Маленький принц

Майлз смотрит в потолок. Тусклый неприятный свет рассеивается в воздухе, мешаясь вместе с пылью, все куда-то медленно плывёт, и ему кажется, что стол, на котором он лежит, качается на волнах. А стол действительно качается, скрипит, угрожая треснуть под весом его оловянного тела, но Майлзу как-то плевать. — Что здесь происходит? — Ну это не моя вина, что твой сынок оказался любителем гоняться за фиолетовым драконом да ещё и по полицейскому департаменту. Ему вообще повезло, что рядом оказался я, а не кто-нибудь из второго отдела. Знакомые голоса слышны словно через пуховую перину, они мигрируют из одной точки пространства в другую, кружатся вокруг него странным хороводом. — Что?! — Ладно, про дракона шучу. Не настолько все плохо, просто нажрался какого-то аптечного опиата и отдыхает. — И поэтому ты затащил его в свой кабинет? Они смолкают. Майлз прикрывает глаза и пытается прокрутить воспоминания последнего часа. Коридор. Его офис. Участок. Ещё раз коридор. Туалет. Провал. Комиссар Гант. Майлзу хорошо, и он закидывает руку ему на плечо. Кисть, обтянутая чёрной кожей, тянется к его ремню. Что-то нависает над ним. Майлз чувствует исходящее от него тепло, и разлепляет тяжёлые веки. Лицо Грегори Эджворта закрывает свет, отбрасывая тень, его брови боязливо вздернуты, а в красивых карих глазах за стеклами очков зреет ужас. — Майлз?.. Майлз, ты слышишь меня? Отец шепчет. Почти успокаивает, будто боится спугнуть. Стряхивает дрожащими пальцами челку с его вспотевшего лба, Майлзу хочется улыбнуться. — Майлз?.. — Грегори. Он облизывает сухим языком губы, тяжело выдыхает, слова даются с трудом. Грегори замирает, и в его глазах мелькает то, что Майлз однажды увидел, выходя из душа в одном лишь полотенце. Тогда на какое-то мгновение они пересеклись взглядами и это проникло Майлзу под кожу, ужасно приятно обожгло изнутри. — Грег, я же все прекрасно вижу, детектив я или кто? - Гант мерзко усмехается из другого конца комнаты. Грегори поднимает голову и еле заметно сглатывает. Ему не нужно задавать лишних вопросов. Майлз вытягивает ногу и касается внутренней части его бедра, пробегает пальцами по рукавам. — Я очень хорошо понимаю, какой для тебя это лакомый кусочек, так что, не гони лошадей. И остальным очень не обязательно знать, что мы втроем тут были, смекаешь? — Ты домогался до моего сына. — Пока еще нет. Я его даже не раздел. А вот как ты на него пялишься, м-м, вызывает вопросы, а может даже уже не только пялишься, кто знает? — Гант медленно подходит ближе, — Слушай, давай не будем создавать друг другу проблемы и полюбовно разойдемся, идёт? Реальность утекает. Майлз вдыхает аромат парфюма отца, оставляя почти невесомый поцелуй на его подбородке. Грегори резко отстраняется, аккуратно приподнимает его за подмышки и прижимает к себе. Даже сквозь пальто Майлз чувствует его эрекцию. — Ты урод, Дэймон. — Может быть, только вот на своих детей у меня не встаёт. Я вас провожу, — Гант по-приятельски хлопает Грегори по плечу, наклоняясь к его уху, — Ты его как трахнешь, маякни? Уверен, он быстро всему научится. Майлз обнимает отца в ответ и кладет голову ему на плечо.

***

Грегори плохо помнит как они оказались дома. Вроде, он чуть кого-то не подрезал пока вёл, настолько у него тряслись руки. Да и ещё забыл шляпу в машине. Он стал таким безответственным. Майлз обводит комнату блаженным взглядом, щурится от света настольной лампы, пока Грегори помогает снять с него пиджак. Жилет, рубашка и жабо отправляются следом на стул. В всегда практически идеально прибранной спальне, где вещам место только в шкафу, они выглядят чуждо. Тишина давит на виски. — Майлз, как ты себя чувствуешь? Пить хочешь? — собственный голос кажется далёким хриплым эхом. — Мне хорошо, Грегори, — Майлз вяло наклоняет голову в сторону, — Прости, у тебя такое красивое имя, я хочу попробовать его на вкус. За дверью тихо поскуливает Ракета. Грегори касается обнажившихся белых запястий, сгибов локтей, внимательно осматривает почти прозрачную кожу, словно изучая новые улики, предъявленные стороной обвинения. Он не верит Ганту, будь он хоть сто раз правым. Шелест ткани, Грегори стягивает с Майлза брюки, тянется к нижнему белью и тут же останавливается. Его сын никогда бы не опустился до такого. "Твой сын уже опустился до того, чтоб употреблять непонятно что в общественном туалете, почему бы ему не начать колоться в бедра или сразу в пах, где точно никто не увидит?" — голос Манфреда прощупывает череп ноющей болью, в желудок падает огромный кусок льда, — "А где это время был ты? И чем руководствуешься сейчас?" Майлз молчит, прикрыв глаза. Он красив и безмятежен, словно фарфоровая кукла, и от этого разрывается сердце. Грегори вспоминает последние слова Ганта, сальный взгляд, обращенный к распластавшемуся на столе юноше, и его тошнит. Он может уйти к себе. Стыдливо убежать, скинуть напряжение в душе, дать волю дарующим облегчение мыслям, подобно этим тварям, которые пялятся на его мальчика, и оставить Майлза здесь одного. Нет. Бессонные ночи. Первые шаги. Покупка тетрадок к школе. Мороженое в парке. Экзамены. Отпуск на красном море. Грегори укрывает сына одеялом, осторожно приоткрывает дверь, впуская собаку, выключает свет и забирается рядом на кровать. Места немного, но ему хватает. Широкие плечи, мужественные изгибы, рельеф мышц под упругой кожей, идеально отточенные манеры и холодные ясные глаза, которые тут же теплеют стоит им с отцом переглянуться. Грегори и не заметил как из маленького мальчика он превратился в прекрасного молодого мужчину, вобравшего в себя самое лучшее. Их с Манфредом маленький принц. Шпиц устраивается где-то у них в ногах. Их пальцы переплетаются, и Грегори закрывает глаза. Его маленький принц.