Отмщение.

Сквозь затянутое тучами небо проскальзывали тонкие лучи света, падающие, как назло, в кабинет господина Рангвиндра. Кэйа, как никто другой понимал, что обстановка накаляется с каждой минутой всё сильнее и сильнее, пока Предвестник зачитывает перед ним своё эссе, приводя аргументы на свои же риторические вопросы, доказывая свою точку зрения и не слушая никого, находящегося в этой комнате. Бумаги ложатся на стол и ладони укладываются друг на друга, выражая немую эмоцию ожидания, пока кто-нибудь что-то скажет. Пауза длится недолго. Красные глаза сверлят сидящего напротив Альбериха, отвечающего в ответ нервозным взглядом. Ему нечего сказать о технологиях своей родины, ведь он на ней ни разу и не бывал, но и так просто отпускать сегмента Иль Дотторе обратно в Снежную наводить справки на семейство Люка желания не имелось. Рыцарь Фавониус тянет время как может и стоит ему открыть рот, чтобы вновь сморозить язвительную шутку, как на его плечо опускается рука в чёрной перчатке. Мужчина сразу же замолкает и поднимается, уступая кресло напротив Сигмы сводному брату, подошедшему как раз вовремя: — на этой замечательной ноте я вас покину, приняв всё Вами сказанное в обработку. знаете ведь, что я любитель полакомиться известным вином Монда и практически никогда не просыхаю.. на данный момент лучшим собеседником окажется господин Дилюк. вы прежде встречались, — вновь лукавит потомок Ордена и неспешно удаляется из кабинета, тихо закрыв за собой тяжёлую дверь, полностью вверяя свою дальнейшую судьбу брату. Только после того как Альберих удалился прочь, красные глаза переметнулись на стоящего у резного тёмного кресла Хозяина винокурни. Несвойственная голубоволосому улыбка расцвела на лице, демонстрируя острые акульи зубы. Руки развелись в разные стороны, якобы приглашая в объятия старого знакомого, однако перелезть через длинный стол на данный момент невыполнимая задача — Дилюк молча стоит под ласковый и бархатный, как обивка дорогой мебели в кабинете, смех Дотторе, постепенно перерастающий в жутковатые, рокочущие хохотания. Иль поднимается с места, упираясь раскрытой ладонью в гладкую поверхность стола, но его молниеносно приземляют обратно на нагретое местечко. Рука в чёрной перчатке гораздо сильнее белой, и всё же усилий Сигмы достаточно для того чтобы сдержать порыв оппонента. — и тебе здравствуй, мой старый знакомый. я смотрю ты очень рад нашей встрече.. так и ищешь повод, чтобы угостить меня вином, когда-то предлагаемым гостям Луди Гарпастум, — несмотря на свою напущенную беспечность, Дотторе вовсе не был счастлив находиться в обществе этого опасного человека. в глазах Люка читалось пренебрежение и отвращение, но готовность к действиям. он выглядит так, словно припрятал за своей рукой нож или более мучительное оружие убийства. Впрочем, клон угадал. Удар кастетом правой руки вмазал в челюсть с открытой стороны маски и та хрустнула, а голова обессиленно опустилась. С кончика губ хлынула кровь и учёный широко раскрыл ладони, очерчивая пространство между лицами, словно демонстрируя работу Люка с его разбитой нижней губой как фокус. Резкая вспышка боли не приводит в чувства безумца и он перехватывает запястье Рангвиндра, удерживая мужчину на месте. Тяжёлые шторы двинулись за потоками воздуха от летающих металлических кнопок и кабинет остался в полумраке. Пробежавший холодок по спине уведомил Хозяина поместья о наступающей опасности и тот отпрянул, уклоняясь от атаки с воздуха. Губы плотно сомкнуты, взгляд сосредоточен; со стороны могло бы показаться, что винодел вот-вот расплачется. Вместо бессмысленной драки, Люк оглянул своё рабочее место взглядом, находя светлую макушку на выходе в двери. Те же с свою очередь даже не открылись, как бы доктор ни пихал в замочную скважину изогнутую проволоку. Тяжёлый меч рассекает пространство, на пол падает глаз порчи, явно не принадлежащий никому из этого поместья, а с ним и все кнопки. На мгновение в глазах сегмента читается удивление; с губ срывается нервный смешок, стоит орудию исчезнуть из рук Рангвиндра точно так же быстро, как оно и появилось. Сигма двигается практически бездумно, только лишь уклоняясь от настигающих атак кастетом и парирует бессмысленными фразами и цитатами, рассказывая хозяину винокурни одну очень интересную историю об одном магнате, владеющим магией бездны при помощи одной вещицы, которой его наделил сам Бог. Один меткий удар вышедшего из себя Дилюка и рассказчик падает на пол, ударяясь локтём о выложенную холодную плитку. маска трещит и разваливается на две половины, спадая. Дилюк ботинком отпихивает от мужчины элемент и падает на два колена по обе стороны от его грудной клетки. Обе руки накладываются на изящную, длинную шею, прижимая пальцами вьющиеся объёмные волосы. Ни черта не видно кто же скрывается за маской и Рангвиндр тянет за шею в сторону, будто бы с намерением её открутить, пододвигая не сопротивляющееся тело ближе к свету настольной керосиновой лампы. В глазах разжигается адское пламя и железное орудие слетает с руки. По покрасневшей щеке прилетает хлёсткая пощёчина, заставившая побелеть чувствительную кожу. Доктор рокочет и делает рывок своими лапами, сжимая глотку Люка в ответ но, из-за недостатка кислорода, не так сильно как хотелось. С трудом сглатывая Предвестник шепчет: — твоя ненависть ко мне не утихала всё это время? она росла? как ты отнесёшься к тому, что я приехал сюда только чтобы лишить тебя неродного брата? у меня на его тело такие планы, — болтливый рот не успевает договорить. прямо по нему прилетает сжатый кулак и учёный вновь заливается смехом, с удовольствием принимая каждый последующий удар по морде, пока руки Предвестника не упали по обе стороны от его головы. — ты, ту-ту, так милосерден, — рокочет и снова получает, но уже в под дых. Глаза распахнулись, а доктор согнулся. Его пронзила ослепляющая боль, отчего голова закружилась, а ноги поджались, ударяя коленями под зад винодела. Учёный пытается согнуться, понимая, что слишком затянул и расслабился в обществе вечно сдержанного человека. Две горячие слезинки скапливаются в уголках глаз и поспешно покидают избитое лицо, исчезая в растрёпанных волосах голубого цвета. Дотторе делает попытку подняться, но его плечи гвоздят к плитке обратно. Сигма не способен ни вдохнуть, ни выдохнуть, молча давясь повиснувшей пустотой в лёгких. Или же в них что-то есть? Иль изворачивается как змея, сплёвывая сгусток крови в сторону, с трудом накрывая свой рот ладонью, глядя на тяжёлые шторы, через которые не хочет проскакивать и лучик света. Вена на виске красноволосого пульсирует: мало того, что ему пришлось выслушать все эти грязные изрекания в сторону своего отца и брата, так ещё и этот убийца состроил такой потерянный взгляд, будто бы это его лишили единственного кровного родственника. Отбив чужую руку от рта, Люк сам устремился схватить челюсть, сжимая, явно пытаясь сломать. Вторая рука напряженно впечатывается в окровавленный лоб, не позволяя и двинуться с места. Теперь доктор смотрит на него, ища в глазах сострадание. Мозги у него ещё с появления десяток лет назад набекрень, но Рангвиндр не ожидал, что его бессердечный враг сможет состроить взгляд полный сожаления и боли. С его лица стекают горячие слёзы, обмывая красные тропинки, а челюсть напряжена. В груди винодела отдаётся неизвестное прежде чувство. Оно тянет вниз, зазывая двинуться вслед, но Люк не поддаётся и продолжает смотреть в глаза Предвестника, тяжело дыша. Сердце колит от переизбытка адреналина. В висках бьёт пульс и грудная клетка то и дело вздымается, никак не насыщаясь воздухом, пока дыхание Сигмы пытается восстановиться. Блядь, нет. Рука, что держала в смертельных тисках челюсть, спала и сдавила глотку с новой силой. Каблук туфель нижнего противно царапнул плитку и он изо всех сил вцепился в запястье доминирующего зверя обеими руками, предпринимая попытку сдержать необузданную мощь. Доктор выгибается в спине и извивается, в один момент замирая. Характер его несчастного взгляда меняется; блики в глазах на момент пропадают, а зрачки сужаются даже будучи в темноте — лампа потухла. Полумрак снова оставил их наедине и Иль не посмел даже шелохнуться. Винодел заметил чужой взгляд перед тем, как лампа потухла. Он определил природу своего неизвестного чувства; дыхание тяжелеет, а вдохи через нос уже кажутся нечеловечески пугающими. Из суженной глотки под давлением вырывается противный, ранящий душу адекватного человека скулёж — последние слова сегмента, но руки тотчас спадают и грудная клетка моментально наполняется кислородом. Лёгкие режет и колит, а учёный беспрерывно кашляет, пытаясь отхаркаться от заставшей в бронхах крови и как только он заканчивает изрыгивать ранее содержимое своих сосудов, винодел ждёт целую минуту перед тем как вцепиться в воротник врага под хриплое "хватит", оторвать его от холодной плитки. Дотторе тяжело дышит и боязно смотрит в темноту перед собой, ощущая на своём разъёбанном лице горячее дыхание. Сильная рука сжимает брюки на высокой талии и одним лишь движением их срывает прочь. Треск ниток и сбивчивое дыхание — песня горячо влюблённой пары, поддавшейся страстям. Но здесь вовсе не парочка, и эти люди совершенно никак не связаны ничем кроме ненависти и скептического интереса. Рубашка висит на бледном теле только на плечах и засчёт рукавов. Глаза к темноте привыкли. Склизкое нечто — язык — на щеке возвращает сегмента в чувства и он по-детски упирается в мужскую грудь ладонями, без силы отталкивая от себя, но его руки нещадно отлетают в разные стороны. Сигма напоминает загнанного в угол крошечного зверька, который оставил все надежды и причины остаться в этом мире. Он подкорками сознания знает что его ждёт, но не спешит уходить или пытаться это сделать — противник сильнее его. Он превосходит его по силе и от этого безумно крутит живот, а с каждым ударом по оголённому телу улыбка на лице начинает расцветать всё сильнее и сильнее. Рангвиндр тоже не совсем здоров, раз двигает свой колом стоящий член глядя на изуродованное лицо "собеседника". Доктор начинает откровенно демонстрационно, громко и несдержанно стонать, с его губ стекает капля слюны и катится до кадыка. Люк глотает алую кровь, что ранее слизал с щеки сегмента. Если Сигма не в себе уже который десяток лет, то винодел стал сумасшедшим относительно недавно. Мысли об убийце своего отца сводили с ума каждый день и каждую ночь, заставляя желать встречи. Предвестник практически ничем не отличался, а вот наследник заметно вырос и набрал мышечной массы. Если магнат хоть как-то утешал себя самостоятельно, доктор к своему члену доступа не имел — колено придавило горячую плоть, а руки просто не в состоянии заниматься какой-либо деятельностью после того как Дилюк их любезно выкрутил и оставил валяться после попытки передёрнуть. — если ты хотел трахнуть меня, то тебе бы стоило просто об этом попросить. не нужно было валить меня на голую плитку и превращать моё лицо в кровавое месиво, понимаешь? — как-то равнодушно проговаривает со вздохами и перерывами учёный. но не из-за того, что ему не хватает эмоций или чувства напрочь отрезало.. он не может болтать столь активно с выбитыми жевалками. Сплюнув крошки от зубов, доктор беспомощно разлегся на столе переговоров, стоило только Дилюку его перенести. — тебе бы заткнуться, — впервые за полчаса огрызается Люк и разводит стройные ноги, умещаясь между них. — ого, так ты не откусил себе язык, — шипит от шлепка по заднице на попытку свести ноги и рычит. — должен сказать.. Доктор не успевает договорить, потому что вместо продолжения раздаётся пронзающий рёв: доминант впился ногтями под рёбрами так сильно, что рассёк розовую кожу, усыпанную множеством синяков и болезненных гематом. Магнат не остановился и на этом, повторно проходясь пальцами по ранам, разрывая плоть в клочья, оставляя за собой борозды. Перста с некоторыми усилиями проникают в горячее нутро. Из грядок и расчёсов сочится кровь, а Иль просто лежит на столе, не придавая забавам "мальчишки" никакого значения. Автономное управление. ... Люк проникает под рёбра, цепляясь за нижние и тянет на себя всё тело учёного, без труда входя в разворошённое, тёплое брюхо. Это не ненависть, а нездоровое соитие зверя со своей жертвой. Иль жив только благодаря своему пробирочному происхождению. Его вкрученные кости рук в суставы виноделом двигаются практически как прежде, а с уст доносится ритмичное мычание в подпевку известной только доктору песне: — тю тю-тю-рю-тю, — и тут же замирает перед тем как произнести следующую, чем не отличающуюся строчку, но его перебивает слишком громкое хлюпанье внизу. — да помолчи ты, сейчас будет мой любимый отрывок.. Well I don't need nothin' before the show! I don't need nothin', well that's not so.. I need something before the show! Just a little something to make me GOOOOO!! Ya kna-uuugh-kna-know what I want? Ya kna-kna-fuck-know what I want? Give me more.. Give me more.. Give me..