Мой Ангелок...

Идет дождь. Холодная пасмурная погода Питера, с максимально грустной атмосферой, пропитала всю квартиру художника. Антон сидит за мольбертом, красками рисует городские одинокие дома.  в некоторых из них горит свет, явно показывая этим, что в этих квартирках, кто-то да живет. Антон делает паузу и смотрит в окно. Крупные капли воды бьются об стекло, издавая грубый звук. Антону одиноко, грустно на душе, тяжело. Если так дело пойдет дальше, то у парня может начаться тревога, поэтому парнишка отводит взгляд, берет кисть, и дорисовывает свою задумку. Антон все также испытывает грусть и печаль. Огромный груз на душе, который сложно снять. А ведь когда-то, он мог это сделать благодаря Арсению. Арсений Попов был его единственным человеком, который был всем. Он являлся музой, и другом, и второй половинкой, и его разбитым сердцем. Он умер буквально не давно, недели две назад. Умер он по случайности. Шел из магазина домой, какой-то мужчина в пьяном угаре, нанес ему ножевое ранение. Довольно сильное. Именно в эту чертову погоду. В дождь. Он шел домой. Слушая песню «Стикер» в наушниках. Его убили. Был шанс на спасение, но... что Антон, что врачи, уже опустили руки. Антон плакал. Сильно. около недели парень пытался отойти. Антон проклинал все. Начиная с себя. Что он отправил Арса в дождливую погоду. На его месте должен быть ОН. Только ОН. ОН должен был умереть. ОН должен был получить это ранение. ОН! ОН! ОН! ОН! Антон плачет. Смотрит в окно, а слезы текут. Он помнит как Арс прикасался к его коже на шее. Он помнит его нежные и аккуратные поцелуи. Он помнит его бархатный голос. Он помнит его нежные шепот. Он помнит как ему было больно, плохо, одиноко. АНТОНУ ПЛОХО, БОЛЬНО И ОДИНОКО. Он оставил Арсения. Он оставил его маленькое чудо. Антон все еще любит. Помнит. Художник подошел к столу, взял электронную сигарету, сделал затяг. Вроде стало легче, но слезы текут. — Я люблю тебя, Арс... прости меня, мой ангелок... — прошептал Антон и сделал еще один затяг, вспоримая его стихотворение, которое он увидел в кармане его куртки, в время смерти. Рисуй меня пеплом набросков на камне, обмытый водой озер покинутых душ. Будто моря плещут между морями, теряя из ввиду мольберты из суш. Пусть краски текут, создают новые линии, липким и вязким телом растушуй диссонанс; Выходить из воды когда губы лёгкой мягкости синие. Слияние холстов — погружение в транс. И подпись: моему Ангелочку. Я люблю тебя... он не был писателем, но он был его... всем.