Жажда

Синдзи сидел в своей комнате в углу, свернувшись в калачик и уткнувшись в свои ноги, будто пряча себя от мира. Ему было страшно от самого себя. И очень голодно... Каору совсем недавно обратил его в вампира, чтоб остаться с ним в вечности. Он был не против. Он сам согласился на это. Потому что любил Каору больше жизни. Потому что Каору любит его. Но он понял, что ненавидит кровь. Её вид, её вкус. Всё это было ему отвратительно. Когда он резался, он ненавидел вид своей крови. От чего хотелось резаться только больше, как это ни парадоксально. Сейчас тоже хотелось сделать много-много порезов на коже, но он больше не имел на это право. Он не мог расстроить Каору. И умереть теперь он тоже не мог. Было так странно, он ненавидел жизнь, но его любовь к Нагисе заставила обрести бессмертие. Ради любви, которой не помешает даже вечность. Но эта жажда... Она убивала. Мучительно и долго. И это продолжалось бесконечно. Иногда, когда рядом были слуги, хотелось наброситься на них и выпить всю их кровь. Такую сладкую, горячую, живую... Отвратительно. Поэтому он уже несколько дней сидит в своей комнате, не выходя и прячась от света. Было просто страшно и мучительно. И он знал, что это теперь никогда не прекратится. Никакая человеческая еда больше не насытит его, не принесёт удовольствия, не принесёт насыщения. - Синдзи? - Вдруг отчетливо громко прозвучал взволнованный голос. Знакомый, любимый. - Синдзи... - Он не смел поднимать глаза, но чувствовал на себе тяжёлый сочувственный взгляд. - Мой бедный малыш... - Икари услышал приближающиеся шаги и почувствовал, как Каору, присев на корточки, обнял его. - Очень больно? Синдзи кивнул. Невообразимо больно. Эта жажда съедала его изнутри. Раздирала всё его существо на части. Хотелось есть. Хотелось убивать. Но сама мысль о том, что на его руках будет кровь чужих людей приводила в панический ужас. Он представлял себе эту картину. Растерзанное, обескровленное тело. И он, как голодная собака, слизывающая остатки крови с любых поверхностей. Отвратительно. - Я знаю, малыш... - Каору рядом. Обнимает и поглаживает по спине. Он не мог оставить своего мальчика один на один с этой бедой. Его мучила совесть. Ведь именно он обратил Синдзи в вампира, пусть и по его просьбе. Это не имеет значения. Ведь теперь его мальчик мучается. Так же как и Каору когда-то. Он знал это чувство, оно было отвратительно. - Укуси меня, малыш. Тебе полегчает. - Сказав это, он приподнял голову Синдзи, чтобы тот смотрел ему в глаза. - Укуси меня. - Повторил он настойчиво, смотря с серьёзностью в алых глазах. Но еще Синдзи видел в них бесконечную любовь, очернённую его страданиями. - Нет... - Покачал головой Икари, закрывая намокающие глаза, понимая, что начинает плакать. Он не мог. Он ненавидел кровь. Он ненавидит, когда его возлюбленный страдает. Он знал, что это больно. Когда он был человеком, Каору пил его кровь. И пусть он делал это бесконечно нежно, он знал, что в начале всегда больно. И главное - он не был уверен, что способен укусить безболезненно. - Я не могу, не должен... - Укуси. - Серьёзно, как отрезал, сказал Нагиса. Он приблизил голову Синдзи к своей шее, а тот был так слаб, что не мог сопротивляться. Он еле двигался. Всё тело болело от жажды. И теперь, когда он так близок к бледной шее... Когда он чувствовал, как медленно там, за тонким слоем кожи движеться кровь... Он не смог себя больше сдерживать. Он укусил. И заплакал. Вкус крови. Такая сладкая. На вкус даже не металлическая. Такая вкусная, горячая. Словно дикая ягода. Сладкий плод. Такой манящий, что хочеться выпить всё до последний капли. Он резко оторвался от шеи, упав на пол, закрыл лицо руками и заплакал. Рыдал во все горло. Так больно, так сладко. Жажда не прошла. Слишком мало. Хочется ещё и ещё. Столько, чтоб эта чертова жажда просто исчезла. Сколько жизней должно понадобиться, чтоб это прекратилось? А надолго ли все это? - Моё бедное солнышко... - Каору обнял его, ложась вместе с ним на пол, крепко прижимая к себе. Его рубашка начала намокать от слёз возлюбленного. Синдзи открыл глаза и увидел, как по бледной шее бежит маленький алый, как глаза Нагисы, ручеёк. Он не смог себя сдерживать. Примкнул губами к шее, как младенец к материнской груди, и начал зализывать рану, горько плача. - Я найду для тебя человека, мы утолим твою жажду, не беспокойся... - Нежно сказал Каору, поглаживая мягкие темные волосы. - Нет, пожалуйста, не надо... - Всхлипывая, тихо проговорил Синдзи, чувствуя, как к горлу подкатывает новый комок истерики. А тем временем в нём разливалось тепло от полученной крови. Как же хорошо... Как же отвратительно. - Мы будем учиться контролировать твою жажду, я научу тебя. - Продолжал Каору, обнимая Икари всё крепче. Его мёртвое сердце заболело. Невыносимо видеть, как его бедный малыш страдает. Но внутри зрела решимость. Он найдет способ утолить жажду Синдзи, чего бы ему это ни стоило. Себя ему не жалко, он привык довольствоваться малым, но было эгоистично заставлять своего любимого жить так же. От этого болело сердце. Видеть слёзы этого мальчика... Невыносимо. Они ещё долго лежали в обнимку, под тихие всхлипы Синдзи и успокаивающие слова Каору. Хоть Икари и получил немного крови, этого всё ещё было недостаточно. Поэтому он почти не мог двигаться. Каору всё же нашёл в себе силы встать и поднять лёгкое тельце мальчика. Теперь навсегда мальчика. И положить его на мягкие простыни. - Моё солнышко. - С болью улыбнулся Каору, поглаживая мокрую от слёз щеку. - Мы обязательно справимся. Я люблю тебя, я помогу тебе. Синдзи изо всех сил прижался к холодной руке. Хотя его прикосновения казались Икари самыми теплыми и нежными на свете. Никто с ним так себя не вёл. Его никто никогда так сильно не любил. Он вздохнул и положил свою ладонь на чужую. Всё хорошо. Каору с ним. Он поможет. Он научит. Он не бросит. Синдзи понял: чтоб жить со своим любимым ему нужно полюбить кровь. Отвратительную кровь... Он, правда, надеялся, что сможет. Ведь теперь они навечно вместе. И он отдал жизнь своему господину. И теперь готов был ради него на всё. А он был готов для него.