Фил всегда много работал.
Он мог проводить целые дни в заботах, и Кристин иногда шутила, что Уилбур скоро будет считать своего отца не человеком, а чем-то, что издаёт все эти шипящие, скрежетающие и гудящие звуки по ту сторону двери в мастерскую.
Но, конечно, она не обижалась. Лишь старалась напоминать, что неплохо было бы выйти к ужину, посмотреть на детей, поговорить с ними. После еды, правда, Фил обыкновенно вновь исчезал в своём уголочке, и на плечи Кристин опускалась необходимость уложить детей.
Фил до сих пор помнит, как часто видел одну и ту же картину.
Его жена, устало устроившаяся на их кровати, и два комочка под её боками. Первый — с тёмными волосами по плечи, побольше, чьи детские руки обнимали Кристин. Второй — с короткими, поменьше, что свернулся пугливым котёнком и жался к матери.
Она же лишь мягко улыбалась, обнимая их за плечи, изредка зарываясь пальцами в волосы и посмеиваясь.
— Что, без меня совсем не спится?
Старший комок отрицательно покачал головой, а младший лишь что-то буркнул, пододвинувшись. Кристин мягко поцеловала второго в макушку.
— Спой, пожалуйста, — попросил младший, поднимая голову. Уилбур любил слушать, как мама поёт. В основном, потому что ему просто нравился её голос.
— Да, спой, — поддержал старший, жалобно посмотрев на Кристин. Техно любил мамины песни не меньше брата. Они всегда успокаивали.
— Ну я даже не знаю-ю... — задумчиво протянула женщина, и звонко рассмеялась, когда сыновья почти синхронно чмокнули её в щёки. — Ах, разбойники, знаете, как меня уговорить. Вашу любимую?
— Да! — одновременно воскликнули дети, уже устраиваясь удобнее. Кристин дала им расположиться, а затем вновь обняла.
— Ну хорошо.
Она слегка прокашлялась, а затем глубоко вдохнула. Нежный, мелодичный голос заполнил комнату, и его отголоски скользнули за дверь, разлетаясь по дому, словно множество хрустальных бабочек, звенящих крыльями:
В сердце своём ураган усмири.
Прикрой глаза, позабудь про ту боль...
Усни, прошу. Темнота не твой враг...
Усни-и...
Помочь позволь мне, очистить разум твой.
Прошу, отдохни и ту боль отпусти...
Больше никто, не тронет тебя.
Забудь же про страх навсегда...
Тише... Тише... Держись ко мне ближе.
Смотри чего же ты добился, в руки лук возьми.
Бушует битва у каждого в сердцах,
Прошу будьте... Добрей...
Плечом к плечу
Сражаться мы будем всегда-а...
В сердце своём ураган усмири.
Прикрой глаза, позабудь про ту боль...
Усни, прошу. Темнота не твой враг...
Усни-и...
Помочь позволь мне, очистить разум твой.
Прошу, отдохни и ту боль отпусти...
Больше никто, не тронет тебя.
Забудь же про страх навсегда...
Когда Кристин замолчала, оба сына уже давно опустили головы на её плечи, заснув мягким, спокойным сном, окружённые теплом и маминым голосом.
Она лишь слегка улыбнулась, коснувшись невесомым поцелуем головы каждого сына. Её и саму клонило в сон, и она устало опустила голову на подушки.
У Фила не было сил разрушить эту идиллию. Он лишь тихо выключил свет, поймал нежный взгляд сонной жены, и вышел. Счастливое спокойствие детей стоит того, чтобы провести ночь на диване.
Он не мог представить себе вечер без её пения.
Никто из них не мог.
