Ночь после показа

Очередной показ закончился порцией оваций и морем новых фотографий. Оно и понятно: все хотели увидеть моделей, недавно вернувшихся с модной столицы мира, а именно, с Парижа. Конечно, особым вниманием была окружена Регина, которую с недавнего времени знают, как самое красивое оружие кремля. Правда, модель не хотела этого. Ей, конечно, было приятно осознавать, что ее знают, и многие девушки хотят быть, как она. Вот только сама Колесникова хотела сейчас увидеть Аралову, чтобы обсудить с ней показ, модельер указала ей на ее ошибки, да и просто побыть наедине с человеком, к которому вожделело твое сердце. Однако после пресс-конференции Регина не обнаружила Веру Ипполитовну ни в зале, ни на подиуме и, решив, что та уже уехала, девушка отправилась в гримерку, ведь сейчас ей до ужасти хотелось выпить. По истечении часа одинокого времяпрепровождения Регина решила, что ей стоит вернуться домой, хотя, по правде сказать, ту комнатушку, которую она снимает у старухи алкоголички, сложно назвать домом, однако, иного варианта у девушки все равно нет. Стараясь не падать, модель шла по коридору, напевая какую-то детскую песенку, как вдруг ее окликнули: — Региша? Обернувшись на голос, Колесникова пыталась понять, кому же она могла понадобиться. Когда картинка перед глазами стала более-менее четкой, модель смогла разглядеть в силуэте Веру Ипполитовну. — Вера Ипполитовна, какая встреча, — развела руками девушка. Модельер подошла к Регине и подхватила ту под руку. — Идем, я отвезу тебя домой. — Нет! Я не могу туда ехать! — одернув руку, проговорила Колесникова. — Ладно, идём, переночуешь у меня. Москва была погружена в ночную мглу. На дороге изредка появлялись машины, которых и так в Союзе было не особо много, а дорогу освещали фонари. Синее авто неспешно ехало по дороге, наслаждаясь прекрасным моментом ночи, включающим в себя тишину и спокойствие. — Ну и какой был повод? — спрашивает Вера, медленно выдыхая дым, который тут же заполняет пространство солона, а после спешит улетучиться в открытое окно. Конечно, на улице не лето, но весна уже является полноправной хозяйкой, а, стало быть, на улице уже начинают распускаться почки и зеленеть листочки. Весенняя ночь куда лучше летней — нет такой жары, да и ощущается она по-другому: вдохнуть теплый долгожданный воздух, и ощутить прикосновение ветра, после долгой зимы, куда приятнее весной, нежели летом. — Потому что кто-то сегодня не обращал на меня никакого внимания, — отрезала Регина, и, надув губы, придвинулась к окну. — А на кого тогда обращали внимание? — На Лильку. Женщина за рулём лишь усмехнулась такому детскому поведению, однако, сердце начало биться быстрее, ведь людей не ревнуют просто так, а это значит, у нее есть шанс на взаимность. В машине повисла тишина. Регина с детским любопытством поглядывала на дорогу, иногда все же отводя взгляд, ведь быстро сменяющиеся фонари и выпитый алкоголь давали о себе знать. Вера Ипполитовна, в свою же очередь, периодически поглядывала в зеркало, чтобы удостовериться, что с моделью все в порядке. — Лилька лучше, чем я? — вдруг резко спросила девушка, садясь меж кресел, облокачиваясь локтями на подлокотник. — Я этого не говорила, — мягко отвечает женщина, закуривая очередную сигарету. — Почему тогда сегодня на ней платье новое примеряла? — А должна на тебе была? — улыбается Вера. — Да! Всегда все на мне мерила! — Милая, это неудачная задумка и после примерки, я в этом убедилась. А зачем портить твою красоту ужасным платьем? Регина ничего не ответила, ее внимание привлек профиль женщины, ведь так близко она её еще не разглядывала. Пальцы невесомо коснулись сережек: синие камни в ночи казались черными, и было ощущение, будто дотрагиваешься до бездны, которая обязательно тебя заберет. Дальше девичья рука скользнула на щеку, нежно поглаживая пальцами. Кажется, в этот момент Вера перестала дышать, да и в принципе понимать, где находится. — Такая мягкая, — шепчет Регина, а после совсем тихо спрашивает, — можно докоснуться губами? — Можно, — так же тихо отвечает Аралова, хотя где-то в глубине души сомневается в правоте действий, ведь девушка пьяна и непонятно, чего ожидать от нее на утро. Но все сомнения разлетаются, как только пухлые губы касаются бархатной кожи, тела пропитываются теплом с головы до ног, заставляя сердца сделать кульбит от столь интимного и желанного прикосновения. Мысли путаются, все кажется таким неправильным, однако, ни одна не в силах противиться чувству, что пожирает их, не оставляя ни одного шанса на спасение; чувство заставляющее умирать от тоски и ждать новой встречи, чувство, которое заставляет бороться с желанием прикоснуться и никогда больше не отпускать. — Красивая, — шепчет Регина на ухо. — И ты, девочка моя, — чуть громче отвечает Вера, желая, чтобы модель наверняка это услышала. Дальше дорога до дома прошла в молчании, каждая думала о своём. Машина остановилась около высокой многоэтажки. Регина была уже здесь однажды, там она познакомилась и со Львом, и с подругой Веры. Правда после того дня ей пришлось отбиваться от Збарского, ну, не будем об этом. Вера Ипполитовна открыла заднюю дверцу и протянула руку девушке. Поднявшись в квартиру, художница усадила Регину на небольшой пуфик, который стоял около тумбы с обувью. Аралова присела на корточки перед моделью. — Где тебе постелить? Может, у меня в комнате поспишь? — Я хочу с тобой, — сонно проговорила девушка, кажется, организм постепенно стал сдаваться во власть покоя. Вера Ипполитовна лишь устало прикрыла глаза: она и сама до безумия мечтала засыпать и просыпаться рядом с девушкой, но в данный момент состояние модели не позволяет ей это сделать. Вдруг на утро она все это спишет на алкоголь, а разбитое сердце не особо хочется собирать по кусочкам, поэтому сейчас лучше отказаться от этой идеи. Ну а пока художница витала в облаках, Регина слегка наклонилась и дотронулась губами до губ напротив, нежно хватая руками щеки женщины. Аралова сдалась, ведь от мечты отказываться она не хочет, да и что будет от одного поцелуя? Пухлые уста девушки стали скользить по подбородку и скулам, а руки судорожно начали расстёгивать пуговки на рубашке. — Не нужно, — отстраняясь, шепчет Вера, перехватывая чужие руки. — Почему? Тебе не нравится? — Нравится, но пользоваться тобой не хочу, ведь завтра пожалеть можешь. — Ты мне нравишься, — развязывая платок на голове женщины, признается Регина. Художник чувствует, как по плечам скатывается ткань, бесшумно падая к ногам. — Идем, — проговаривает она и, схватив модель за руку, ведёт в спальню. Вера заводит девушку в комнату и толкает на просторную кровать. Женщина нависает сверху, долго смотря в глаза, а затем резко целует. Губы грубо сминают девичьи уста, пока на шее Араловой образуется кольцо из Регининых рук. Аралова никуда не торопится, стараясь насладиться каждой секундой, проведённой с девушкой, ведь страх того, что она сбежит на утро, туманит разум. Вера заставляет Регину привстать, чтобы расстегнуть синее платье, которое когда-то сама сшила для нее. Ненужный элемент одежды отлетает куда-то в угол комнаты, где пролежит до пробуждения хозяйки. Губы Веры влажными поцелуями осыпают ключицы, спускаясь к ложбинке меж грудей. — Вера, — шепчет модель. — Ты передумала? — отстраняясь, спрашивает женщина, заглядывая в глаза напротив, пытаясь найти в них ответ. — Разденься. Аралова усмехается, поудобнее устраиваясь на бедрах любимой, медленно растягивая пуговки на рубашке, освобождая свое прекрасное тело от оков ткани. Регина задерживает дыхание: сколько времени она мучилась от вопроса, какую красоту скрывает эта одежда. Когда вещица падает на пол, женщина спрашивает: — Достаточно? Руки Колесниковой тянутся к бретелькам бюстгальтера. Слегка их спуская, женщина запускает руки за спину, расстегивая застежку, давая увидеть то, что модель хотела лицезреть больше всего. Аралова хватает руку Регины и подносит к сердцу, которое бешено бьётся. — Чувствуешь? — легкий кивок в знак согласия и модельер продолжает — И так каждый раз, когда тебя вижу. — А потрогай мое, оно тоже норовит выпрыгнуть, когда ты рядом. Аралова снимает бюстгальтер и припадает губами к области сердца: ей хочется ощутить, что она желанна и нужна. После же она покрывает поцелуями груди, на которых, точно как на ночном небе звезды, россыпь родинок. Губы исследуют плоский живот, расцеловывая каждый сантиметр бархатной кожи. Ее нежность хочется запомнить навсегда, ведь такую мягкость Вера не ощущала еще никогда. Дойдя до бедер, Аралова стягивает последний элемент одежды, на мгновение останавливаясь, поглаживая кожу на ногах, любуясь девушкой перед собой. — Если тебя будут любить тысячи людей, я буду в их числе, если лишь один любит тебя — значит это я, но если тебя никто не любит, знай, что я умерла, — говорит Вера, начиная параллельно целовать бедра. Регина пытается ухватиться за смысл сказанных слов: конечно, ей даётся это с трудом, она прокручивает эту фразу раз за разом, лишь бы не упустить посыл, который хотела донести женщина. Которая тем временем добирается до разгорячённой плоти, проводя по ней языком. Модель выгибается, зарывая пальцы в темные каштановые волосы. Аралова делает все нежно и медленно, лишь бы не навредить. Девушка под ней стонет, стараясь убрать темные пряди, что лезут в лицо. Вера совершает резкие толчки, поэтому модель выгибается дугой и падает обессиленно на подушку. Грудь ее тяжело вздымается, стараясь как можно больше ухватить драгоценного воздуха. Аралова ложится рядом, и Регина тут же прижимается к ней, обвивая руками спину, хватаясь за плечи. Она прижимает ее так близко, чтобы та чувствовала биение ее сердца. Колесникова щупает губами щеку, лишь бы художница перед ней не растворилась. — Ты не уйдешь? Прошу тебя, не оставляй меня. — шепчет Колесникова, прижимаясь ближе, хотя кажется, что ближе уже некуда. — Я рядом буду… всегда, поэтому закрывай глазки и засыпай. Регина еще долго просила женщину не уходить, постепенно засыпая, хотя та и не собиралась ее оставлять, ведь дороже этой дрожащий девчонки у нее на руках больше никого нет.