сёгунат

Взмах катаны и темные брызги крови на деревянном на полу… Взмах. Шото перепрыгивает бурелом несется со всех ног, как можно дальше в леса. Чем глубже, тем лучше. Чем глубже, тем больше вероятность, что его не достанут. Плетение, вязь защитного заклинания рассыпается на пальцах в прах при очередном повороте. Ноги скользят по мягкому влажному мху, а вдали слышны выкрики погони. Лошадь в такую глушь никто не поведет, а псин, злых и натренированных вполне возможно пустили по его следу. Взмах катаны, гнилая ухмылка перевертыша, занявшего место в правление сегуната и злое шипение проклятья. — Тебе не будет покоя ни на этом свете, ни на том. — За то ты, не разрушишь страну, — война, последнее, что нужно их государству после всех разрозненных склок среди провинций. Взмах катаны и голова демона катится по полу, пока губы привычно шепчут заклятье печати. В глазах всей провинции он убийца и сволочь прикончивший руку закона. Хотя никакая это не рука, а многоголовая гидра, а Шото спас всех от затяжного конфликта. Но разве объяснишь всем остальным, что вообще произошло в застенках комиссии? Как долго он обучался и пробивал себе место в сегунат ради того, чтобы прикончить эту тварь как полагается. Топот множества ног, лай собак, хорошо, что хоть без поисковых заклятий, было б хуже будь среди них маги. Страха нет, только желание бежать, как можно дальше. Можно будет ненадолго залечь на дно, срезать волосы и продолжить охоту в другой провинции. И верить в то, что с его приметной внешностью никто не заподозрит в нем убийцы главы комиссии сегун. Ткань верхних одежд промокла от утренней росы и чужой крови. Все неприятно липнет к телу, а пот течет ручьем. Страха нет. Лишь бешено колотящееся сердце и бурелом леса, что пропитан чужой мощной энергетикой. А хватит ли ему сил справиться со вторым демоном, высшего класса? Если что-то пойдет не так? Или же… План, абсолютно идиотский по своей сути, он может и не сработать, но… Шото прочищает горло и буквально на бегу разрезает ладонь катаной. Кровь падает на еловые щепки и оставляет небольшой след. Он справится, он все сделает, просто четко обозначить границы сделки. Местная шушера явно не из низших и знает себе цену на зов хорошей сделки, хоть кто-то да отзовется. А из этого кого-то можно будет слепить неплохого защитника. Даже если не знать настоящего имени… Кувырок, скачок через бурелом, на ходу зачитанное заклятье. Вязь тонкой бирюзовой нитью проходит сквозь пальцы, когда… Воздух разрезает свист стрелы. Шото успевает увернуться только благодаря неплохим рефлексам. Острием царапает щеку, а само древко врезается в ближайшее дерево в миллиметре от головы охотника на демонов. — Я вижу его! Вон там, впереди. Быстро ж они его нагнали. Плохо. Плохо если придется драться, плохо, что он не завершил вязь контракта, плохо, что местный хозяин леса не отзывается. Все очень плохо. Следующая стрела врезается в сухожилие. Мозг запоздало обрабатывает это препятствие к дальнейшему побегу. В голове лишь вспыхивает искрами фейерверка сигнальный красный… Больно. Больно. Больно. Бежать бесполезно, и остается, только гордо подняв голову принять бой. * Их человек двадцать, обученных, подобранных специально для таких случаев. Среди них мелькают бывшие куноичи и шиноби. Среди них породистые ублюдки знатных домов, такие же выращенные тепличные, как и Шото. Они знают куда бить и как сражаться. Они знают абсолютно все и обо всем. Сердце позорно замирает и трепещет только от одной мысли, что… А вдруг, столько же профессионалов на его голову и он не вывезет эту битву? Боится ли он умереть? Нет. Боится ли он сдохнуть от руки людской? Определенно. Отцу бы это не понравилось. Даже Тойя умер, сражаясь с демоном, все в их семье должны подчиняться правилам. Никто не умрет от руки человека, ибо это позор. Кислый страх впивается иглой под кожу, а рука ловко перехватывает катану, что за эти года стала буквально продолжением самого Тодороки. Все или ничего. Полудохлым, но выйдет победителем из этой битвы. Как угодно. А дальше добежать до провинции Петуха, там и к Бакуго под крыло можно будет податься. Главное это… Брызги крови остаются на лице и пропитывают ткань одежд. Взмах и отрубленная голова бывшей куноичи летит на землю. Взмах… И он рассекает стрелу у лица. Взмах. Не останавливайся. Двигайся, руби, руби, руби, сражайся. Не умри от руки человека, лишь бы выжить сейчас. Давай. От усталости тело балансирует на грани своих возможностей. От усталости руки дрожат, а перед глазами все позорно плывет, от перегруза информации… Кто-то умело выбивает катану из его рук. Тело скручивают в бараний рог, бьют больно и подлых, так что все в груди сжимается, а дышать становится физически невозможным. Перед глазами темнеет, но он держится, чисто рефлекторно. Продолжает стоять, работать на инстинктах и… Самым обидным становится момент, когда четверо, умудряются повалить его на колени. Волосы больно оттягивают, будто пытаются их оторвать и снять с головы Тодороки скальп. Блестящие серебром рыбьей чешуи острие катаны упирается в кадык. Пот застилает глаза и катится градом. Монотонный чужой голос слышится над ухом, будто бы сквозь толщу воды. — За убийство главы сегуната, предательство и нанесение тяжки… Короткий свист прерывает одного из бывших собратьев по оружие. Что-то крупное, опасное, излучающее демоническую ауру на километры вокруг спрыгивает с дерева. На землю летят кисти чужих рук. Катана мертвым грузом остается в чужом отрубленном запястье. Кровь багровыми брызгами окрашивает траву, а теплые капли долетают на щек и губ Шото. Неприятный металлический привкус оседает горьким осознанием на корне языка. — Надо же, сколько шуму от вас, — хриплый прокуренный голос будто по кругу их обходит. Паника накатывает вместе с осознанием, и войны сегуна, все как один крепкие и надежные, остатки тех, кого Шото не успел перебить тревожно оглядываются, под нечеловечкий вой его несостоявшегося палача. В воздухе от чего-то пахнет паленым. То тут, то там, люди с ненормальной скоростью, то падают замертво с оторванными конечностями, то при попытке к бегству или отбиться буквально вспыхивают в синем пламени будто спички. Все, кто удерживал его до этого момента падают замертво, а в воздухе вместе с запахом паленой кожи и ткани, разливается терпкий металлический запах крови. Кажется, что им пропитано буквально вся округа. У ближайшего война дыра в груди и возможное отсутствие сердца… Тело валиться по правую сторону от Шото и надо бы схватить клинок, что валяется перед носом, но чужая ладонь почти в заботливом отеческом жесте опускается ему на макушку. Острая пика демонического хвоста приподнимает лицо охотника за подбородок и местный хозяин этих территорий наконец показывает себя во всей красе. — Ну-ну, шедевр, попросил бы без глупостей, — глумливо урчит демон, склоняя голову на бок. — Так отчаянно звал меня, а сейчас и не рад подмоге? Острый взгляд бирюзовых глаз, распахнутое на груди кимоно обнажающее тощую грудину и шрамы ожогов на ней. Скобы, плотная фиолетовая обиженная кожа, демон будто выполз из преисподней. Тварь с интересом разглядывает охотника в ответ. Взгляд Шото поднимается выше. Один обломанный рог, покоцанные острые уши усеянные созвездием сережек. — Договаривать свою часть призыва будешь или сожрать тебя просто так? — насмехается тварь. Призыв… Он же реально не дочитал призыв. Шото послушно шепчет слова на давно мертвом языке завершая вязь контракта, жмурит веки, пока демон в каком-то чересчур трогательном жесте продолжает поглаживать его по голове. — Второе четверостишие там на «а» ударение в конце, — тоном учителя продолжает он. — Сносно, но от абортыша знатного рода охотников на демонов я ожидал большего. Тодороки сжимает скользкими от крови пальцами пику хвоста и тварь заметно напрягается. — Твои… условия? — цепляясь за грань ясного сознания и пытаясь встать на ноги бормочет Шото. — Что ты хочешь… — Конкретно за это? — обводя одной рукой пространство, усеянное трупами. — Ничего. Разве что доесть сердце куноичи. Девственницы слаще всех, знаешь ли. А за то, о чем ты меня попросишь, расплатишься кровью и плотью. Кровь и плоть. Кровь и плоть. Блять. Не самая худшая сделка. Отрезать от себя кусок и дать твари напиться из собственного горла… Хорошая сделка. Не душа и вынашивание яиц для создания потомства. И это сойдет. — Сойдет, — стоя на нетвердых ногах соглашается охотник. — Я… Он собирается озвучить задачу сразу, честно. Но вместо этого, тело что только что постаралось встать на твердые ноги позорно накреняется куда-то в бок и летит снова к земле. — А ты проблемный, золотце, — урчит тварь. — Но так даже веселее. Темнота забирает Шото в свои приветливые объятья, даря такой желанный и необходимый покой. * В себя он приходит постепенно, будто бы выныривая из долгого сна. Вокруг стрекочут цикады, трещит пламя костра, а на плечи и голое тело накинуто что-то тонкое, но теплое. Шото позволяет уставшему сонному разуму еще немного поплавать на волнах сонного царства прежде чем окончательно осознать и вспомнить хронологию событий. Отрубленные головы, перевертыш, погоня, сделка и смех демона над самым ухом. И… Стоп. Собственная нагота осознается меньшим злом из всего перечня проблем, но именно она становится тревожным звоном, который помогает наконец окончательно проснуться и прийти в сознание. Охотник подскакивает, неловко путается в ткани странной накидки, в которую его завернули и ошалело смотрит по сторонам, под чужой негромкий смех. — Для смертного отбившегося от лучших палачей сегуната, ты потрясающе тупой и нервный, шедевр, — синее пламя костра подсвечивает демонический лик твари. Нечисть сидит удобно пристроившись на бревне, в окружении синих бликов, расслабленный, перепачканный кровью и дожевывающий… Жареную руку. Тошнота подступает к горлу и Шото честно не хочет даже думать, могла бы быть это рука куноичи или кого-то еще. — Где мы? — Ночная прохлада кусает покатые плечи, и жар костра не спасает от слова совсем. Озноб прокатывается по всему телу неприятной влажной волной. — В лесу, — обгладывая фалангу чужого пальца резюмирует демонюга. — Предупреждая следующие глупые вопросы, одежда сохнет на вон том камне, и мы достаточно далеко от прошлой провинции, чтобы тебя тут никто не искал. Будешь пальчик? Что? Возможно смесь всего непонимания и негодования пришедших к Шото после последнего озвученного вопроса веселит выходца из ада еще больше. Он фыркает и заглатывает несчастные палец, похрустывая костями. — Зря, человечинка жестковата, но все не так плохо. По эльфийский острые уши дергаются и блестящие украшения в них ловят яркие синие блики костра. Одежда, относительно отстиранная от крови, как и родовой клинок находятся быстро, все еще относительно влажные, но всяко лучше, чем продолжать быть голым на виду у людоеда, что смачно дожевывает бывшую напарницу по оружие. Нога перебинтована, но все ещё побаливает. Есть хочется, но не критично. Можно пойти поискать ручей и… Тодороки подвязывает волосы лентой, забирая их в высокий хвост. Ситуация не так критична. Можно послать с помощью магической вязи весточку в провинцию Петуха или связаться с провинций Черепахи и попросить убежища у Мидории (хотя он то только недавно встал на ноги, после отхода от дел у Всемогущего). Домой путь заказан, видеть отца и выслушивать его нравоучения, особенно после заключения специфического контракта с огнедемоном, не лучший вариант. Ущемленной и ушибленное во всех местах самолюбие, неприятно сжимается где-то в груди. — Ну так, что скажешь, шедевр? — заинтересованные взгляд, прожигающий ямочки на пояснице. — Твои условия. Помимо очевидного. Сразу к делу? Уже приятно. Если не брать в расчет подозрительного рода быстрое соглашение и сомнительно также то, что именно тварь настояла на заключении контракта и завершении его как полагается и не воспользовалась ситуацией… Все это было дурно при обычном раскладе и даже очень стоило напрячься, стоило бы забить тревогу, но Шото слишком самоуверен, устал и хочет поскорее найти выход из всей сложившейся ситуации. Поэтому даже странность помноженная на абсолют сейчас не самое стоящая сейчас внимания вещь. — Необходимо добраться до провинции Петуха и как можно скорее, без происшествий и приключений и лишнего привлечения внимания. Пару дней на ночлег, и чтоб к пятнице без каких либо увечий ты помог мне оказаться в провинции целым, невредимым и с душо… — Ты же в курсе что настолько лажево контракт еще никто не составлял? — в когтистых пальцах самокрутка и огнедемон кривит губы в ухмылке. — Будь я в менее хорошем расположении духа и… — Я знаю, чем все бы закончилось. От того и удивлен, что ты пошел на поводу, — судя по всему они на севере, где-то не далеко от провинции Зайца. Если верить расположению звезд над головой. Шото трет слезящиеся глаза. — И я благодарен тебе. — «Спасибо» на хлеб не намажешь, — клыки и опасные острые нотки лезвия ножа у горла заставляют напрячься и положить ладонь поверх рукоятки меча. — Тише, парень, я просто пошутил. Твои условия разумны, плюс, мы оба знаем, что я уже согласился на сделку и по всем законам принял контракт с тобой. И все-таки. Было тут что-то капитально не так… Но разбираться в этом времени и желания не было абсолютно. Среди упругих ночных облаков мелькают ясные зигзаги фиолетовых молний. Скоро должен начаться сезон дождей. — Шедевр… — Не называй меня так. — И как же мне обращаться к абортышу великой семьи Тодороки? — игриво вскидывает бровь тварь. — Ты должно быть старший сын. Тойя, верно? Тварь улыбается, загадочно и погано, будто знает все и сейчас намеренно ковыряет когтистым ногтем в душе, вызывая опасную тревогу и чувство безысходной утраты по брату. — По традиции, сначала хотел бы услышать твое имя, — игнорирует злой опасный вопрос Шото. — Назовись по всем правилам и тогда, я представлюсь тебе в ответ. Иссиня темная клокастая челка падает на сверхъестественно бирюзовые глаза демона. Он выпускает изо рта струйку сизого дыма. — Даби, — урчит тварь, демонстрируя длинный острый язык и подмигивая. Синее пламя змеится переливается у него под кожей, слишком заметно в области гортани. Шото бы посмеялся учитывая внешний вид, нового знакомого, но лишь сдержанно кивает и называет свое имя в ответ. — Можешь звать меня Шото. Тварь то ли хочет протянуть руку для рукопожатия, то ли сделать что-то еще. Но вместо этого демонстративно потягивается, кутается в свою странную накидку и одним лишь взглядом увеличивает силу синего пламени костра. — Что ж, Шото, если не будет никаких возражений, я бы предпочел провести время не под открытым небом, — похрустывая костями тварь поднимается на ноги. Острая пика хвоста, шкодливо щелкает охотника по бедру. — Пошли, аботыш знатной семейки. Знаю одно теплое и сухое местечко. Предчувствие, чего-то капитально неправильного разливается в воздухе вместе с запахом озона и грядущим дождем, что уже наверняка идет где-то на западе. * Идея с борделем ему не нравится изначально, но это лучше сомнительного путешествия по лесу включающем в себя всякого рода намеки двусмысленные, как дно бабушкино сундука и пугающие, не хуже семейных скелетов в шкафу. А таковых за их недолгое знакомство, от чего-то набралось с излишком. Первые капли дождя падают на нос охотника на демонов. — Я знаю, что такое инкуб, — Шото перешагивает порог дома удовольствий Алых лотосов. В помещении остро пахнет сандалом, эфирными маслами и… Демонической энергией. К какой бы твари Даби его не привёл, инкуб явно был довольно сильным. Демон присвистывает, рассматривая пышное убранство, салютует пьянчужкам и парочке сукубш, что вольготно расположились на татами в дальних комнатах. Кто-то красиво играет на мандолине… — Таких ты в своей жизни не видел, маленький охотник, — чужой гибкий хвост обвивает лодыжку Тодороки. Даби аж весь сияет, словно начищенная золотом монета. — Переночуем у Птички, а завтра и виднее будет, что делать с твоими проблемами с сёгунатом. Поверь мне, шедевр, искать сюда тебя ринуться в последнюю очередь. — Не зови меня так… Чужая тёмная энергетика бьёт по ментальным щитам и Шото инстинктивно устанавливает дополнительный барьер. Огненный демон лишь фыркает смеха ему в лицо. — Пойдем, познакомлю тебя с непревзойдённым чудом света. * Среди дыма, плавного течения запахов, мощной сексуальной энергетики, Шото видит его. Сначала многоликий образ, чужой, но столь притягательный. Что-то от Кацуки, что-то от Изуку, что-то от Момо и совсем чуть-чуть от его временного сопровождающего. Многоликая страсть чужого взгляда и шорох алых крыльев. Истинно-зрение даёт разглядеть демона возлежащего на подушках не сразу. Обманка стирается будто краска скипидаром с холста. Слой за слоем. Золотые локоны, подведенные алым глаза, мерцающие сусальным золотом в полумраке покоев. Поцелованная загаром кожа, распахнутое до груди хаори, расшитое диковинными цветами и… Крылья. Мощные, красивые, как у гарпии. Во рту предательски пересыхает, а всё тело охватывает слабость и лёгкий трепет. — Проснись и пой, маленький охотник, — сноп синих искр перед носом приводит в чувство. — Ты посмотри на него… Птаха, сделай милость, твои чары и я чувствую, сбавь обороты. Высокий недовольный клекот разрезает тяжёлое душное пространство. — Его так забавно развозит, — цокот когтей по полу, мелкие рой перьев у самого лица и слабые колени. Тодороки буквально падает перед инкубом на пол, сражённый и околдованный чарами. — Он ещё охотник. Хей, парень? Ты живой? Кто-то будто щёлкает выключателем и в миг аура рассеивается. Даби мотает острым гибким, как хлыст, хвостом из стороны в сторону и с великой насмешкой взирает на позор Шото. Перед самым носом маячат лапы гарпии. Птичьи, забавные, ни разу не человеческие и явно не принадлежащие инкубу. — Вы полукровка, — вяло шепчет Тодороки приходя в себя после сильной ментальной атаки. Цепкие пальчики ловят охотника за подбородок (и что-то ему это напоминает. Что за отвратительная привычка всех демонических отродий? Или это какой-то извращенный флирт?) — Ага. А ты в розыске у всего сёгуната, если мне не изменяет память, — золотые глаза и тёплые руки. Инкуб на фоне Даби, с одним обломанным рогом и потрепанным хвостом, кажется не менее чем ангелом во плоти. — И если мы закончили резюмировать очевидные вещи, смертный, то был бы не против узнать твоё имя. * — Я не работаю за бесплатно, — Ястреб усаживается на многочисленных подушках по-турецки и затягивается сигареллой в длинных когтистых пальцах. Два демона ведущие себя как под копирку, вызывают табун мурашек, бегущих куда-то по спине в район поясницы. Страха все еще нет, лишь острое кошачье подозрение, что цепко зрит в корень проблемы. Но или пытается это сделать. — У меня есть золото, — Шото знает, что с другом огненного демона должно быть всё не так просто, но… Даби иронично высоко вскидывает бровь. Ах, ну точно. — Я хотел сказать, у нас есть золото, — потирая пальцами переносицу поправляет себя охотник. Даби довольно щёлкает хвостом в воздухе, явно понимая, куда всё идёт и не особо собираясь этому препятствовать. Шото же пытается валять дурака. Как умеет, по крайней мере. — Ты не настолько тупой, чтоб не понять о какой оплате я говорю, — полу-гарпия стреляет опасным взглядом из-под густых ресниц. — Я не настаиваю об оплате длинною в ночь. Но один сон и один поцелуй, закрепляющий сделку между нами. Это… Много и небезопасно. Охотник кидает короткий взгляд на огне-демона, что успел избавиться от лишних одежд и с упоением возлежал на татами в одних штанах. — Знаю его лет двести, — урча каждое слово, произносит он. — Птица много чирикает, но не пиздит. У него пунктик на честность. Ни больше ни меньше не возьмёт. Ястреб хмыкает и колет Даби пером в бок. Шото со своим нулём в понимании социальных отношений даже отсюда чувствует устоявшуюся связь между ними. Как между братьями по оружию или давними любовниками. А может они были всем этим вместе. — Сон и поцелуй, ни больше, ни меньше, — вслух произносит охотник, лезвием катаны надрезая ладонь и оставляя пару капель крови на ритуальной свечи на полу. Инкуб делает тоже самое, только режет золотистую кожу собственным же пером. Тодороки шумно сглатывает видя, как пламя и дым свечи меняют цвет на узнаваемый алый. Сделка завершена. Когтистый палец цепляет охотника за ворот верхних одежд. — Подойди ближе, — сладкий голос многоликого обещания. — Я не буду кусаться. Глупое тело буквально подползает к инкубу по мягким подушкам. Шото неуверенно, почти целомудренно прижимается губами к сладким губам искусителя, надеясь на то, что этого будет достаточно. Гламор, чары, ощущение вскипающего в крови возбуждение. Всё это накрывает с головой. Ястреб утягивает его в самый разнузданный глубокий поцелуй. Ловкий язык скользит в рот охотника, без стеснения трахая его, а наглые руки и перья оглаживают молодое стройное тело. Одно из перьев срезает ленту для волос и тяжёлые двухцветный водопад рассыпается по плечам. Шото глухо стонет, цепляясь за чужие плечи и ерзает бёдрами на коленях инкуба, когда ощущает, как что-то острое немилостливо разрезает кожу около косточки стопы, прямо со свежей раной от стрелы. Тодороки отстраняется, раздражённо шипя и вытирая губы тыльной стороной руки. На ноге красуется неглубокий порез, а с острой пики хвоста Даби капает кровь. В полумраке отчётливо видно, как синяя пламя дрожит и бушует под кожей гортани у демона. Только сейчас это не показуха, а реальное предупреждение или невысказанная угроза. — Не забывайся, — холодно произносит он. К кому конкретно была обращена фраза — остаётся неясным.