Dance of The Dragonwolf

      Начало 100 года З.Э. - Эйнар Таргариен       Звук голоса Дейенерис эхом отдавался в ушах Эймона, когда она стояла рядом с ним, не сводя глаз с большой карты Вестероса, вырезанной на столе из Драконьего камня. Проведя пальцем по карте, она повернулась к нему и спросила: - Ты думаешь, это лучший план, Эймон? - Ее голос был спокойным, но в то же время повелительным.       Под столом разожгли огонь, отчего все дороги и названия замков озарились красным сиянием. Ее муж и король, казалось, отвлекся от своих мыслей, как только услышал ее слова.       - Да, Дени, как только Рейнис завоюет Дорн. Мы двинемся в Королевскую Гавань и сокрушим дом Ланнистеров. - Эймон ответил, подойдя к ней с улыбкой, он нежно взял ее лицо в ладони, и она почувствовала, как ее сердце пропустило удар. Дени улыбнулась в ответ, когда они обменялись поцелуем.       - Дом Мартелл, возможно, будет недоволен тем, что мой ребенок будет первым. Дени напомнила ему, когда ее рука коснулась своего набухшего живота; Эймон нежно поцеловал ее в макушку, его рука ласкала ее живот, зная, что внутри растет их ребенок.       - То, что они думают, для нас не важно, они могут быть её семьей, но Рейнис любит нас больше, чем их, - напомнил ей Эймон. Дени настояла, чтобы Рейнис поплыла в Дорн и взяла с собой небольшую группу солдат на всякий случай, но Рейнис взяла Араксес и полетела в Дорн, сказав, что она Дракон. Она заверила ее и Эймона, что ей там ничего не угрожает и что у нее есть Араксес на случай, если что-то пойдет не так.       Они обменялись еще несколькими страстными поцелуями, их привязанность друг к другу становилась сильнее с каждой секундой. Несмотря на холодную погоду, они оба были согреты жаром своей любви. Когда от порыва ветра по спине Дени пробежали мурашки, Эймон притянул ее ближе к себе, его сильные руки обхватили ее миниатюрную фигурку. С озорной усмешкой он прошептал ей на ухо, обещая сделать все, что в его силах, чтобы согреть ее. Дени не смогла удержаться от румянца, когда посмотрела на него снизу вверх, чувствуя себя в безопасности в его объятиях. Когда они неохотно оторвались друг от друга, руки Эймона потянулись к бретелькам ее платья, точно зная, как заставить ее чувствовать себя еще комфортнее в его объятиях. Тем временем рука Дени исследовала его мускулистую грудь, чувствуя, как учащается его сердцебиение под ее прикосновением.       - Ты знаешь, Рейнис мечтала, что моим первенцем будет мальчик, а ее - девочка. Она сказала, что наши дети будут править Вестеросом после нас. - Дени говорила с улыбкой, едва удерживаясь от стона. Эймон почти мог себе это представить. Он мог видеть, как они играют вместе на большом зеленом поле, окруженном яркими цветами. Внезапно дверь открылась, и на пороге появилась Миссандея.       - Ваша светлость, корабли с Севера.       Внезапно все прекратилось; Эймон не мог не почувствовать пробирающий до костей холод, который, казалось, проникал в самую его сердцевину. Ледяной воздух вынудил его выдохнуть заметными облачками тумана, и он обхватил Дени руками в тщетной попытке сохранить хоть какое-то тепло, оставшееся в его теле. Казалось, тысячи острых игл вонзились в его кожу, и он не мог избавиться от ощущения, что его плоть медленно отслаивается от холодного ветра. Его тело больше не могло двигаться, и комната внезапно наполнилась снегом, когда его глаза посмотрели на Дени, которая все еще держалась за его руку, на ее лице сияла ярко-фиолетовая улыбка, а кожа была бледной, как снег.       - Нет, нет, - сумел вымолвить Эймон. Ярко-голубые глаза Дэни посмотрели на него в ответ.       Эйнар проснулся от внезапного вздоха, его сердце бешено колотилось, а по лицу катился холодный пот. Отдышавшись, он с тревогой оглядел тускло освещенную комнату, пытаясь провести грань между своим сном и реальностью. Его руки дрожали, когда он вытирал пот со лба, а разум все еще был затуманен яркими образами ночного кошмара. Но когда он выглянул в окно и увидел город Королевскую Гавань, он медленно пришел в себя и вспомнил, где находится. Он находил утешение в знакомых местах и запахах, которые его окружали. Несмотря на затянувшийся страх из-за своего сна, Эйнар почувствовал, как его захлестнуло чувство облегчения, когда он понял, что находится в целости и сохранности.       Когда он лежал на кровати, его грудь вздымалась при каждом вдохе, он чувствовал, как его сердце колотится в тревожном ритме, как будто оно пыталось вырваться из его тела. Несмотря на его попытки успокоиться, в его голове все еще роились мысли, которые отказывались замолкать. Капли пота выступили у него на лбу и стекали по лицу, оставляя после себя ощущение холода и липкости. Пот продолжал стекать по щекам, оставляя влажный след на матрасе кровати. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться на своем дыхании, но звук его сердца, колотящегося в горле, был слишком громким, чтобы его игнорировать.       Вдох и выдох, вдох и выдох, напомнил себе Эйнар, пока его дыхание медленно приходило в норму. Когда он медленно перекинул ноги через прочный каркас кровати, пальцы его ног соприкоснулись с холодной, неподатливой поверхностью каменного пола, вызвав непроизвольную дрожь, пробежавшую по всему его телу. Несмотря на холод, его взгляд сразу же привлек центр комнаты, где лежал поразительно красивый черный восточный ковер с замысловатым рисунком, безошибочно узнаваемым красным символом Дома Таргариен, вышитым прямо по центру. Насыщенные цвета ковра, казалось, светились на фоне прохладного, темного камня комнаты, и когда он смотрел на него.       Часть Эйнара все еще не могла поверить, что он действительно вернулся в Королевскую Гавань. Много раз он ловил себя на мысли, что все это - прекрасный сон, от которого он скоро проснется. Скоро он снова проснется в этом кошмаре.       Яркое воспоминание о безжизненном теле Арьи промелькнуло перед его глазами подобно молнии, толчок потряс его до глубины души. Боль от ее потери была все еще свежа, и он не мог избавиться от чувства вины, которое тяжелым грузом лежало на его плечах. Он все еще чувствовал тепло ее крови на своих руках, когда отчаянно пытался остановить кровотечение из огромной раны на ее шее и заверял ее, что с ней все будет в порядке, хотя в глубине души знал, что это ложь. Даже леди Бессердечная плакала в ту ночь. Единственный раз Эйнар увидел слезы в ее холодных мертвых глазах.       Воздух был пропитан запахом смерти и отчаяния, когда они стояли среди руин некогда великого замка, ныне превратившегося в щебень и пепел в результате жестокой и изуверской войны, опустошившей эту землю. Луна бледно и болезненно сияла в небе, отбрасывая жуткие тени на опустошенную местность, когда леди Бессердечная опустилась на колени рядом с поверженным телом своей дочери, единственным напоминанием о ее прошлой жизни до того, как она возродилась мстительным и безжалостным существом. С душераздирающими рыданиями она оплакивала потерю своего ребенка и разбитые мечты, которым никогда не суждено было осуществиться.       Когда принц Эйнар вышел на балкон своих королевских покоев, ночной холод пробрался ему под кожу. Легкий ветерок доносил слабый запах соли и моря, а шум волн, разбивающихся о холм Эйгона, на котором был построен Красный Замок, был подобен музыке для его ушей. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул, наслаждаясь безмятежным моментом, чувствуя, как тяжесть его ответственности на мгновение спала. Когда на город Королевскую Гавань опустилась ночь, из-за облаков вышла полная луна, отбрасывая завораживающее серебряное сияние на раскинувшийся вокруг города ландшафт. Высокие здания города, казалось, танцевали в лунном свете, как будто они были живыми и дышали, в то время как мерцающие воды Узкого моря сверкали, как тысячи бриллиантов. Лунный свет превратил город в мистическую страну чудес, где каждый уголок и расщелина были залиты неземным сиянием.       Сосредоточившись, он почувствовал Каннибала у себя в затылке. Его дракон спал в лесу недалеко от Королевской гавани, Эйнар попытался вспомнить больше, но многие из его воспоминаний были расплывчатыми. Он помнил только некоторые моменты, но он помнил холодные голубые глаза Короля Ночи, смотревшие на него в ответ, холоднее всего, что он когда-либо чувствовал. Холодная дрожь пробежала у него по спине.       Когда он открыл глаза четыре года назад, он был уверен, что ему это приснилось; из всех книг о Танце драконов ни в одной ничего не упоминалось о том, что принц Деймон женился на леди с Севера, у которой просто случайно было то же имя, что и у его настоящей матери.       Потребовался почти год, чтобы Джон полностью убедился, что это не сон, и каким-то образом он родился принцем Эйнаром из Дома Таргариенов, сыном Деймона Таргариена и леди Лианны Старк.       Эйнар мало что помнил, но он знал, что ему нужно изменить исход Танца. Имея это в виду, мальчик знал, что ему нужно изменить будущее и предотвратить вымирание Драконов. Джон знал, что он хотел достичь других целей, которые, как он знал, были бы выгодны дому Таргариен. Полезно для будущего. Одним из них было завоевание Дорна и не позволение им сохранить титулы принца и принцессы. Эйнар все еще не был уверен, как он этого добьется, но он найдет способ. Каннибал ему точно поможет.       К сожалению, когда дело дошло до его знаний о Танце, прошло много времени, и его память была очень расплывчатой, почти разбитой на куски и рассеянной. И он знал только то, что написали мейстеры, и он знал, что они были не самым надежным источником информации, особенно Архимейстер Гильдейн.       Эйнар с чувством безмятежности оперся руками о холодные каменные перила большого балкона, с которого открывался вид на Королевскую Гавань, его глаза вглядывались в каждый дом, который он мог видеть. Когда ночь начала клониться к закату, первые лучи солнца начали появляться из-за горизонта, придавая городской горизонт золотистый оттенок. Несмотря на ранний час, город уже оживлялся шумом и суетой торговцев, устанавливающих свои прилавки, и стуком лошадиных копыт, эхом разносящимся по улицам. Юный принц не мог отделаться от чувства благоговейного трепета, наблюдая, как город оживает с каждым мгновением.       Эйнар вернулся внутрь, вспомнив, что ему и королевской семье скоро предстоит отправиться в Винтерфелл. Его тетя, Гейль Таргариен, должна была выйти замуж за лорда Рикона Старка, наследника Винтерфелла. Король Джейхейрис и королева Алисанна одобрили эту помолвку. Многие лорды были явно недовольны этим браком, особенно дом Ланнистеров и дом Хайтауэр. Король хотел отправить своего сына вместо того, чтобы ехать самому, но королева Алисанна настояла на том, что она сама отправится туда. Это был брак ее дочери, и она не пропустила бы его, даже если бы это было последнее, что она сделает в жизни.       Мысли Эйнара вернулись ко всему, что изменилось до сих пор. Насколько он знал к настоящему времени, принцесса Гейль и королева Алисанна уже должны были быть мертвы, но они все еще были живы, не то чтобы Джон имел что-то против этого. Гейль слишком сильно напоминала Эйнару Арью в хорошем смысле этого слова. Она любила кататься на своем драконе Пламенной Мечте и брала с собой Ниру и Эйнара, чтобы летать как можно чаще.       Королева Алисанна была доброй и нежной. Несмотря на ограничения, которые пришли с ее преклонным возрастом, она поставила перед собой задачу проводить как можно больше времени со своими правнуками, делясь историями своей юности и делясь мудростью, которая приходит только с возрастом и опытом. Хотя ее стареющее тело часто утомляло ее и она не могла угнаться за безграничной энергией маленьких детей, Эйнар, в частности, никогда не уставал навещать свою прабабушку и с нетерпением ждал их следующей встречи. Несмотря на периодические недомогания, которые приходили с возрастом, королева Алисанна дорожила каждым мгновением, проведенным со своими любимыми правнуками.       Король Джейхейрис все еще был кем-то, с кем принц пока не знал, что делать. Старый король, казалось, очень неохотно встречался с ним всякий раз, когда разговаривал с Эйнаром. Чем это было вызвано, его старостью или чем-то еще, Джон не знал, но старый король иногда смотрел на него так, словно искал что-то, чего не мог найти. Что бы это ни было, Эйнар не знал. Его отец сказал ему, что он напоминает королю Джейхейрису его первого сына, Эйгона, который прожил всего три дня.       Последние четыре года принц проводил время, наслаждаясь тем, что он ребенок с любящими отцом и матерью. Эйнар наслаждался каждым мгновением, проведенным с ними, на самом деле он этого не помнил, но его отец всегда говорил, что его первым словом было "Мама". Его отец, Деймон, иногда показывал ему, на что он способен, а мать часто рассказывала ему и Нире сказки о Севере.       Когда ему стукнуло четыре года, он решил начать учиться писать и читать, он уже это умел, но ему нужен был повод. Он не мог просто начать читать и писать без объяснения причин.       Он попросил мейстера научить его писать и читать, но старый мейстер не согласился, сказав, что он все еще слишком мал; Эйнар пожаловался обоим своим родителям, зная, что это приведет либо к тому, что они будут учить его, либо к тому, что его отец будет угрожать старому мейстеру.       Это привело и к тому, и к другому; принц Деймон сказал мейстеру, что скормит его своему дракону, если тот не научит Эйнара писать и читать. Мейстер неохотно начал учить принца на следующий день, но это не помешало Лианне и Деймону учить сына важным вещам о жизни и некоторым другим вещам.       Любопытный взгляд Эйнара заметался по сторонам, когда он спросил своего отца: - Отец, куда мы идем? - Его отец с суровым, но ободряющим видом взял мальчика за руку и повел его по извилистым коридорам Драконьего камня, их шаги эхом отражались от древних камней. Сердце Эйнара учащенно забилось в предвкушении, когда они приблизились к Тренировочному двору, где воздух наполняли звуки лязгающих мечей и кряхтение от напряжения. С блеском в глазах Эйнар крепче сжал руку отца, готовый учиться повадкам воина. Деймон знал, что Лианна убьет его, если узнает, что он тренирует их сына, когда он предложил ей научить Эйнара нескольким основным приёмам, когда дело доходит до владения мечом, ножом, кинжалом, копьем и щитом. Она отказалась, сказав, что Эйнар еще мал и ему нужно наслаждаться жизнью, прежде чем добавить, что он может подождать, пока их сыну не исполнится хотя бы шесть, чтобы начать учить его владеть оружием.       С этой мыслью Деймон решил тайно учить своего сына, но только базовым вещам, прежде чем переходить к более сложным вещам, таким как владение мечом.       Эйнар и его отец стали свидетелями величественного зрелища медленно восходящего солнца, выглядывающего из-за бескрайних морских просторов. Небо представляло собой завораживающую смесь ярких оттенков с прожилками теплого оранжевого и огненно-красного, как будто сами небеса пылали. Солнечные лучи освещали бесконечный горизонт, отбрасывая на мир теплое, приветливое сияние. Это было потрясающее проявление величия природы, и Эйнар не мог не испытывать благодарности за этот момент. Наслаждаясь красотой восхода солнца, он почувствовал, как рука отца мягко легла ему на плечо - молчаливый жест любви и привязанности.       Когда первые лучи утреннего солнца начали освещать небо, принц обнаружил, что стоит во внутреннем дворе Драконьего камня, окруженный суетой слуг, которые только начинали свой день. Повернувшись к отцу, он не мог не нарушить повисшее между ними молчание, его любопытство взяло верх. - Отец, что мы здесь делаем? - спросил он, и его голос эхом разнесся по двору. Пока он говорил, слуги оторвались от своих дел и почтительно склонили головы, когда принц и его отец проходили мимо.       Уверенным шагом Деймон повел своего нетерпеливого сына через оживленный тренировочный двор замка, наполненный неистовыми звуками лязгающей стали и резким запахом пота и кожи. Когда они приблизились к оружейному арсеналу, принц Деймон заявил: - Я научу тебя владеть оружием, - его голос звучал властно и опытно. Глаза мальчика расширились в предвкушении, когда они осмотрели множество бочек, в которых хранилось огромное количество мечей, ножей, дубинок и щитов, каждый из которых свидетельствовал о мастерстве кузнецов, которые их выковали.       Когда Деймон неторопливо направился к бочке, наполненной множеством острых и сверкающих ножей, он не мог не почувствовать, как внутри него закипает возбуждение; учить своего сына драться было тем, что доставляло ему гораздо большую радость, чем он думал. Он с большим интересом изучал коллекцию ножей, отмечая их различные формы и размеры, прежде чем его взгляд в конце концов остановился на одном, который привлек его внимание. Ловкими пальцами он поднял нож, почувствовав его тяжесть в руке и внимательно осмотрев лезвие. Удовлетворенный своим выбором, он повернулся лицом к сыну, который пристально наблюдал за ним с намеком на предвкушение, отразившимся на его лице.       Он повернулся к своему маленькому мальчику, который жадно следил за каждым его движением. С улыбкой он передал клинок своему сыну, который осторожно держал его между своими маленькими пальчиками, рассматривая вблизи. Отец и сын стояли вместе во внутреннем дворе, окруженные пышной зеленью замковых садов. Глубокий голос Деймона нарушил тишину: - Что первое, ты должен знать о любом клинке? - Его сын посмотрел на него снизу вверх, с любопытством и желанием перенять опыт своего отца.       Ответ Эйнара на вопрос Деймона был довольно неожиданным, но произнесенным с дерзкой ухмылкой, которая могла заставить улыбнуться даже самого серьезного человека: - Протыкать врагов острым концом. - Хотя Деймон усмехнулся этому замечанию, он не мог не заметить мимолетный проблеск меланхолии в глазах сына, когда он произносил эти слова. Как будто за озорным фасадом скрывался намек на печаль, как будто он скрывал глубокую боль или тревожный секрет, которым не хотел делиться. Он нежно поцеловал сына в лоб, его рука игриво взъерошила его волосы в любовном жесте. Однако сыну было не до смеха, и он попытался стряхнуть руку отца, его лицо исказилось от досады.       - Хорошо, - сказал он, одобрительно кивая, - но первый урок заключается в том, как держать его в руках и как им пользоваться. - Его сын внимательно слушал, стремясь перенять опыт своего отца. - Я хочу, чтобы ты повертел этот кинжал в руках, пока не освоишься с ним, - проинструктировал Деймон, его глаза наполнились гордостью, когда его сын быстро повертел лезвие в пальцах, не допустив ни единой ошибки. Солнце светило прямо на них, отбрасывая золотистый отблеск на пару, пока они тренировались, звуки шелеста листьев и пения птиц наполняли воздух.       Когда Эйнар посмотрел на своего отца с дерзкой ухмылкой на лице, его вопрос повис в воздухе, как густой туман: - Мама не рассердится? - вопрос, который был одновременно и невинным, и озорным. Это была черта, которую принц, несомненно, унаследовал от своего отца. Когда Деймон посмотрел на своего сына сверху вниз, он не мог не почувствовать гордости, смешанной с раздражением, потому что он слишком хорошо знал, в какие неприятности может втянуть его ухмылка сына. Визерис любил говорить ему, что Эйнар больше походил на него, чем на Лианну, с чем Деймон был не согласен.       С любопытным наклоном головы и приподнятой бровью Деймон наклонился к своему сыну, который без усилий вертел в своих ловких пальцах сверкающий кинжал.       - Рассердиться, если узнает, - сказал он, и в его голосе прозвучала нотка осторожности. Ухмылка его сына не дрогнула, когда он продолжил демонстрировать свое искусное обращение с ножом.       - А она узнает? - спросил Деймон таким тоном, который предполагал, что он уже знал ответ. Воздух был насыщен предвкушением, когда они встретились взглядами, каждый ждал, когда другой сделает первый шаг.       - Я понятия не имею, о чем ты говоришь, отец, - ответил принц с лукавой улыбкой, его глаза озорно блеснули. То, как он сказал это, было почти слишком небрежно, как будто ему было что скрывать, и Деймон не мог не почувствовать прилив гордости в груди. Его сын уже проявлял признаки мастера обмана - черта, которая, несомненно, сослужила бы ему хорошую службу в беспощадном мире политики и игр за власть. Несмотря на то, что Деймон вырос в кругу семьи, он знал, какая опасность таится повсюду в Красном Замке. В каждом углу были змеи; Деймон знал, что рано или поздно ему нужно будет научить сына, как избегать проявления сильных эмоций перед неподходящими людьми, и научиться использовать слова. Иногда слова были лучше Драконьего огня.       После часа занятий его сын уже превосходно управлялся с ножом в руках. Деймон почувствовал гордость за своего сына. Возвращаясь в замок, Деймон и Эйнар услышали громкий рев Каннибала из его пещеры.       В отличие почти от всех остальных, Деймон заметил, что его сын ни разу не выказал страха перед драконом. Он всегда вел себя так, как будто Каннибал был щенком, а не огнедышащим зверем, достаточно большим, чтобы в одиночку покорить Вестерос.       Эйнар вспоминал тот день с лучезарной улыбкой. Его мать в конце концов узнала о их тренировках, но и вполовину не разозлилась так, как ожидал Эйнар. Она сказала его отцу, что если они хотят продолжать свою практику, то могут, но не будут учиться владеть оружием до его шестилетия.       В течение последних четырех лет он часто плавал из Драконьего камня в Королевскую гавань и наоборот. Насколько понял принц, Каннибал ни за кем не следовал и никому не подчинялся, чтобы никто не мог посадить его на цепь в Драконьей яме. Хранители драконов пытались привести его туда, говоря на высоком валирийском, как они делали со всеми остальными, но Каннибал просто улетел, но не слишком далеко от того места, где находился Эйнар. Ни разу Каннибал не прилетал обратно на Драконий камень, когда принц был в Королевской гавани, о чем Деймон любил вспоминать снова и снова.       Король Джейхейрис и дедушка Бейлон считали его еще слишком маленьким, чтобы вести Каннибала в Драконью яму. Поэтому терпели, что дракон еще не был закован в цепи. Тем не менее, Эйнар слышал, как король говорил, что он должен быть в состоянии привести Каннибала в Драконью яму к тому времени, когда ему исполнится шесть. Но мальчик этого не хотел. Он никогда бы не посадил Каннибала на цепь.       Эйнар не знал почему, но он сильно привязался к черному дракону. Он даже мечтал быть им. Полет среди облаков в облике дракона был опытом, которого он никогда раньше не испытывал.       Подумав о Каннибале, он инстинктивно вспомнил Призрака, своего самого близкого друга. Простая мысль о его любимом спутнике вызвала на его лице горько-сладкую улыбку, но она быстро сменилась комом в горле, когда он вспомнил мучительные крики Призрака в агонии, когда ледяное копье глубоко вонзилось ему в живот. Красные глаза превратились в голубые, Эйнару показалось, что в этот момент его тоже ударили ножом. Он почувствовал, как холодное копье пронзило его живот, его тело похолодело, и боль пронзила его тело подобно удару молнии.       Джон чувствовал то же самое по отношению к Каннибалу. Несмотря на то, что он никогда не знал его раньше, он часто чувствовал то же, что чувствовал черный дракон, и он знал, что его друг никогда бы не одобрил цепь. Скорее всего, он уничтожит всю Драконью яму, прежде чем позволит кому-либо заковать его в цепи внутри.       Эйнар с тяжелым сердцем направился к маленькой, но изысканной вазе, наполненной кристально чистой водой, которая беззвучно стояла на деревенском столике рядом с его кроватью. Когда он поднял вазу, его глаза проследили за замысловатым рисунком. Он медленно налил воду в чашу, капли воды, ударяясь о поверхность чаши, создавали безмятежную мелодию. Глубоко вздохнув, мальчик поднес чашку к губам, чувствуя, как прохладная вода стекает по его пересохшему горлу, принося успокаивающее облегчение, от которого ему стало немного легче. Надеясь избавиться от воспоминаний о своем болезненном прошлом, он закрыл глаза. Он позволил освежающему ощущению воды овладеть его чувствами, давая минутную передышку от беспокойных мыслей, которые терзали его разум. Джон знал, что это было новое будущее. Он мог бы изменить ситуацию к лучшему. Для дома Таргариен.       За последние четыре года он познакомился с принцессой Рейнирой, леди Лейной и лордом Лейнором.       Они с Рейнирой быстро подружились, и потому что были ровесниками это было очень легко. Всякий раз, когда Эйнар бывал в Королевской гавани, Рейнира, вероятно, следовала за ним по пятам, преследуя его повсюду, как тень; Лейна посещала ее всего трижды. Поскольку она жила в Дрифтмарке, она редко могла навещать их, а ее матерью была Почти-королева, принцесса Рейнис Таргариен. Эйнар видел ее всего несколько раз, но он знал, что женщина все еще переживала из-за потери того, что, по ее мнению, принадлежало ей.       Несмотря на свои годы, принцесса Рейнис на самом деле не пыталась скрывать, что она думала и верила, что заслуживает быть наследной принцессой, а не Бейлон, наследным принцем. Даже Лейна однажды пожаловалась на то, что ее мать раздражает ее этой темой.       Эйнар не был уверен, была ли Рейнис союзницей прямо сейчас, но он мог подождать. Он знал, что из-за его возраста и силы было несколько вещей, которые, как знал Джон, он не мог изменить, но он решил начинать медленно.       Когда солнце начало подниматься над Королевской Гаванью, обостренные чувства Эйнара уловили звук мощных хлопающих крыльев вдалеке. Ни секунды не колеблясь, он бросился к ближайшему балкону, его сердце колотилось от волнения и предвкушения. Когда он вышел на балкон, его взору предстало захватывающее дух зрелище Каннибала, величественно парящего в небе над ним. Принц не мог не почувствовать, как его захлестывает волна гордости и благоговейного трепета, когда он наблюдал за огромным размахом крыльев дракона, отбрасывающих грозную тень на шумный город внизу. Как будто Каннибал почувствовал, что его друг наблюдает за ним, он издал могучий рев.       Эйнар лучезарно улыбнулся при виде Каннибала, летящего над Красным Замок, вероятно, на охоту. За последние четыре года он не причинил никакого ущерба и еще ни на кого не нападал. Несмотря на это, король хотел, чтобы дракона посадили в Драконью яму. Говорили, что чёрный дракон непредсказуем и может быть опасен. Эйнар не хотел заключать Каннибала в яму. Ему казалось, что это как самого себя на цепь посадить.       Эйнар представил себе закованного в цепи Призрака. Он бы никогда этого не сделал. И он не хотел сажать Каннибала на цепь.       За последние четыре года он видел дракона вблизи, но никогда не был достаточно близко, чтобы полетать на нём. Даже его отец сказал ему подождать, пока ему не исполнится семь, чтобы прокатиться на Каннибале; Эйнар чувствовал, как улыбка растягивается на его губах всякий раз, когда он думал о своих родителях. Их любовь была чем-то, чем Джон не мог насытиться, чем-то, чего ему не хватало в его прошлой жизни.       Пока принц отдыхал в своих покоях, его разум был поглощен мыслями о предстоящих войнах. Внезапно он услышал слабый звук маленьких шагов, медленно приближающихся к его комнате, но он исходил не от двери. Его взгляд метнулся к потайному ходу, который показал ему отец, гадая, обнаружил ли его кто-нибудь. Сердце принца учащенно забилось в предвкушении, и он бесшумно подкрался к потайному входу. Приблизившись, он заметил, что часть стены была отодвинута, открывая принцессу Рейниру. Ее глаза блестели в тусклом свете, а щеки покраснели от смущения из-за того, что ее поймали.       Серебристые волосы принцессы были полны грязи от ползания в тесных пыльных коридорах; Эйнар мог видеть, как ее некогда блестящие серебристые волосы слиплись от грязи и пыли, а вокруг макушки изящно сплелась паутина, ее маленькие, ловкие ручки, которые вели ее по темным и затхлым местам. Теперь они были почти черными от налипшей на них грязи, как и подошвы ее туфель, которые ходили по забытым уголкам замка.       - Р-Рейнира, что ты здесь делаешь? - чуть не воскликнул принц в замешательстве. Его подруга просто улыбнулась, не заботясь о грязи вокруг своего тела.       - Поиграть. Мы не закончили игру "Эйегон Завоеватель" месячной давности. - Принцесса Рейнира ответила с легкой улыбкой, таким тоном, как будто ответ был очевиден. Принц Эйнар вздохнул. Он не думал, что Рейнира будет так предана завершению простой игры.       - Я понимаю, но Лейны здесь нет. Мы не сможем завершить игру без нее. - ответил Эйнар, хватая вазу, наполненную водой, прежде чем подойти к Рейнире, которая раздраженно надула губы.       - Но мы все равно можем поиграть только вдвоем? - настаивала Рейнира, ее глаза возбужденно заблестели, когда она посмотрела на кузена. Он улыбнулся ей сверху вниз, взяв ее маленькие грязные ручки в свои, прежде чем облить их прохладной водой. Рейнира вздрогнула, когда вода потекла по ее рукам, в ее голове проносились идеи для их игры. Джон усмехнулся ее рвению, осторожно капая водой ей на макушку. Прохладная вода бодрила кожу головы, и она не могла не испытывать благодарности за доброту кузена. Он всегда был готов потакать ее капризам, какими бы глупыми они ни казались окружающим, прежде чем вылить воду на ее грязные ноги.       - Рейнира, я рассказал тебе о потайном ходе не для того, чтобы ты могла прокрасться в мою спальню, - сказал Эйнар с невозмутимым видом. Двумя другими ночами ранее он проснулся оттого, что Рейнира спала в его постели, и чуть не упал с кровати, так как она много двигалась во сне, в результате чего упала лицом на пол.       Когда он спросил: - Почему она не спит в своей спальне? - она ответила, что ей не нравится спать одной, и ее комната кажется ей слишком большой.       - Моя мама говорит, что в этом нет ничего плохого, говорит, что мы друзья и родичи. - возразила Рейнира, не видя проблемы. Эйнар вздохнул, зная, что из этого положения нет выхода.       - Ладно. - Принц согласился с усталым вздохом.

***

      Когда золотые лучи солнца медленно выползли из-за горизонта, освещая город Королевскую Гавань теплым сиянием, Рейнира с огоньком в глазах повернулась к своему кузену и игривым тоном спросила: - Как думаешь, скоро ты сможешь прокатиться верхом на Каннибале? - Ее голос разносился по легкому бризу, смешиваясь со звуками просыпающегося города, стуком лошадиных копыт и щебетом птиц.       Лианна пришла в спальню сына, чтобы разбудить его, но увидела Рейниру, спящую в его постели. Разбудив их, Лианна сказала Рейнире, что Эмма искала ее.       - Может быть. Я хочу прокатиться на Каннибале. Я летал на Караксесе вместе со своим отцом, но отец всегда говорит, что ездить верхом на драконе в одиночку - это совсем другое. - Эйнар объяснил, слегка пожав плечами; Рейнира понимающе кивнула, глядя на себя в маленькое зеркальце. Их тетя взяла Ниру и Эйнара покататься на "Пламенной Мечте". Это был лучший опыт в ее жизни. Она помнила это и не могла дождаться, когда у нее появится свой собственный дракон.       - Эйнар, мама говорит, что мы скоро поедем в Винтерфелл на свадьбу тети Гейль. Как ты думаешь, в Винтерфелле холодно? - с любопытством спросила Рейнира, не заметив внезапного выражения печали на лице кузена.       Его глаза были на грани того, чтобы наполниться слезами. В последний раз, когда он мог вспомнить, Винтерфелл был местом безопасности и красоты. Но теперь это видение потускнело. Он был охвачен синим пламенем, мертвецы восставали один за другим, и все они были потеряны для короля Ночи и Шрайкоса, которые обрушились на замок со своими армиями нежити. Некогда прекрасная Богорща, где он провел бесчисленные часы в мирном созерцании, превратился в ничто иное, как обугленную пустошь. Он видел, как Призрак и Тормунд восстали мертвыми, их глаза были пусты, а тела искривлены в гротескные формы. Это зрелище было почти невыносимо для него, и он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.       Его дыхание участилось. Он все еще чувствовал ее холодное дыхание в своих объятиях, ее сердце перестало биться, ее фиолетовые глаза стали голубыми. Его тело вздрогнуло, когда он внезапно почувствовал, как кто-то толкнул его в плечо, заставив вздрогнуть.       - Эйнар, с тобой все в порядке? Может, мне позвать тетю Лианну? - спросила Рейнира с оттенком паники, заметив его бледное лицо.       Принц сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Меня там нет. Меня там нет. Меня там нет. "Я - не он", - неоднократно повторял Эйнар в своей голове. В конце концов, его тело перестало трястись, и дыхание пришло в норму. Он перевел взгляд на Королевскую Гавань через большое окно своей спальни, а за городом простирались бескрайние земли. Он помнил снег повсюду, бесконечный и холодный.       Эйнар почувствовал, как Каннибал летает вокруг Красного Замка, как будто он мог чувствовать страх своего всадника. Ощущение рядом своего надежного товарища придало принцу уверенности.       - Пойдем, Рейнира. Давай посмотрим, чего хочет тетя Эмма. - сказал Эйнар, хватая ее за руку, прежде чем вывести наружу.       Юные принц и принцесса шли вместе, за ними по пятам следовали два королевских стражника, которые весело посмеивались при виде королевских детей, идущих вместе. Эйнар все это время улыбался улыбкой чистого счастья. Сейчас он знал, что может быть счастлив. И не думать о проблемах будущего.       Это может быть новый шанс, рай или просто еще один ад, но я буду продолжать двигаться вперед.