и так не блистала надёжностью, а если ещё и такой сильный импульс придавать — точно покатится. Ророноа не боялся за себя, ему было абсолютно всё равно, поранится ли он, придавит ли его очередная лавина, окажется ли тело будущего величайшего фехтовальщика погребённым под холодной гурьбой. Нет, на любые травмы плевать, будет совсем всё плохо — Чоппер подлатает, но до этого не дойдёт. Каждый, кто выдержал передачу Кумы, способен взобраться на чёртову гору. Но он волновался. За хрупкий цветок, который безвозвратно погибнет, спровоцируй Зоро обвал. Беспокоился о глупом растении, даже не зная точно, как оно выглядит. И всё ради одного бровастого кока. Какой бы ни была ирония, тот самый бровастый кок тоже беспокоился о глупом растении, пусть и не признавал этого. — Чёрт, — одна из опор под ногой мечника выскочила из камня, падая к подножью, — Такими темпами я не доберусь до вершины. Зоро ещё раз взглянул наверх, пытаясь рассмотреть конечную точку назначения. Грубый снегопад стал раздражающе резать лицо, лезть в глаза, леденить кожу, мороз безжалостно убивал, словно грозил похоронить правую руку будущего Короля Пиратов в самых жестоких горах. Неосторожный парень явно был не готов к такому, он привык выдерживать любые температуры, натаскивая себя годами тренировок и закаливания. Однако сейчас замёрзшие молекулы воды будто обернулись совсем не прекрасными и уникальными снежинками, а заточенными сюрикенами, каждый из которых был направлен на мечника. Что это за испытание такое: природа бросила вызов катанам, желая сразиться в умении владеть клинками? В любом случае, хоть какая-то одежда явно не помешала бы сейчас, пусть и лишний раз утяжелять себя не хочется. Заветное желание, казалось, скоро должно осуществиться: землю уже давно не было видно, доступного пространства оставалось всё меньше, лишая парня возможности нормально продвигаться вперёд. Страх был чужд смелому старпому, не в принципах команды Мугивар бояться чего-то столь обыденного, отобрать обед у капитана — вот настоящий ужас. Однако сейчас даже бесконечно бравому мечнику было не зазорно признаться: вышина напрягала, тёмная бездна под ногами затуманивала разум, вселяя самые горькие мысли. Не то чтобы с детства развивался какой-нибудь там страх высоты, отнюдь нет, Ророноа уверен, что, будь погода чуть лучше, не составило бы никаких проблем добраться до самого верха. И верно, вышел-то он ещё днём, при свете солнца, когда луна не грузила своим морозом, вот только заплутал маленько, что уже, к сожалению, его личные проблемы. — Чёрт, — отчаянный парень повис на двух руках, еле сдерживаясь, чтобы не разомкнуть окоченевшие пальцы. Стыдно признавать, но так и было, природа делала своё дело: Зоро замёрз. Он стал с надеждой перебирать ногами остатки горных пород, стараясь найти хоть что-то, на что можно опереться. Почва никак не поддавалась, будто боролась с вторжением, устраняя врага. Ничего подходящего не было, всё, что могло было обвалиться, уже давно обвалилось, покоясь в бесконечных подноженных сугробах, а оставшиеся части оказались слишком скользкими, чтобы доверить им свою жизнь. Если быть честным, падать вслед как-то не особо хотелось. Охотник на пиратов притих, стараясь сосредоточиться на своём теле, подружиться с буйной природой, что так яро противилась гостю. Успокоив ноги и собирая всю оставшуюся силу в пальцах рук, старпом поднапряг слух, впитывая каждый шëпот непослушной флоры. Вообще-то, рассчитывал он на зрение, отправляясь в путь, не зря же Робин отвлекал своими пустяками, однако в непроглядной, пожирающей всë живое вокруг тьме нельзя было увидеть хоть что-то дальше носа. Он не лицезрел даже того, как медленно, но верно, покрываются тонкой коркой льда его пальцы, какая уж вершина? Пришлось довериться воле наблюдения, пусть мечник и не привык пользоваться ею ради поиска... Цветка. Среди тихого хруста мягкого снега, среди шебуршаний мелких камушков, что, словно веселясь, иногда скатывались с высоты, как с огромной горки, среди всех завываний разгулявшихся ветров Зоро услышал ласковые столкновения грубых листьев какого-то невиданного ранее растения. — Попался! — счастью не было предела, уже более десяти часов прошло с тех пор, как мужчина покинул родной корабль, — Это просто должен быть он! Ророноа, забираясь в гору, чётко решил выполнить просьбу бровастого, достать чёртов эдельвейс любой ценой. И вот, наконец, был замечен заветный звук, который не мог принадлежать ничему иному — тут попросту не может что-либо ещё расти. Мысленно поняв, откуда доносится шорох, парень стал передвигать руки, хватаясь за всё более грубые выступы. Он уже не чувствовал конечностей, перебираясь исключительно на уровне рефлексов. Холод впился в вены, замораживая саму кровь, что не позволяло ни думать здраво, ни перемещаться. Голову заполнили лишь представления о желанном цветке, его образы, лепестки, запах. Любая боль казалась второстепенной, отстранённой, в сравнении со скорой целью. Ещё немного. Совсем рядом есть небольшой гребень, на котором распустилось таинственное астровое, врываясь многочисленными извилистыми корнями в самые недра земного слоя горы. Скопление уже близко, пусть и в полном бессветии, но Зоро видел, видел на уровне обострившихся чувств, видел на уровне желания и упорства. — Есть! — ладонь схватила цветки, получая драгоценную награду, но отпуская последнюю доступную для подвеса точку. Он же сказал, пусть и сам себе, но сказал, что достанет! И ведь не обманул! Злобный склон впервые за своё многовековое существование наблюдал такую широкую и яркую улыбку на лице парня, летящего вниз.***
— Его нет уже довольно долго... — Санджи взволнованно лепетал что-то, наблюдая с палубы за густыми лесами холодного острова, — И уже так стемнело... Погодные условия и правда оставляли желать лучшего, сея в сердце кока первые семена волнений. В океане всегда воздух казался чуть холоднее, чем при высадке, однако, если на суше и так зимняя зона, плюс-минус два градуса мало что значили. К тому же, солнце давно скрылось за горизонтом, медленно растворяясь алым светом в водной глади, а значит, по сравнению с днём, температура упала ещё сильнее. Ветер, гуляя по необъятным просторам, неосторожно задел волосы Санджи, заставляя их колыхаться, как свежую пшеницу. Холодно. — Он явно потерялся, — откуда-то сзади подошла навигатор, вырывая своего накама из потока раздумий, — Я не думаю, что он пропадёт, если пошатается по лесу ночь-другую. Завтра утром пойдём искать, если не вернётся сам. — Ох, Нами-сан, вас это так тревожит, почему вы ещё не спите? — кок в раз взбодрился, порадовался небольшому визиту леди и стал стягивать с себя пальто, укутывая даму, вышедшую в одной пижаме. — Ночь сейчас холодная, вы можете простудиться. Учтивость мало кому вредит, однако Санджи, даже если и сталкивается с проблемами такого рода, никогда не предаёт свои принципы. Сам убьётся в хлам, поранится, окоченеет, отравится, но девушку защитит, чего бы это ни стоило. — Спасибо, — Нами приняла предложенную одежду, подбираясь ближе к краю и облокачиваясь о борт Санни, — Санджи-кун, тебе нравятся эти звёзды? Неожиданно. Такой вопрос выбил бы из колеи кока, не будь он до глубины души романтичной личностью, любящей всякие подобные темы и размышления. Однако же, чего хотела именно Нами? Она редко впадает в состояние катарсиса, больше думает, всё же, о добыче, золоте, картах и мандаринах. Сейчас же, томясь в затянувшейся тишине, девушка вдыхала свежий прохладный воздух и обеспокоенно смотрела в небеса, соединяя взглядом большое количество далёких точек. И всё же неожиданно. — Да, — Санджи не хотел разрывать тишину, ему нравилось наслаждаться естественными звуками уникальной природной системы, впитывая части её истории, но заставлять леди так долго ждать попросту неприлично, — Когда-то в детстве мне пришлось многое пережить вместе с ними, случалось, что я часами наблюдал за ночным небом, по-детски искал на нём картинки и высшие послания, отвлекая себя от других... Более насущных проблем. Можно сказать, они спасли меня однажды, а после оберегали, присматривали, как делают это и сейчас. — Хах, верно, — девушка согласно кивнула, не отвлекаясь от своего изучения, — До того, как люди разобрались с магнитными полями и Лог Посами, моряки плавали по океану, ориентируясь лишь по звёздам. Может, поэтому для многих они и кажутся спасением и защитой, рефлекс, перешедший века? — Может быть. И вновь тишина. И эта мелодия не казалась неловкой, наоборот, каждая секунда ценилась выше любых сокровищ, оставляя след в памяти. И правда, моряк без небосвода словно Луффи без шляпы, Робин без книг, Фрэнки без колы или Зоро без мечей. Зоро... Этот глупый загон портил всю атмосферу, прерывал момент долгожданного вдохновения, рушил полюбившуюся идиллию, влезая в сознание мыслями о своей пропаже. Далëкое небо, усеянное большим количеством звёзд, скрытые тенью верхушки деревьев, шелест их редких листьев, создающих приятный шёпот, и высокая заснеженная гора, поднимающаяся выше некоторых облаков. А это ли было той заветной идиллией? Чего-то явно не хватало, Санджи чувствовал это где-то на подсознательном уровне, однако так и не мог точно понять, что именно. Ведь сейчас его окружала та самая вдохновенная природа, то спокойствие, за которое молодой кок так любил и море, и дух приключений. Подобные остановки — невиданная редкость, так что, по идее, брать нужно было по максимуму, наслаждаясь каждой минутой на родном корабле, обвиваемом прохладным бризом. Почему нельзя было просто впитывать все атомы мира вокруг? — Знаешь, мы обязательно найдём Зоро завтра, — Нами отошла от борта, плавно пошагивая в сторону женской комнаты, ненадолго остановилась, призадумалась, помолчала, а после тихо, словно с опаской, наконец спросила, — Как думаешь, что с тобой было бы тогда, если бы ты не увидел звёзды? Она будто климатактом зарядила по сердцу Санджи, задевая самые сокровенные части сознания. Дожидаться ответа леди не стала, направилась сразу в каюту, задумываясь о предстоящем беспокойном сне. В темноте нельзя было разглядеть её печальной, словно еле выжатой улыбки, да вот только дрожащий голос выдавал с потрохами. Каждый волновался, но не каждому хотелось думать о худшем. Ничего страшного не произошло, их бестолковый старпом постоянно теряется, день-два не будет, проголодается, протрезвеет, вернётся на корабль по запаху саке и онигири. Кока смущали подобные рассуждения, ведь накормить всех тех, кто плывёт с ним на одном судне — его долг, а этот Маримо... Больше всего местный бровастый беспокоился из-за мыслей о недавней перепалке, ведь именно после неë практически сразу же ушёл этот бестолковый голова-трава. «Я, блять, серьёзно!» Да ни в жизнь... — Зоро... — кок взглянул на почерневшее небо, замечая подкравшиеся облака, что скрыли свет далёких звёзд, — Идиот. И Санджи бросился в тёмный густой лес, в очередной раз не обращая внимания на сорвавшееся с уст имя. Остров давно утонул в непроглядной тьме, луна скрылась за облаками, лишая гостей последнего возможного освещения. Кок не подумал об этом, просто не обратил внимания, срываясь в лесную чащу с корабля. Если близ моря ещё можно было разглядеть хоть что-то, имея редкие источники света на палубе, то в глуби неизведанной земли воцарилось полное забвение. Честно, будь резкий обрыв в метре от энергичного парня — вот свалился бы, не заметив. Чёрное на чёрном — пустота, совершенно не важно, это горстка земли или бездонная яма. А он бежал, не знал, куда, но бежал, подстёгнутый речами навигатора. В голове крутились воспоминания о времени, проведённом на каменистом острове, окружённым беспощадным океаном. Голод, одиночество, злость, борьба — все чувства словно вновь высвобождались, настраивая на схожей с той ситуацией лад. «Совсем один». И почему команда так спокойно провела ужин, в обычной манере, никак не удивляясь пропаже накама? Ах да, верно, потому что это и было нормой. Зоро редко снисходил до совместного приёма пищи в камбузе, предпочитая, как бурундук, красть запасы к себе в нору, именуемую вороньим гнездом. Наверное, так считал каждый, кто вообще мог в то время вспомнить о вечно тихом и спокойном мечнике. Да и девушка на корабле правильно подметила, он не слабак, далеко не слабак. — Ну и нахер я вообще побежал? Ну и куда я вообще побежал? Тут не видно ни зги, — Санджи остановился, вглядываясь в темноту, — А-ай, да чёрт бы его побрал, тупая водоросль, какого он себе позволяет?! Нами-сан права, он сам способен фотосинтезировать, не пропадёт! Однако отчего же так неспокойно. Случайно сорвавшийся с палубы парень вновь выругался, проклиная в сотый раз самовольного товарища. Кок стал метаться, не зная, стоит ли ему и дальше бежать, куда ноги ведут, или же вернуться ко всем, чтобы ненароком на одну пропажу больше не стало. В самом деле, сам придёт, как захочет. Сердце предательски ускорило ритм, вызывая волну морозных мурашек. Пусть тот и был в достаточно тёплой одежде, хотя и лишился пальто, но даже в таких условиях температура должна была быть удовлетворяющей, по ощущениям, не так сильно леденило кожу, не до такой степени. — Это всё от холода, — сам не веря своим словам высказался Санджи, убегая в направлении высокой белой горы. Подбираясь к подножью, парень всë больше задавался вопросами о том, как и где он собирается искать пропажу. С одной стороны, поделом, пусть будет, что будет, а с другой... Найти накама, всë-таки, нужно, не гоже товарищам так теряться, даже если это газон. — Высоченная однако, — кок приложил руку ко лбу, стараясь разглядеть хотя бы очертания возвышенности, пусть подобной ночью это вряд ли бы удалось, — И крутая какая. Он аккуратно прикоснулся к выступам, обмораживая кончики пальцев и чуть не поранившись о колкие камни. Идеи было две, вполне логичных и неприметных. А вот сделать выбор уже сложнее. Либо тупой Маримо сейчас до сих пор шастал по острову, не сумев подобраться к горе, либо этот безбашенный идиот сейчас карабкался по одному из склонов. Обе мысли не звучали безопасно, порождая немного волнения в сердце бровастого, однако необходимо было принять решение, чему же следовать. — Ха-а? — в паре сотне метров от места пребывания Санджи послышался грохот, гудение спадающих камней и отчаянные завывания ветра, — Чëртова водоросль! Судьба — добрая штука, вот любила она Мугивар, не могла с собой ничего поделать, там чего только один капитан стоит, грех такому не благоволить. Никто не знает, по велению жизни ли, по тому ли, что он тоже член уважаемой команды, или же по тому, что сам парень был отпетым моряком, воспевающим и мир вокруг, и родное море, но и ему улыбалась удача, если это можно так назвать. — Маримо, блять! — отчего-то кок уверен был, что подобная встряска могла возникнуть только по одной причине, именуемой Зоро, больше некому. Нет, конечно, проскальзывали мысли, что обвал произошëл по естественным причинам, вот только оледеневшая конструкция сама по себе казалась крепкой, по крайней мере, если еë лишний раз не копошить. Звук был громкий, откуда-то сильно левее, снег поднимался небольшой стенкой от ударной волны, перекрывая нормальную дорогу и заставляя парня ускорить бег. Санджи уже не волновался о том, что может ненароком провалиться в снежную ловушку, не думал о том, что не видит вокруг ничего, доверяясь только своим инстинктам, не переживал за то, что может замёрзнуть. Лишь беспокоился о глупом мечнике, который, судя по всему, сорвался с некоторой высоты. — Надеюсь, ты был не слишком высоко... — кок вновь удивился своим же словам, моментально выкидывая всë это из своей головы, — Да о чëм я вообще волнуюсь? Хоть с десяти километров грохнется — не расшибëтся, мох и есть мох! Интересно, у Санджи выходит выглядеть так, будто бы всë хорошо? Не очень, если честно, хочется пересечься с надменной рожей этого придурка, который сто процентов стал бы насмехаться а-ля «беспокоился за меня, бровастый?». Нет, ни за что в жизни, это глубочайший позор, не беспокоится, никто ни за кого не беспокоится! Стерпеть потом издевательства от старпома не выйдет — подерутся и всë, как обычно. Так что лучше б разбился, газон хренов! «Тебя же так просто не убить, верно?» Прибежав к предполагаемому месту приземления, мужчина заметил огромную выемку, оставшуюся будто после падения астероида. С того времени, как Санджи услышал грохот, прошло минут пятнадцать: пока понял направление, пока старался добраться, ориентируясь лишь на воспоминания, пока обошëл все выступы и низины. Обязан был выжить, где-то здесь, в этом кратере, обязательно, где-то рядом. Не в правилах команды Соломенной Шляпы сомневаться в накама, скорее подстëгивать и подбадривать, порой агрессивно, но вынужденно, пиная к цели. — Зоро-о-о! — парень без раздумий спрыгнул в яму, разрывая руками опавший с вершины снег, — Хэ-эй, Зоро, ты слышишь меня? Ответь, если слышишь! Всë, что находилось внутри, давно припорошило, изредка опадали мелкие камушки, будто декламируя завершение обвала, в некоторых местах валуны, словно стекло, трещали по швам, разбивая многолетние оледенения. Живым духом и не пахло. Если бы не развитая воля наблюдения, кок бы мог подумать, что уже всë кончено. Вернее, подумать он бы так не мог, скорее, нескончаемая вера в друзей шептала бы ему, что непробиваемый Маримо спокойно поднялся, отряхнулся, и давно направился обратно к палубе, выставляя Санджи в совершенно глупом и неудобном положении. Шестое чувство, именуемое хаки, явно утверждало, что он здесь. Под завалами. Достаточно большое облако, наконец, закончило свою прогулку по луне, открывая потускневшему острову своë сияние. Свет вновь стал опоясывать непроходимые леса, открывая чужим глазам красоту нетронутых человеком вершин. Он медленно возвращался на покинутые земли, чертовски обворожительно отражаясь от ледяных и снежных покрывал, распространяясь таким образом всë дальше. Один из вышедших лучей, имея удобный наклон, обогнул гору, встречаясь в глубинах земли с чем-то отдалëнно напоминающим человеческое тело. — Зоро! — Санджи подбежал к обнаруженному парню, поднимая придавившие того осколки, — Зоро, мать твою, ты что творишь?! Кок возмущался, злился, бесился, но покорно разбивал все валуны один за одним, раскрывая заваленного товарища. Железный? Стальной? Уже чудо, что выжил — монстр, что ни говори. Жив, конечно, но... Кок со времëн Кумы не видел столько повреждений на теле старпома. Крови, к счастью, не много — наверняка чуть ли не насмерть уже застыла в жилах, из последних сил дëргая уставшее сердце. Но синяки... Гематомы... Сдавленное, посиневшее и одновременно почерневшее тело, явно не одна пара рëбер сломана, конечности окоченевшие, пальцы покрыты тонкой коркой, лишь только на левой руке с прежней силой держится кулак, сжимая что-то, видимо, невероятно важное. Да чëрт, нет, ужасная картина — вставать и идти к Чопперу, на огромной скорости, срочно и не сворачивая. Санджи срывается, пытается подобрать парня, помочь подняться, как-то понести, а он... И вот ведь улыбается, поскуда. Если ты ничем не дорожишь, то у тебя нет страха что-либо потерять. Ты не дрожишь, не сжимаешь руки в кулаках, не хватаешь землю и не кричишь так, будто твоё сердце разом кольнули тысячей ножей. На твоём лице по большей части покоится лишь безмятежность, может, некая агрессивность или отчуждённость, но уж точно не волнение. А глаза Санджи горели. Адской, невозможной болью, горели и страшно жгли, обугливая кожу вокруг, заставляя еë чуть покраснеть. Это точно жар, честно, никакие не слëзы. Зоро замешкался, еле поднял веки, не убирая с лица такую странную ухмылку, на которую способен только он. — Не могу... — мечник поймал влажные глаза накама на себе, невозможно радуясь своим достижениям, хриплым голосом приветствуя спасителя, — Представляешь, бровастик, не могу пошевелиться. — Тупой Маримо, — кок приподнял товарища за плечо, перекидывая его руку за своей спиной, — Я помогу тебе добраться до Чоппера. И чему же так радовался, а? Сбежал с корабля ещë днëм, потерялся к чертям, убился в край, явно сдавил себе пару органов, окоченел до костей, промëрз, грохнулся со скалы, пролежал под завалами, а сейчас так просто признаëт, что чего-то не может. Старпом никогда такого не говорил. Всегда лишь обещал, что выживет, что справится, что одолеет любого и больше никому не проиграет. Как же раздражает, а. — Хэй... — правая рука капитана Мугивар резко, насколько это возможно, сменил искреннее счастье на разочарование, как только разжал кулак, — Он... Помялся... Санджи как молнией пробило. Сплетаясь с промëрзшими пальцами, на ладони покоилось целое соцветие нескольких маленьких эдельвейсов, вырванное с корнями. Часть листьев оборвалась, но стойкие белые лепестки оставались привязанными к стеблю, лишь слегка погнувшись ближе к основанию. Пушистые коконы, словно пародируя снег, рассыпались в руке парня, высвобождая чуть жëлтый центр. И правда, помялся. Как бы ни был кок заворожëн созерцанием прекрасной части своей горячо любимой природы, злость сейчас превышала все границы, выставляя Зоро на первое место в чужих приоритетах. — Ты идиот?! Скажи честно, вот ты законченный придурок, да? Хотя, что я спрашиваю, и так видно же, дебил дебилом! Я всегда знал, что ты конченный, но не настолько же! — Санджи возмущался, ругался, кричал так, как никогда, несмотря на многочисленные и частые ссоры. И ведь не понять, как именно объяснить эту злость. Что старпом повëл себя так самовольно, совершенно наплевав на чувства команды? Что он сначала настолько по-глупому признался, а потом без всяких возражений отправился за три пизды за четыре куролесья на неизвестный остров? Что полез на гору, не взяв тëплой одежды? Или, может быть, за то, что сейчас так спокойно улыбался, будто не держится на последнем издыхании? И как же отвечать этому тупоголовому, чтобы смысл слов дошëл даже до обычной растительности? — Зато теперь ты дашь мне шанс высказаться? — Зоро с надеждой посмотрел на кока, свободной рукой протягивая горстку сорванных цветов, — Завитушка, ты говорил, что поверишь, если я тебе этот эльде... Эль принесу. — Эдельвейс, — Санджи как отрезал, даже не взглянув на мечника, — И сейчас мы идëм к Чопперу. А что говорить. Сомнения терзали душу, неужели всë сказанное ранее правда? Не то чтобы после произошедшего оставались вопросы, но... Почему? Почему именно он? Все без исключения на корабле знают об увлечëнности Санджи девушками, о его учтивости, ухаживаниях, любви. И зачем нужно было признаваться? Если это гложет сердце старпома, тоже было бы нечестно не считаться с его чувствами, но вот чтобы Зоро... Так выражал что-либо... Странно всë это, как-то ново, словно подменили. Кок не стал бы врать себе. Не чужой эгоизм причина бурной ярости, а собственный. И ничей больше. Чего он добивался, играя с эмоциями других людей, не мог поверить, правда? Ляпнул такую чушь, не подумав, вместо того чтобы нормально обсудить всë по-мужски. Только один тут самовольный эгоист, не желающий понимать чувства накама. Сейчас, анализируя ситуацию, парень злится лишь на себя, пусть и глупая гордость старается перевести всю вину на мечника. На уровне подсознания он понимал: дорожит, дорожит, и не меньше, чем остальными друзьями. — Санджи, ты обещал, — Ророноа стал ëрзать по чужой спине, пытаясь освободить руку, — Дай сказать. Почему-то сейчас не хотелось слушать сладкие речи, совершенно не характерные для грубого борца. Не хотелось слушать или принимать? Чего уж скрывать, Санджи невозможно боялся всего, что могло быть дальше, а сбежать от этого страха не выходило, упорству и стойкости мечника он завидовал всегда. И вообще, когда это они успели перейти на имена, не используя взбалмошные колкие прозвища? — Если ты и дальше будешь сопротивляться, Чопперу придëтся лечить ледяной газон, мне его жалко, — не получалось, оттянуть момент не получалось, перевод тем не работал, явные намерения Зоро пересиливали любые увороты. — Я принëс. Теперь твоя часть сделки, — давить на мужскую гордость — запрещëнный приëм, однако это было верным решением, всë же, пиратские понятия чести иногда стояли выше даже адмиралтейских. — Вот олух, вылечись сначала, а потом уже говори что и кому хочешь! — кок не выдержал, срываясь на крик. Злость нужно было куда-то девать, даже если совесть мгновенно душила, затыкая непослушный рот. Обидно, жутко обидно, игнор не соответствовал принципам Санджи, когда речь шла о признаниях. Вот только он, составляя свои принципы, никак не ждал, что говорить столь желанные и долгожданные вещи будет мужчина. И ладно бы незнакомый — врезал и дальше пошëл, убийственное двухлетнее прошлое научило справляться с подобным, так нет же — накама. Наконец настала долгожданная тишина, прерывать которому никому не хотелось. Никто из них не знал, что именно сказать: Зоро ощущал, что его чувства не вовремя, боялся ещë больше разгневать Завитушку, окончательно разочаровываясь, а сам парень в это время страшился того, что не сможет всë оставить, как есть, сказав хоть слово. Однако молчание рано или поздно должно было разбиться, невозможно вечность хранить это золото. — Когда я упал, было темно, — мечник хрипло стал глагольствовать, еле находя силы для а-ля сопливой речи, что в начале звучала, как бред, — Я не видел ни капли света, перед глазами всë плыло. Меня придавило упавшими камнями, тело замëрзло, да мне и сейчас, если честно, немного тяжело, а вокруг сплошной загробный мрак. Ещë бы — столько пережить. Но непривычно слышать, чтобы храбрый Ророноа так просто признавался в том, что чего-то не может. Интересно, тяжесть была из-за жесткого падения или из-за того, что предстоит дальше? Однако сказать хотелось, очень хотелось, даже если такой стиль выражения ни капли не соответствовал парню. Чувства тоже могут давить на сердце, порой сильнее всяких валунов. Санджи же молчал, совершенно не зная, что отвечать, он лишь покорно тащил друга дальше, желая поскорее помочь ему. — А потом я услышал твой голос. Я был так рад, правда, я уже думал, что мне конец, что я вот так глупо умру за возможность сказать тебе всё, что так давно хотел, да и я был бы счастлив погибнуть за это. И вместе с тобой я увидел звёзды. Я заметил их свет и так улыбнулся, сам не знаю, что мной двигало. Луна сегодня очень красивая, сияние мягкое, а твоё лицо... Мне стало так интересно, почему же ты плакал? — Зоро мечтательно глянул на небо, с обидой замечая, как густые облака вновь заполонили небеса, усложняя возврат к кораблю. Было спокойно и тихо. От недавнего обвала не осталось и следа — природа вновь унялась, прекратился ветер, листья не пели свои песни, а снег без шума, нежно и аккуратно ложился на головы и так холодных парней, скрывая за своей белизной явное смущение их обоих. — Не смей, — Санджи замялся, пытаясь подобрать слова, — Не смей умирать, нет, даже думать о смерти не смей, пока не станешь величайшим мечником! Думаешь, без тебя Луффи станет Королём Пиратов? Он бы врезал тебе, услышав такое. Не было сил возражать по поводу заплаканных глаз — правду, хоть и постыдную, крыть нечем, даже если очень хотелось. Не время для перепалок, правда, потом отомстит обидчику за все неосторожные выражения. — Луффи станет им в любом случае, неважно, буду я жив или нет, он невероятно сильный, и телом, и духом, сами Боги ему улыбаются, Ника всë-таки, — мечник ухмыльнулся, осознав, как ловко удалось перевести тему; и всë же юный кок боялся до чëртиков, — Ты прав, мне не стоило так говорить. И ты обещай не умирать, пока не найдëшь Олл Блю. Мы все будем жить, пока живы наши мечты. Зоро немного скривился, хватаясь за бок и чуть сжимая рукой плечо друга. Ему было больно, крайне больно, вообще, любой бы, упав с такой высоты, давно разбился бы на кусочки, как хрустальная ваза. Он же выжил. Скрывал ноющие рëбра, зарывался в снег ледяными пальцами, так сильно опирался на кока, что, кажется, не будь его, старпом бы свалился и лежал вечно. Но он продолжал идти, ведомый мыслями о желанном разговоре. — Отпусти ты этот цветок, тебе же самому неудобно и холодно, — Санджи кивнул в сторону чужой свободной руки, призывая избавиться от причины всего произошедшего, — Дорогу я более-менее помню, плохая видимость, но скоро должны добраться. — Не выкину. Это хорошо, что ты знаешь, куда идти, — каждое слово давалось всë труднее, глаза Зоро слипались, было кристально ясно — он теряет сознание. Ещë немного и свалится. Какими бы ни были повреждения, мечник всегда с достоинством их принимал: боль, переданная Кумой, рана, нанесëнная Михоуком, многочисленные синяки и порезы. Сейчас же было иначе. Погодные условия, мороз, непроходимый лес и жестокая высота. Бороться с людьми — одно, а вот противостоять природе уже совершенно другое. — Я же не такой топографический кретин, как ты, — Санджи прикладывал всë больше сил, чтобы удержать спадающего товарища. — Я люблю тебя, — и всë же он достиг поставленной цели, боец, что сказать. Вот только усталость оказалась сильнее, поэтому, не дождавшись реакции, Зоро свалился с плеча друга, окончательно закрывая глаза. — Какой же, блять, счастливый идиот, — а смущëнному коку остаëтся лишь вновь подобрать парня, доставляя его на Санни, — Чтоб я ещë хоть раз пошëл искать тебя.***
— А почему именно эдельвейс, Завитушка? — одним солнечным днëм валялись на зелëной палубной травке два парня, безмятежно болтая о жизни. — Ого, кто-то наконец-то выучил название, неужели больше не эль? Хвалю, голова-трава, — едкие шуточки никуда не делись, пусть и отношения между ними немного да изменились, — Читал как-то раз в какой-то из книжек Робин-чан про него. Из-за своего уникального расположения этот цветок считается символом преданности и искренности. А-ля сложно достать, потому намерения того, кто приносит его, серьëзные и окончательные. Вроде так. — Вот значит почему она так быстро поняла меня. Хм, — Зоро метнул взгляд в сторону маленькой вазочки, полной белоснежных растений, с презрением разглядывая добычу, — И всё же это чрезвычайно странный цветок. Я не эксперт, но мне он не кажется красивым. — Преданность и должна такой быть, — они оба знают, что это правда. Любые символы более не имеют значения, однако именно этот глупый выкидыш стал началом чего-то большего, того, что упустить было бы невероятной ошибкой. Зоро на всю жизнь запомнит значение эдельвейса, ведь простой цветок подарил ему огромное счастье. — Я так рад, — мечник прикрыл глаза, нежась на мягком солнышке, — Люблю тебя, эро-кок. — Тупоголовая водоросль! — недолго длилось наслаждение, нога до сих пор не привыкшего к подобному Санджи уже летела нападать на невежественного парня, — Пойдëм выйдем, я тебе напомню, что значит быть учтивым! — Кхах, — а Ророноа вновь лишь смеëтся, парируя столь открытую атаку, — Когда-нибудь и ты скажешь мне такое. Оба парня с неподдельным удовольствием схлестнулись в доброй битве, мигом забывая все причины. Это же привычное дело, не так ли? Первый этап пройден, но мечник знает, что впереди его ждëт долгая, трудная дорога, в конце которой лежит сокровище ценнее самого Ван Писа! И он ни за что не сдастся, до последнего следуя второй своей немаловажной мечте. Следующая цель — перебороть смущения кока! Зоро с того дня стал улыбаться гораздо чаще, удивляя и одновременно радуя всю команду. Ну и глупыми же мечтами живут некоторые моряки. Живут и не жалуются, до последнего сражаясь за свои идеалы.