Солидарность

В ответственности есть свои изъяны. Многие знают о них не понаслышке. Одно из большинства — это существование тех, кому не по нраву система исполнения твоих обязанностей. Главный смак проявления этого недовольства состоит даже не в самом тебе, будь ты божественным воплощением их желаний или, наоборот, адским палачом, несущим возмездие за любую грешную провинность, а в самих подчиняемых. Качество их мышления, как и смысл, совсем не изменится, какую бы позицию в этом чёрно-белом равновесии ты не занял. И это соотношение одинаково подходит как людям, так и не-людям, к которым можно причислить реев и синов. За свой немалый опыт, на протяжении которого Тёмный Призванный успел побывать королём и тех, и других, эта теория только укрепилась в своём точном определении в сознании. Доказательством выведенного тезиса служат время и место, в котором сейчас находился Хомураби. Резкий пинок перед собой откинет противника в сторону; шаг назад, взмах руки вправо – неожиданный выброс энергии вобьёт внутренности в спину, отбросит тело. Присесть, - над головой ожидаемым росчерком пронесётся меч, взъерошит волосы на макушке, - нащупать ещё тёплую ручку щита и блокировать несущийся следом ещё один удар, косой линией отскочивший от запятнанного кровью металла. На следующее движение – пять секунд, пока противник поднимет меч и нанесёт удар. Точечное движение руки в солнечное сплетение — противника откидывает, а последующий выброс энергии превратит его внутренности в кишащее кровью дерьмо, волной ошмётков пробившееся из спины. Подняться, занести ногу, дезориентировать врага сломанным носом, успеть развернуться на сто восемьдесят градусов, вбивая кулак в ещё одну морду, ломая челюсть. Отскок вперёд, гравий и мелкие камни отскочат от меча, высекут искры, ударная волна стукнет по спине — в этой мешанине почти незаметно. В порыве движения подобрать валяющуюся на земле саблю, снова развернуться и воткнуть холодный металл в живот противнику; прокрутить против часовой стрелки, ломая позвоночник и разжижая кишки в неопределённую массу очередного говна. Из слепой зоны приходит удар по предплечью — Хомураби успевает среагировать и выставить защиту, ненадёжную, но в данной ситуации воткнутый в руку наконечник копья практически не ощутим. Ревущей волной врага догоняет пущенный из правой руки огонь, сноп радужных искр мгновенно ослепляет, кожа обуглилась и почернела ещё до того, как противник превратился в ещё неостывшую кучу пепла. Между губ сочится слюна, лёгкие едва успевают перерабатывать приправленный озоном воздух. Желание срочного конца охватывает мышцы, сухожилия хрустят и рвутся, как тонкие нити в руках неопытной швеи. Хомураби сжимает пальцы в кулаки, откидывается назад, набирая в лёгкие как можно больше воздуха. Между губ распахнулось жерло вулкана, огненным цветком заполоняя пространство перед собой. Очень эффективно, между прочим. В небо взвились визгливые крики, распадающиеся на почерневшие комья мяса, костлявые руки пытаются прикрыть сожжённое лицо. Хриплое дыхание заполняется чернеющим дымом, из ноздрей валит обжигающий пар, Хомураби едва успевает блокировать следующий удар, несущийся ему в бок. Развернуться, пропустить движение мимо себя всего в паре миллиметров, взбежать по лезвию меча, ударом ступни снести врагу голову и тяжело опуститься на землю. Отточенность движений заворожила бы, если бы она не была необходимостью, которая заставляет Хомураби выживать. Уши забились шумом боя. Крики, стоны, визги, хлюпанье крови, треск ломающихся костей и звук, который ни с чем не сравнить и никак не описать – звук, с оттенком шлёпанья, который описывает момент падения внутренностей на землю. Ещё тёплые, исходящие паром на стылом воздухе, в ноздри моментально вбивается запах свежей крови и подгорелого мяса. Омерзительное ощущение. Краем глаза Хомураби видит едва заметные росчерки катаны Широгане. Он выписывает в воздухе танцующий вихрь зигзагов, заполняя пространство перед собой всплесками крови, застилая себе дорогу обрубками конечностей и ковром из потрохов. Лицо напряжённое и застывшее в гримасе — обагрённые кровью зубы перетирают слюну, в глазах лопнули сосуды, белки покрыты красной плёнкой, пелена серебристо-белых волос похоронным полотном очерчивает линию поворота тела. Будь Хомураби чуть в другом положении, мог бы и залюбоваться. Драка как секс. Хомураби никогда не сомневался в ином. Возбуждение эмоций, перетряхивание тела, подъём сил и резкий спад под конец, напряжение, граничащее с невозможным, когда ты позволяешь телу перейти отпущенные ему границы. И самое главное – искренность, с которой ты трахаешься и с которой идёшь в бой. Они абсолютно идентичны, толкающиеся на границе с душевной открытостью. Только перед врагом, как и перед любовником, ты открыт настолько, что видно твои внутренности. Шаг в сторону, движение справа, выброс энергии – тело опустошённой оболочкой валится навзничь. Щёку жалит так некстати пропущенная стрела. Разворот вокруг себя и следующая стрела оказывается заложником в ладони, не так быстро, чтобы не поймать, но и не так медленно, чтобы не обращать внимания. Наклон вперёд, воткнуть носки ног в землю и использовать как опору, кидая своё тело вперёд, фокусируя взгляд на своей цели. Лучник успевает лишь раскрыть рот и в считанные секунды из его спины показывается окровавленная ладонь, сжимающая изгибающуюся линию позвоночника. Неожиданная тишина оглушила, отработанным движением запихнув в уши пуховые заглушки. Хомураби выпрямился и поднял голову, осматриваясь вокруг. Только сейчас он заметил, что небо серое, в пасмурном налёте ожидающегося дождя. Прохладный ветер уверенно проникает под одежду, накрывает ощущением холода. Далеко за горизонтом видно очертания сизых гор, они покрыты одеялом тумана, различить их не так просто. Тишина обладает неприятной особенностью — когда её много, сложно сосредоточиться на чём-то другом. Вот и сейчас, Хомураби прикрыл глаза, погружаясь всем своим естеством в окружающее его пространство, сотканное из остывающего напряжения и долгожданного спокойствия. Рана на руке приступами зажигалась вспышками боли, царапина на щеке саднила, а по контуру лица застывала тёплая кровь. Разорванная огнём кожа как-то неестественно молчала. Хомураби резко выдохнул и открыл глаза. Прямо перед ним Широгане резко взмахнул рукой. Будь это удар, Хомураби не успел бы даже блокировать, настолько неожиданно-резким он оказался. Но Истинный всего лишь смахнул с лезвия катаны кровь, которая застыла на серой земле дугообразным росчерком. Призванный напряжённо следил, как Широгане тяжело садится на расположенные недалеко камни, наваленные грудой скалистых обломков. Катана с приглушённым звяканьем втыкается в почву, лезвие обиженно ноет, обходящий её ветер, наигрывает на отточенном крае заунывную мелодию. Широгане откидывается назад и прикрывает глаза, раздражённым движением закидывая распущенную пелену волос за плечи. Вокруг них поле из трупов. Воздух заполнен кислотой смерти - выжженная трава, мёртвые тела и подсыхающая кровь. Над землёй стелется чёрный дым. Плач трепещущихся на ветру штандартов наполняет эту картину полнотой и эмоциональностью, но Хомураби не искусствовед, он не знает толк в прекрасном. Призванный садится рядом с Широгане, обхватывает раненную руку. Изначально он начинал с ответственности. Закончил – почти пошлостью. Даже в мире теней существует явление гражданской войны, революции или переворота. Ни одна страна, ни один мир или даже реальность, в которых существуют короли, не защищены от идиотов. Ужас этого явления составляет лишь то, что основная миссия Королей светы и тьмы – это сохранение всеобщего равновесия, а им ещё приходится избавляться от проблем внутреннего характера. Задача каждого в их мире – сохранение чёртова равновесия! Так почему даже здесь находятся те, у кого хватает столько свободного времени на восстания и мятежи?! Хомураби снова вздохнул. Он не хотел обо всём этом думать. Решением этой проблемы он займётся позже, когда отдохнёт и приведёт себя в норму. В замке, в своих покоях, в своей спальне. Почему-то на лице сама собой расползлась пошлая улыбка. Может потому, что Хомураби подумал об одном забавном рее, который будет своими тонкими прохладными пальчиками прикасаться к его лицу, причитать над его ранами, ругая за неосторожность и взволнованно щебеча над ситуацией. А потом Хомураби его трахнет. Может, даже не один раз. А может, и не два… Сейчас бы оказаться дома. — Как я с тобой солидарен… От звука голоса Истинного Хомураби передёрнуло. Нет, не от омерзения, от неожиданности. Разве он сказал это вслух?