Душа на двоих

Дима всегда был предан ему. Как верный пёс, который безгранично любит своего хозяина. Всегда выполнял все просьбы, почти никогда не задавая вопросов. Желание родного человека для него — закон, обязанность, которую он только рад исполнить. Его преданность беззвучная, молчаливая, слова здесь и вовсе не нужны. И Гецати прекрасно знает, какое влияние он оказывает на юношу. Знает, что ему достаточно лишь попросить и мальчик выполнит его волю. Их странная связь, неподвластная пониманию человеческого сознания, продолжается на протяжении нескольких лет. Никто не даёт никому никаких обещаний, ничего не требует и не спрашивает. Никаких рамок и ограничений, они просто чувствуют друг друга, ситуацию, атмосферу. И плавятся от этого калейдоскопа ощущений, который уносит их на вершины облаков. Оба сердца трепетно ожидают новой встречи, тянутся друг к другу, превращаясь в единое целое. Как одна душа, которую разделили при перерождении, как половинки одного целого. Им удалось найтись в этом огромном мире, в котором столько пустых людей, таких разных. В момент, когда они находятся, всё остальное становится ненужным, поблеклым, подобно старой засохшей краске на стенах. Такие разные, две противоположности, но с такими схожими качествами, они дополняют друг друга. Эта связь прочнее, чем любовь между обычными людьми. Константин в ней более зрелый и осознанный, опытный мужчина, ему не нужно говорить о чувствах, не нужно говорить о том, чем сквозит каждый его жест, каждое прикосновение к хрупкому телу. Властно, горячо, крепко прижимает к себе, прекрасно осознавая, что полностью раскрытый перед ним юноша принадлежит ему одному. Зная, что не посмотрит на кого-либо ещё. Читает щенячью преданность в обсидиановых глазах и в каждом глубоком и чувственном, пылко-нежном поцелуе оставляет благодарность. Переплетает свои длинные пальцы с аккуратными, холодными Димиными и подносит к горячим губам, оставляя поцелуи. Стоит взглянуть под другим углом, внимательнее присмотреться и неприкрытая истина станет совсем явной, но Матвеев ещё совсем юный. Он соткан из эмоций, гормонов, бушующего внутри урагана и демонов, что всегда с ним. Он подчиняет их себе, но сердце ребёнка ослеплено чувствами. Он тянется к Гецати, словно к спасательному свету, как мотылёк летит к своей гибели. Равняется на свой объект обожания. Хранит пламя внутри, сажает на цепь нетерпеливых зверей, стонущих от жажды близости мужчины. Сохраняет хладнокровие, но задыхается от поцелуев, извивается при каждом прикосновении. Потому что прикосновения медиума — это разряд тока, молния, а Дима — странник в открытом поле. Гецати проводит подушечками пальцев по тонкой татуированной шее, обводя особенно медленно ключицы и чуть выше, цифру 366. Внутри чернокнижника весь мир переворачивается, бесы ликуют, с ума сходят. В голове лишь одно шумом, набатом раздаётся: «Ещё, ещё, больше». Он не может терпеть, плавится под умелыми сильными ладонями, под настойчивыми ласками. — Прижмись ко мне теснее, — разносится где-то над ухом глубокий, низкий голос, после чего следует дорожка поцелуев в шею. Дима неразборчиво стонет, почти всхлипывая от нетерпения и исполняет просьбу. Жмётся вплотную, сокращая расстояние между ними до минимума. Смуглую кожу провидца обжигает тяжёлое дыхание смущающегося парнишки. Тянется за скомканным поцелуем, которым не может напиться, пока тёплые шершавые руки гладят ягодицы. Шаловливые пальцы проскальзывают внутрь входа, пока вторая ладонь нежно поглаживает скулу. Костя терзает такие желанные губы, Дима открывается на миг, чтобы прошептать что-то про то, что смазка совсем не нужна, он всегда готов для него, но медиум остаётся непреклонен. Выдавливает из тюбика побольше содержимого, согревает, растирая между подушечками и проталкивает внутрь сначала один, а через некоторое время и второй палец. Парнишка сам насаживается, подаётся бёдрами на встречу, показывая свою готовность. Мужчина растягивает удовольствие, наслаждается видом распалённого, бьющегося в агонии Димы. — Соблазнительный, желанный, — делает комплименты Гецати и в его голосе можно услышать улыбку, — огонь мой. Просит продержаться ещё немного, не озвучивая это. Чувствует дрожь тела под своими пальцами, каждая ласка всё больше подводит младшего к разрядке. — К-костя, пожа-а-а-луйста… — вытягиваясь, подобно натянутой гитарной струне, стонет Матвеев и чародей заводится с пол оборота, услышав, как парень выстанывает его имя. Изнывает. Раскрытый, готовый на всё ради него. Такой трепетно-очаровательный. Костя готов положить к его ногам весь мир. Волны удовольствия накрывают стремительно, оргазм накрывает с головой от стимуляции дырочки даже раньше срока. Он кончает от одних лишь пальцев. Как стыдно. Впереди длинная ночь, но засыпать не входит в планы пары. — Не уходи, останься, ещё рано, — вырвавшись из объятий сна, хрипит севшим от стонов наслаждения Матвеев, взяв за руку своего наставника. Первые лучи рассвета только начинают пробиваться сквозь синеву небосвода, краски смешиваются между собой. Тьма уступает правление свету. Мужчина поворачивается к родному человеку, склоняется к его лицу и оставляет поцелуй на губах. — Не бойся, я всегда рядом, — последнее, что он слышит прежде, чем снова погрузиться в небытие. * * * День обещает быть тяжёлым. Сложно держаться перед камерами, не смотреть друг на друга, не улавливать каждый жест, каждый взгляд, не давать поводов для трёпа коллегам. Сложнее состязаться друг с другом, а сегодняшние съёмки обещают именно это. Константин прекрасно знает, какое влияние имеет на Диму, поэтому в очередной раз просто просит, а у того улыбка с лица сходить не желает. «По-товарищески» звучит, словно насмешка, потому что какие они, к чертям, товарищи после всего, что между ними было? Но в этом сокрыто намного больше, чем Марьяна со своим «кусь» может почувствовать. Лёгкое прикосновение кулаков друг к другу, глаза в глаза и оба чувствуют заряд уверенности и тепла на весь день. Диме достаточно подтверждений чувств своей половины, а Гецати всегда ощущает себя любимым и любящим. И никакие обещания здесь ни к чему.