Познакомься заново

Семейство Вуд любило праздники. Благо родственников насчитывалось приличное количество, а потому, помимо обычных государственных торжеств, у них хватало и своих собственных — дни рождения, годовщины свадеб отмечались чуть ли не каждую неделю. Сегодняшнее событие было не таким масштабным, но тоже безусловно радостным — приезжала бабуля Эми. Амалия Вуд по праву считалась патриархом рода. Когда началась Вторая мировая, ей стукнуло всего пять лет. Еë мать, потерявшая сына на войне, а старшую дочь — в палате для больных туберкулёзом, тоже покинула этот свет раньше срока, и Амалия рано осталась одна. Она не попала в приют благодаря тëте, взявшей на себя заботу о девочке. И хотя эта женщина достаточно сносно обращалась с племянницей, Эми усвоила — она одна и выживать нужно самостоятельно. Наверное, именно это помогло ей справиться со всеми трудностями, создать семью. Кристиан Вуд был ей под стать — прочно стоял на ногах в прямом и переносном смысле. Он мог разжечь костёр с одной спички в дождь, знал, как продержаться полгода только на картошке, там, где не пускали в дверь, протискивался в щель. И дети — все пять — вышли у них такими же серьёзными, деловитыми и крепко держащимися за эту жизнь. Потом пошли внуки-правнуки, которые родились уже в другом времени, с другими веяниями и ориентирами. Джилл — третья правнучка бабули Эми — походила на свою родственницу разве только носом. И ещё неизменным оптимизмом. Маленькая, щуплая, с задорными кудряшками коротких волос, она брала не силой, а упëртостью и какой-то обезоруживающей верой во всё хорошее. Нет, она не была глупой, просто в еë серых глазах словно читалось «всё хорошо и будет ещё лучше». Сегодня Джилл возвращалась домой в особенно приподнятом настроении. Сердце то и дело замирало в груди от предвкушения, радости и… страха. Потому что задумала она явную авантюру. Остановившись перед родной входной дверью, девушка медленно выдохнула, решительно тряхнула кудряшками и зашла внутрь. Дом встретил привычным гвалтом из детского визга, говора взрослых, звона посуды и шума воды. Быстро скинув обувь, куртку и рюкзак, она побежала мыть руки, чтобы сразу окунуться в приятную рутину — чистить и резать овощи, доставать праздничные бокалы, сервировать стол. Не то чтобы Джилл была примерной помощницей в делах, просто визиты бабушки Эми любила всей душой — старушка почти ничего не видела, имена и лица многочисленных родных вспоминала через раз, но от неë исходило такое тепло, что хотелось просто сидеть рядом и греться. А ещё она рассказывала увлекательнейшие истории о своей жизни, которых накопилось столько, что ни одна пока не повторилась. — Так это сегодня мы увидим твоего кавалера, Джилл? — весело спросила тётя Роуз, вытирая тарелки. — Не кавалера, — в который раз терпеливо поправила девушка. — Он просто знакомый. Интересуется детьми войны и хочет побеседовать с бабулей. И ему за тридцать вообще-то. — Ну и что? Вот у твоего прапрадедушки Эдварда и его жены Александры разница была… Девушка поскорее ретировалась с кухни, чтобы не слушать окончание фразы, которую знала наизусть. Да, еë родные не были исключением и тоже нередко вспоминали те самые часики, которые тикают. Когда она училась в школе и приводила домой какого-нибудь одноклассника для работы над совместным заданием, он почти сразу попадал в разряд возможных кандидатов на руку, сердце и прочие органы. Поэтому ни с одним представителем мужского пола Джилл старалась не попадаться на глаза любящей семье. Но сегодня особый случай. Когда телефон завибрировал, уведомляя о входящем сообщении, девушка быстро накинула куртку и вышла на улицу. Она увидела его сразу — конечно, только потому, что он хотел быть замеченным. Стоял на противоположной стороне улицы, одетый в толстовку, спортивные штаны и кроссовки. В ответ на еë выразительный взгляд только пожал плечами: — Зато бегать удобно. В его руках находился достаточно большой пакет. — Только не говори, что там оружие, — попыталась пошутить Джилл и незаметно выдохнула, когда он с усмешкой покачал головой. — Я стою тут минут десять, и две пожилых дамы попросили подержать их покупки, пока они покормят птиц. Недоверие на лице девушки было достаточно явным, но её друг в доказательство своих слов указал ей за спину: — Вон они возвращаются. Джилл обернулась и… — Бабуля Эми! Да, по улице к ним достаточно бодрым для такого почтенного возраста шагом приближались две леди — бабуля Эми и еë дочь, бабушка Джейн. — Дорогая, так мило, что ты нас встретила! — произнесла последняя, подойдя, и, дёрнув за руку свою спутницу, закричала ей на ухо: — Мама, это Джилл! Ты ведь помнишь Джилл? Амалия Вуд прищурилась, вглядываясь в стоящих перед ней людей, и с улыбкой закивала. — Конечно-конечно, Джилл, как поживаешь? Девушка готова была руку на отсечение дать, что бабуля еë не вспомнила. Но это обстоятельство никогда не мешало их интересным беседам и приятному совместному времяпрепровождению. В данный же момент больше беспокойства вызывал единственный в этой компании мужчина. Напряжение, исходившее от него, можно было ощутить на расстоянии, а пальцы, сжимавшие ручки пакета, побелели. Джилл легко дотронулась до локтя своего спутника и чуть погладила, призывая расслабиться. — О, этот чудесный юноша помог нам с багажом, — церемонно произнесла бабушка Джейн. — Знаешь, мы ведь не могли прийти в гости без подарков. Спасибо вам, молодой человек! Мама, поблагодари его! Старушка сжала пальцы мужчины и, широко улыбаясь, послушно прошамкала: — Спасибо! Тот не пошевелился. Джилл, многозначительно покашляв, практически вырвала у него из рук пакет. — Бабушка Джейн, это мой хороший знакомый. Его зовут Джеймс и он хочет написать статью о детях войны. Поэтому я пригласила его в гости — чтобы послушал истории бабули Эми. — О, ведь это чудесно! Молодой человек, раз уж нам в одну сторону, не будете ли вы так любезны помочь дамам перейти дорогу? Джеймс заторможенно кивнул. Пожилые леди достаточно шустро пристроились по обеим сторонам от нового знакомого и взяли его под руки. — Ну, вперёд! — скомандовала бабушка Джейн, и они пошли. По дороге не произошло ничего примечательного — Джилл болтала без умолку, надеясь, что это хоть немного успокоит еë друга. Тот всё так же не издал ни звука. А потом они зашли в дом, и были объятия, поцелуи, крики (ведь бабуля Эми почти ничего не слышала), немного беззлобных шуток про отношения Джилл и Джеймса… Последний, кстати, молчал и за столом, но семейство Вуд данное обстоятельство не смущало — здесь находилось достаточно любителей поговорить. «Даже хорошо, что вы будто воды в рот набрали, — доверительно произнëс дядя Колин, — ведь наша Джилл болтает за двоих. Идеальной парой для неë стал бы немой». От шуток дяди было смешно только ему самому, но он не обращал на это внимания, и самостоятельно от души смеялся за всех остальных. А Джилл всерьёз беспокоилась. Она ожидала шоковую реакцию, но не настолько же долгую! Поэтому, когда все встали из-за стола и Джеймс выскользнул за дверь, она направилась за ним. — Эй! Не смей убегать! — крикнула девушка, практически скатившись с лестницы, и врезалась носом ему в грудь. Он не убегал — стоял во дворе, пытаясь вытащить сигарету, но всё никак не получалось. По-прежнему молча. — Джеймс… — осторожно позвала Джилл. Мужчина так резко вскинул голову, что она вздрогнула от неожиданности. — Я… не могу, — глухо сказал он, возобновив попытки достать сигарету. — Я не знаю, что… Как… Джилл понимала. Но не для того она так тщательно всё спланировала, чтобы бросить дело на полпути. Глубоко вдохнув, девушка начала говорить, стараясь произносить слова спокойно и уверенно: — Послушай. Когда бабуля Эми стала забывать родных, первым под раздачу попал мой брат Кевин. Ему тогда лет десять только исполнилось. Выбежал в слезах из комнаты, сказав, что бабушка спросила у него, кто он. Мы все ожидали этого, но никогда по-настоящему не бываешь готов… к такому. Было грустно, сложно и страшно. Честно, очень страшно — родной и любимый человек тебя не узнаёт. Но всё наладилось, когда мы приняли одну вещь. — Какую? — Джеймс помимо воли слушал еë. — Придётся знакомиться заново. Каждый новый день начинать со знакомства. «Привет, бабуля Эми, я твоя правнучка Джилл. Принесла тебе твой любимый чай. И я тебя очень люблю». И, знаешь, она тоже приняла эти правила — верит нам, искренне радуется, отвечает:"Привет, Джилл! Я тебя не помню, но ты милая и, кажется, этот чай действительно мне по душе». А потом начинает рассказывать истории про свою молодость, их еë память держит цепко… Девушка замолчала, не зная, что ещё сказать. Джеймс смотрел на смятую пачку, валявшуюся у ног. — И что ты предлагаешь мне сказать? — Правду, — уверенно ответила Джилл. — Бабуля Эми знает, как звучит правда, потому что сама никогда не врёт. — Привет, Эми, я твой брат Джеймс, я вернулся? — в его голосе звучала не ирония, а горечь. Вместо ответа девушка потянула его за руку в сторону дома. — Просто попробуй. Пожалуйста. Они открыли дверь и, не снимая верхней одежды и обуви, прошли прямо в гостиную. Джилл боялась, что любое промедление отнимет у еë друга последнюю решимость. К счастью, сейчас был именно тот момент, когда родственники общались между собой, а бабулю Эми оставили отдыхать в еë любимом кресле. Казалось, она спала. Легко похлопав старушку по плечу и подождав, пока старушка откроет глаза, Джилл отступила на шаг, практически толкнув вперёд Джеймса. Тот не удержался на ногах и упал на колени перед креслом, так что их с Амалией лица оказались почти на одном уровне. — Здравствуй! — по обыкновению широко улыбнулась бабуля Эми. — Кто ты? — Эми… Это я, Джеймс, твой… Твой старший брат. Я… пришёл к тебе в гости. Казалось, все его силы ушли на эти слова. Джилл застыла, боясь дышать. «Пусть всё будет хорошо, пусть всё будет хорошо, пожалуйста», — мысленно просила она, не зная, что конкретно вкладывает в это «хорошо». Старушка прикрыла глаза. — Дже-е-еймс, — протянула она, будто пробуя имя на вкус. А потом так же задумчиво и спокойно продолжила: — Мама не верила, что ты умер. Говорила, еë Джейми не мог погибнуть. Я злилась на неë… Кстати, — она открыла глаза и чуть нахмурилась, — ты обещал привезти мне сладостей из Европы, когда вернёшься. — Обещал, — сдавленно произнёс Джеймс и, сделав рваный вдох, быстро опустил голову. Бабуля Эми положила свою худенькую ладонь ему на затылок. — Ты плачешь? Не плачь. Ты ведь не плакал, даже когда упал с соседской вишни… Она замолчала, уйдя в себя, но рукой продолжала мягко гладить его затылок, перебирая пряди тёмных волос. — Офигеть, — выдохнул кто-то рядом, и Джилл вздрогнула. В шаге от неë стоял семилетний кузен Чарли, огромными глазами смотря на воссоединение семьи. Быстро оглянувшись, девушка поняла, что остальные увлечены беседой и ничего не заметили. — Так он что, наш прадедушка? — восхищённо спросил Чарли. Схватив мальчишку за руку, Джилл потащила его в комнату, с нажимом объясняя, что он всё напутал и не так услышал. Кузен внимательно выслушал, а затем серьёзно кивнул: — Я понял. Это очень большой секрет. Я никому не скажу. И убежал, прежде чем Джилл принялась разубеждать его по новой. Застонав, она вернулась в гостиную и поняла, что Джеймс ушёл. Бабуля Эми спокойно дремала в кресле. Будто и не было никакого гостя, собирающего информацию о детях войны. В кармане джинсов завибрировал телефон. «В следующий раз принесу европейские сладости», — прочитала девушка и ощутила, как огромная гора упала с еë плеч.