Мальчишник

Приближалось событие, которого так ожидал Ксавье и которого так не хотела Уэнсдей. Свадьба. Они вместе еще со школы и хоть некоторые, не столь близкие для них знакомые и пытались доказать, что долго эта пара не продержится, но прошло более пяти лет с их выпускного в Неверморе, а они все еще вместе. Пережили скандалы, ссоры, бойкот. Аддамс даже угрожала уйти, однако не выполняла своих угроз.    Не то чтобы сам Торп спешил связать себя браком. Для него не слишком важно свидетельство о браке или кольце на пальце избранницы. Если бы это был кто-то другой, он мог бы еще подождать. Но в этой ситуации юноша не хотел откладывать, потому что с его девушкой это могло бы растянуться на десятилетие. Упрямая Уэнсдей могла дотянуть до того момента, когда бы они оба клали вставную челюсть перед сном в стакан, мерили друг другу давление и при регистрации обменялись бы не кольцами, а таблетками. О внуках и правнуках, нечего и говорить, их просто не существовало бы.    Парень знал, как относится его любимая к их отношениям. Она была воспитана в традиционной семье, поэтому в глубине души именно эта надоедливая церемония и делала их отношения серьезными, а его частью ее семьи. Если сам Ксавье мог назвать девушку своей семьей уже после стольких лет совместного проживания, то для нее это ничего не означало. Она сколь угодно могла говорить о статистике разводов и переоценке брачной церемонии, но он знал, что она просто боится перейти на новый этап их отношений.    Первая попытка закончилась тем, что кольцо было выброшено из окна, а розы Аддамс попыталась засунуть ему… Больше он не покупал ей то, что с колючками и большого размера. Следующее кольцо девушка чуть не засунула ему в горло. Однако Торп был упрям, тем более что с каждой последующей попыткой ее сопротивление таяло. В конце концов она согласилась, ехидно предупредив, что если он сам захочет с ней расстаться, то оставит ее вдовой и только так.    С приближением дня свадьбы невеста оставалась внешне спокойной, но он видел, как ее охватывает паника. Художник даже боялся оставлять ее надолго наедине, так как опасался, что она уйдет. Не то чтобы он смог ее остановить, если бы девушка на самом деле хотела убежать. Просто так ему было спокойнее, при этом художник мог успокоить и ее.    И вот когда до этого события оставался один день, Петрополус напомнил ему, что есть еще один обязательный ритуал перед свадьбой. Мальчишник. Последний вечер свободы. Даже если Торп и стремился заковать себя в кандалы под названием «законный муж Уэнсдей Аддамс», это не означало, что он не может расслабиться и отвлечься от своего ненормального увлечения в компании близких друзей. Художник попытался возразить, однако его взяли под руки и повели в ближайший стриптиз клуб, где уже был арендован для них зал.    Еще больший шок у парня произошел, когда он увидел, что там не только их с Уэнсдей друзья, но и родственники. И если к приходу Пагсли или своего отца он был готов, даже к Фестеру. Но не к Гомесу Аддамсу, который обожал свою жену и даже не смотрел на других женщин. Он, сияя улыбкой сидел на роскошном диване рядом с сыном и братом и объяснил будущему зятю, что пришел проследить, чтобы вечеринка не вышла из-под контроля, а еще обещал не рассказывать лишнее дочери.    Сначала Ксавье чувствовал себя скованным в такой компании, но впоследствии расслабился и получал удовольствие. Алкоголь лился рекой, звучали пожелания счастливого будущего, сострадания по окончании свободы и женитьбы на известной стерве. Причем это признавали даже ее родные. Затем начались истории со школы, молодости, детства и другие воспоминания. Веселый смех раздавался за их столиками.    Через некоторое время большинство из их компании пошли поближе к стриптизершам. Художник, горгона и Гомес остались на месте и наблюдали за теми, кто развлекался. На коленях у Пагсли сидела темноволосая красавица, другие ребята пытались заставить застенчивого Юджина прикоснуться к высокой блондинке, еще кто-то танцевал на сцене. Вещь сновал между стройными ножками и всеми силами пытался присоединиться к этой вакханалии. Кузена Итта окружили по обе стороны две симпатичные девушки, Гомес говорил, что тот очень популярен среди женского пола.    Винсент откровенно касался и обнимал стриптизерш, засовывая им в трусы деньги, а Фестер с хитрым выражением лица осторожно и незаметно их оттуда доставал. Ксавье уже не стесняясь рассматривал девушек, все больше убеждаясь, что Уэнс– лучшая. Ни у кого не было таких черт лица, фарфоровой кожи, черных волос, худой и одновременно изящной фигуры, с идеальными формами, глубоких темных глаз… Каждой чего-то не хватало. Когда он перевел взгляд на своих соседей, он заметил схожие эмоции. Какое бы разнообразие им ни предлагали, все равно для них идеалом будут являться их любимые.   В общем, юноша был доволен этим вечером, но не хотел бы, чтобы его будущая жена об этом знала. Конечно, ей могут сообщить или показать фотографии с этой вечеринки… По спине пробежал легкий холодок… Он надеялся, что до этого не дойдет, а если она узнает, то хотя бы не убьет его, а только покалечит. И лучше, чтобы это было после свадьбы, а не до, поскольку, зная Аддамс она использует любой шанс, чтобы убежать из-под венца.    Пьяные Гомес с Фестером решили вспомнить свою молодость и, взяв Пагсли под руки, принялись танцевать сценку из лебединого озера. Где-то мужчины раздобыли нечто похожее на небольшие белые юбки, при чем подошли они идеально (Торп-младший теперь понял, почему в семье Аддамс говорили, что для дяди Фестера нет ничего невозможного). Низ штанов подкатили вверх, за что получили комментарий: –  Лучше сначала сделали бы эпиляцию. –  Это чтобы зимой не мерзнуть. – отозвался Фестер.    Лебеди стали в стойку, сплелись за руки, перекрестив ноги. Зазвучала музыка. С хитрым выражением лица повел в левую сторону Фестер, за ним последовали Пагсли, который был посредине и краем глаза смотрел себе под ноги, чтобы не упасть, хихикающий Гомес был справа. Раздались аплодисменты поддержки, овации. Одна рука у мужчин по краям была изогнута, изображая лебедей. Процессия двигалась туда-сюда по прямой. Фестер еще умудрялся демонстративно выбрасывать ноги в сторону и сгибать ноги в коленях назад.    Раздалась команда от Гомеса: «Полетели!» и лебеди разомкнув строй, плыли рядом, махая крыльями. А потом летали и кружили, копируя самолеты. Еще одна команда: «Чистим пёрышки!», братья выставили сначала одну ногу, потом другую и, согнувшись, пытались руками, изображающими шею лебедя, дотянуться до носков. Пагсли тоже пытался что-то изображать, но в основном стоял и смеялся, его лицо покраснело.    Продолжился полет. Гомес демонстративно мял и развевал свою юбку. Полеты уже напоминали прыжки. В последний раз прозвучала команда: «Умираем!» и Гомес со скорбным выражением лица нагнулся, изображая мертвого лебедя, а Фестер схватился за ягодицу, словно в него кто-то выстрелил, начал медленно и демонстративно падать. Пагсли просто умирал от смеха уже не играя. После демонстративного умирания актеры вышли поклониться зрителям. Снова раздались аплодисменты и смех, не стихавший почти весь номер. Свистели, требовали продолжения, «На бис!».    Вечеринка приближалась к своему логическому завершению. Пагсли попытался жонглировать гранатами, его едва остановили, так как парень был уже настолько пьян, что чуть не уронил их из рук, жених вместе с Аяксом и несколькими девушками танцевали канкан на сцене, когда кто-то из парней сообщил, что пришло время для торта. Пьяная компания на нетвердых ногах начала возвращаться к своим столикам. Кто-то радостно крикнул: «Тортик!». Юджина уже практически несли под руки, дядя Фестер, хихикая, делился воспоминаниями о том, что на его мальчишнике стриптизершу запекли в торте, Винсент даже и не думал усаживаться несмотря на то, что у него заплетались ноги.    Ксавье на секунду захотелось, чтобы с торта появилась его возлюбленная. Именно ее стриптиз он бы с радостью посмотрел. Парень представил, как она в роскошном кружевном белье появится из торта и не отводя от него страстного взгляда своими стройными ножками пойдет к их столику. Как сексуально оближет свои пухлые губы и под медленную мелодию начнет извиваться, прикасаясь к себе и проводя руками по телу… Как сядет к нему на колени, прижимаясь всем телом… Хотелось взять ее, переместиться в приватную комнату, где бы Уэнсдей медленно снимала с себя одежду. Или лучше сразу в их комнату.    Он пытался успокоиться и взять себя в руки. Конечно, это его фантазии, ведь она никогда бы не пошла на такое. Стриптиз от Уэнсдей это нечто из области фантастики, даже при ее раскованности в постели. Тем более здесь присутствуют их родственники и друзья, а на людях девушка никогда не позволяла им целоваться и обниматься, не говоря нечто большем. Так что нужно подобрать слюни и перетерпеть еще одну не нужную ему процедуру. Хорошо бы стриптизерша была хоть немного похожа на Уэнсдей.    Официанты медленно завезли тележку с огромным черно-белым тортом, украшенную воронами в такой же гамме. Когда торт подвезли, в зале выключили практически весь свет. На торт были направлены прожекторы, но пошел закрывший почти весь обзор дым, из которого виднелась только высокая фигура, которая с помощью официантов выбралась из торта и стала на пол.   При чем от нее послышалось легкое шипение и нецензурная лексика, кажется, выход из торта показался не таким легким, как это должно было произойти. Официанты ушли, развеялся дым и в фигуре загадочной стриптизерши посетители узнали переодетого Кента, который был не менее пьян и все еще кого-то вспоминал, возможно, инициатора этого спектакля. На его бедрах была длинная юбка из трав, на груди две половинки кокоса, очевидно, вместо бюстгальтера, которые держались на нем только чудом, на голове корона из ярких перьев.   В зале стало тихо, зрители все еще пытались понять и переварить увиденное, кажется, некоторые даже протрезвели. Не успели они прийти в себя как начала играть какая-то гавайская мелодия и Кент даже не пытаясь попадать в ритм начал ходить, точнее пытался ходить, так как ноги у него тоже заплетались, его просто качало туда-сюда, при чем он еще и умудрялся вертеть бедрами и руками, при этом не падая на пол.    Выражение лица он пытался сохранять серьезное, однако на нем отражалось лишь желание закончить это как можно быстрее, чтобы прибить того, кто его на это подбил и ненависть к себе за собственную тупость, что согласился на этот идиотизм. Тут к нему подошел еще чудом не протрезвевший Винсент, который, очевидно, так и не понял, что перед ним парень и хлопнул его по ягодицам.    Кокосы отвалились и с хлопком упали на пол. Кент стыдливо попытался прикрыть грудь, однако потерял равновесие и, проклиная Петрополуса (так вот кто это все придумал!), упал. Винсент, увидев, что это не девушка мигом отрезвел и едва сам не упал, попытавшись отойти назад. В зале раздался громкий смех, это посетители наконец отошли от шока. Вещь дал пять Аяксу за идею, Гомес и Фестер хлопали в ладоши, Ксавье плакал от смеха и облегчения, что даже если об этом узнает его будущая жена, то на этот абсурд не обратит внимания. Ребята помогли подняться Кенту и не разрешить ему впоследствии придушить горгону за этот спектакль.    Дядя Фестер попытался разрядить атмосферу и запустить на улице фейерверки. Компания устало высыпалась на улицу, хотя большинству уже было не до фейерверков. Самопровозглашенный пиротехник что-то колдовал над коробкой подозрительного вида и, скорее всего, содержания, в чем ему помогал Вещь. Зная брата, Гомес посоветовал всем отойти подальше. Бабах!.. Зрители кто попадал на землю, кто пошатнулся. Вещь улетел куда-то далеко, но не пострадал. Сам Фестер стоял, моргая, черный, весь в саже, сжимая в руках то, что осталось от коробки.      Уэнсдей вернулась поздно. И кто придумал такую идиотскую традицию последний день перед свадьбой проводить в компании подруг и родственников женского пола? Еще и стриптизера привели. Тот попытался подойти к ней поближе, но при виде угрожающего взгляда девушки передумал. Зато другие девушки развлекались. Бьянка даже потанцевала со стриптизером, а Дивина где-то раздобыла плеть и ударила того по ягодицам.   Энид постоянно хихикала и комментировала действия других. Сама волчица, как и Мортиша, загадочно улыбавшаяся весь вечер, пила алкоголь и даже не подходила к стриптизеру. Зато бабушка засунула ему в трусы чуть ли не целое состояние и потом еще долго требовала продолжения. Все это заставляло писательницу больше пить и время от времени закатывать глаза. Почему кто-то называет это развлечением? Лучше она сидела бы в своей комнате и писала роман или занималась новым расследованием.    Зато, когда Синклер сказала, что у мальчиков есть своя вечеринка со стриптизом, девушка чуть не вскочила, чтобы побежать туда и сделать взбучку будущему мужу. Однако успокоилась, когда мать ей сказала, что отец тоже там будет и за всем проследит. А тот ценит святость брака и не позволит будущему зятю слишком сильно разгуляться. Не то чтобы она очень надеялась на отца. Но Энид присылал фото с вечеринки Петрополус и там Торп-младший прилично себя вел. Хотя от нее могли что-то и скрыть.    Долго Аддамс все же не выдержала и убежала от этого ада. Лучше использовать это время с пользой. Она вернулась в свою комнату, приняла душ и села печатать новую главу. Когда уже было поздно, и девушка собиралась ложиться спать, как тут дверь отворилась и в спальню вошел, шатаясь Ксавье. Он был явно весел и что-то листал в телефоне.    Уэнсдей села на кровать и собиралась прокомментировать его вид, как здесь юноша включил какую-то мелодию и начал медленно расстегивать пуговицы на рубашке. При этом он, не отрывая взгляд страстно смотрел на нее. Сон как рукой сняло. Художник ехидно улыбнулся, снял рубашку, демонстративно бросив на пол, взял ее за руку и провел по своему обнаженному торсу, облизав губы.   Это походило на то, как делал стриптизер с Бьянкой. Тогда она только закатила глаза, а сейчас ее сердце быстрее забилось. Он положил ее руку себе на пояс. Она взяла его за ремень и расстегнула пряжку и пуговицы на джинсах. По коже пошли мурашки. Ксавье отошел и виляя бедрами снял штаны. Аддамс замерла от ожидания. Он схватился за резинку трусов, но потом внезапно нахмурившись, опустил руки и со словами: «Все я спать,», - рухнул на кровать.    Девушка сначала была готова убить горе стриптизера. Эта сволочь разожгла в ней желание и оставила не удовлетворив его. Но смягчилась, посмотрев на его расслабленное лицо в ореоле спутанных волос. Ничего, он еще ей ответит, при чем с процентами. Она заставит его еще пожалеть о своем поступке, вернее то, чего он не совершил. Нет, Уэнсдей выйдет за него замуж, чтобы мучить своего мужа до конца его жизни, он же сам этого хотел. Теперь она точно не убежит со свадьбы, все сомнения в целесообразности этого союза отпали.    Через несколько дней после свадьбы Кент на своем пороге нашел черную коробочку. Открыв ее, он нашел еще живую пиранью, которая чуть не укусила его за палец. К ней шла записка: «Еще раз попробуешь соблазнить моего мужа – их будет больше, и они отгрызут тебе все ниже пояса. Снова сирена вспомнил недобрым словом Аякса, который подбил его на этот спектакль.