Типичный натурал

— Не понял! Он что, выследил тебя? — Егор нахмурился, полностью разворачиваясь в кресле спиной к монитору, предусмотрительно свернув все окна. — По ходу, выследил, — пожал плечами Андрей. Не хотел он прибегать к крайним мерам — но ситуация такая, что без крайних не обойтись. Достал. Сам напрашивается. — Как сумел? — сосед не глядя поставил кружку с чаем на стол, где уже виднелись круги соответствующего диаметра. — А хрен его знает. Может, на хвост сел, детективов насмотревшись. Может, я сам где-то ступил. Ну не знал я, что он таким отбитым окажется. — Грёбаный педик, — сквозь зубы процедил Егор; Андрей поморщился, но промолчал. Разобраться с психом сейчас важнее, чем принимать ругательства на свой счет. Да еще и сказанные натуралом. Что на них вообще внимание обращать? Натуралам ляпнуть такое — раз плюнуть. Пофиг. Дело в первую очередь. — Поможешь? Егор так разволновался, так раздухарился, что очки запотели. Кивнул, потом снял их, нашарил салфетку на столе и принялся протирать стекла, подслеповато глядя на Андрея. — Конечно. Надо ему вправить мозги, чтобы к нормальным пацанам не цеплялся. Ты что именно хотел бы, какой план? — Просто отследи его перемещение и посбрасывай мне скрины. Остальное сам сделаю. — Хочешь его выследить в ответ? А потом что, с ребятами поговоришь? — Угу, и чем я тогда буду лучше, если толпой на одного?.. Нет. Такие, как он, обычно ссыкло. Я его просто припугну: куплю виртуальный номер и буду слать ему сообщения о его же перемещениях. Не от своего имени, конечно… Пусть думает, что это мой рассерженный кореш. Или… или парень. Егор прыснул: — Нормально так. Не, ну а чё, прикольно. Я тоже думаю, что этот трусливый пидорок сразу сдрыснет. Парень, ха, — он покачал головой, как показалось Андрею, нервно. — Сколько с меня? — прервал его Андрей. Покончить бы уже с этим… И с «поклонником», и с идиотскими фразочками типичного натурала. — Ты что! — Егор нахлобучил очки обратно на нос и посмотрел на него уже возмущенно. — Такое я просто от души сделаю. Вопрос защиты мужской чести, — он опять попытался было хихикнуть, но под взглядом Андрея стушевался и добавил тише, — нисколько я с тебя не возьму. Можешь потом пиццу домой купить, поедим вместе, отметим успешный исход дела. — Идет, — не стал спорить Андрей, — сделаешь — большое тебе человеческое спасибо. И пицца. Он вернулся в свою комнату, испытывая смешанные чувства: с одной стороны, облегчение оттого, что все пока идет по плану, с другой стороны, объяснимое раздражение. Сосед не знал о его ориентации, и, хотя Андрей тоже готов был наградить своего преследователя всеми озвученными эпитетами, да только сам он — по мнению таких, как Егор, — тоже являлся и педиком, и пидорком, и кем только не. Да и хрен с ним. Правда. Избавится от занозы в заднице — и слава богу; а эпитеты очкарика-задрота не должны его волновать. Хотя сам очкарик считает его чуть ли не лучшим другом. Ирония судьбы. С Егором они познакомились примерно как Холмс с Ватсоном: оба искали квартиру, которую можно было бы в целях экономии делить с соседом, — а общий знакомый свел их и помог решить жилищный вопрос. Андрей учился на последнем курсе — и так некстати хозяева задумали продать ту квартиру, в которой он снимал комнату. Другую комнату занимала его однокурсница. Он бы и рад делить с ней жилплощадь и дальше, но Нюрка планировала съехаться со своим парнем — и все, идеальная соседка была потеряна для него. Пришлось и квартиру новую искать, и сожителя. И вот теперь его сожитель — студент-программист на два года младше, худощавый очкарик с карими глазами и густыми черными ресницами за толстыми стеклами, коротко стриженным затылком и вечно норовящей упасть на лицо каштановой челкой, которая быстро отрастала, кучей футболок, отличающихся друг от друга только персонажами комиксов, и первыми признаками сколиоза. Даже сам Андрей не выдерживал и всякий раз, когда Егор при нем норовил сгорбиться, отчитывал его. Ничего не мог с собой поделать. Зато Егор тотчас распрямлял плечи, как по команде. Они нормально общались и через какое-то время скорешились: вместе ужинали, смотрели фильмы, играли в игры, даже в город выходили. Составили себе график дежурств по квартире и график закупок. Егор оказался тихим, спокойным, ненапряжным, ответственным; ответственность выражалась в том, что даже если в его комнате царил бардак, общую зону, состоявшую из кухни-гостиной, ванной, туалета и коридора, он тщательно убирал согласно своему графику. Ну, настолько тщательно, насколько вообще можно было ожидать от студента мужского пола. Когда Андрей возвращался поздно после работы, Егор встречал его ужином, пусть не таким вкусным, как у Нюрки, но свежим, съедобным и иногда горячим. Когда хотел отдохнуть, Егор выбирал хорошее кино. Когда заболевал — правда, это было лишь раз за всю историю их сожительства, — Егор бегал в аптеку, покупал лекарства, отпаивал его чаем с медом. Гости к Егору приходили крайне редко, повышенной коммуникабельностью он не отличался, с компьютером проводил больше времени, чем с людьми, и его спокойный образ жизни весьма импонировал Андрею. Всем хорош сосед. Не придраться. Может, он даже стал бы потенциальным романтическим интересом Андрея, благо и страшненьким Егора никак нельзя было назвать: за толстыми линзами очков — большие глаза с длинными загнутыми ресницами, высокие скулы, аккуратный нос, бледные, но красивые губы, особенно нижняя, пухлая и аппетитная, приятная улыбка, забавная челка… Худоват, по мнению Андрея, зато ноги стройные, длинные, красивые. А когда не сутулится, так и вообще симпатяга. Кроме того, на последнем курсе не до знакомств на стороне, а тут такой удачный вариант под боком. Вот только, напоминал себе Андрей, когда они сидели рядом на диване, потягивая чай или пиво и кайфуя под выбранную Егором киношку (а в его выборе Андрей ни разу не разочаровался), его сосед — натурал. И этим все сказано. Поэтому не стоит слишком расслабляться в его присутствии. Как бы хорошо они ни общались, как бы комфортно им ни было вместе, всё общение и весь комфорт сойдут на нет, стоит натуралу узнать об ориентации соседа. Все они такие душевные ровно до тех пор, пока ты вписываешься в их картину мира. Поэтому — ну его, от греха подальше. Чересчур сближаться не было необходимости. Ну да, можно позалипать на красивую шею и чеканный профиль, когда взгляд очкастого соседа прикован к экрану; можно представить себе, как полностью выглядит татушка, кокетливо выглядывающая из-под ворота растянутой футболки в районе ключицы и напоминающая то ли перо, то ли продолговатый лист. Но на этом всё. Они живут вместе, но у них совершенно разные жизни, подробностями которых вовсе не обязательно делиться друг с другом. Правда, через какое-то время Андрей всё же узнал неожиданную подробность из жизни соседа: Егор оказался даркнетчиком. Этому открытию предшествовало неприятное событие. Когда Андрей подрабатывал, взяв очередной проект, его коллегой оказался некий Давид. Проект завершился, а знакомство с Давидом — нет. Хотя Андрей этого искренне желал: в парнях он не ценил назойливость — а Давид оказался назойливым. Да еще и не в его вкусе. Чего, спрашивается, прицепился? Видит же — не светит ему. И не то чтобы Андрей сообщал ему о своей ориентации; делать ему больше нечего, как откровенничать с коллегами по разовому проекту. Но то ли у Давида чуйка сработала, то ли надеялся на лучшее, а только по завершении проекта он стал еще чаще названивать. Хоть номер меняй, честное слово… И ведь повода не давал грубо послать его: хитрый такой, изворотливый, прямым текстом не говорит, все светские беседы, но с намеком на встречу. В один прекрасный день Андрей обнаружил его у входа в университет. Выяснил ведь, где, на каком курсе, когда пары… Это уже напрягало гораздо сильнее, чем звонки. Тогда Андрей попытался честно с ним поговорить. — Послушай, Давид, — они сидели в университетском сквере, и Давид выглядел донельзя довольным: добился таки встречи. — Что тебе от меня нужно? Ты странно себя ведешь, чел. Давай начистоту. — Да ладно тебе, — Давид загадочно улыбнулся, понизил голос и огорошил его признанием, — я тебя на сайте знакомств видел. Еще год назад, наверное. А. Это кое-что проясняет. — И что, с тех пор никак не забудешь? — усмехнулся Андрей, хотя было ему совершенно не до смеха. — Может, и так, — Давид прищурился, — а может, когда тебя в офисе увидел, вспомнил. Ты вживую лучше выглядишь. — Уф, отлегло. Ну, а если серьезно, ты из-за этого мне проходу не даешь? — Я просто хотел с тобой встретиться с глазу на глаз. Не по телефону же такие вещи говорить. — Ну, встретился. Ну, сказал. Дальше что? — А то непонятно, — Давид придвинулся ближе, касаясь его бедра своим, и Андрей готов был побиться об заклад: не будь сквер полон студентов, он бы положил руку ему на колено. — Хорош, — Андрей отодвинулся, — Давид, извини, но ничего не получится. Ты не в моем вкусе, мне сейчас не до этого, я на последнем курсе, у меня работа, подработки, а главное — диплом. — Я не предлагаю встречаться каждый день, — сдаваться он явно не собирался, — давай хотя бы попробуем видеться иногда. Мы пока еще друг друга не так хорошо знаем, чтобы рассуждать о вкусах, а диплом и работа — это же не вся жизнь. Надо иногда брать паузу, отдыхать, с людьми общаться… и все такое, — он подмигнул Андрею, и тот тяжело вздохнул. Отдыхать и с людьми общаться — это пожалуйста. Но только не с тобой. — Нет, — он резко поднялся со скамейки, — сказано же, не получится. Давид, как говорится, понять и простить. И, пожалуйста, не создавай мне проблем. И без того хватает. Видимо, Давид воспринял отказ как вызов. И, хотя Андрей уже не брал трубку, продолжал писать ему, а еще через некоторое время появился у него во дворе. Выходит Андрей из подъезда, проходит пару десятков шагов — и вот он, сюрприз. Картина Репина «Не ждали». Выследил, зараза. Как? Черт его знает. Может, на хвост сел… а может, информацию нашел. Не факт, что своими руками. Когда он поделился неприятной историей с Глебом — тем другом, что помог ему с соседом, и одним из немногих, кто знал о его ориентации, — тот аж присвистнул: — Слушай, ну это уже стрёмно. Ты когда с ним над проектом работал, никаких психических заходов не замечал? — Да вроде нет. Ну, посматривал на меня… Но я даже не сообразил, что по-особенному. Потому понял, когда он названивать начал. — Точно, псих, — вынес вердикт Глеб, — раз теперь еще и подкарауливает. Он что, совсем стрёмный? Наверное, ему никто не даёт, вот и прицепился к тебе. — Обычная внешность, — пожал плечами Андрей, — хотя, раз он так себя ведет, я не удивлюсь, если и впрямь не дают. Но блин, мне-то это за что! — А мы дадим ему, — решает Глеб, — пизды. Назначь встречу с ним, чтобы не он тебя подловил, а мы его. — Да? И опуститься ниже его уровня? Во-первых, ну нахуй, а во-вторых, пойдет что не так — на нас же дело и заведут. Или исключат. Оно нам надо, особенно на последнем курсе? Посовещавшись, они отринули идеи «дать пизды» и «накатать заяву» как несостоятельные. — Откуда только мой домашний адрес узнал, — грузился Андрей, когда они с Глебом пили пиво и ломали головы, — ладно еще универ, но во дворе поймать, прикинь! Тут на лице Глеба появилось такое выражение, какое наверняка было у Архимеда в ванной в момент «эврики»: он вскочил со стула, чуть не разлив пиво, которое Андрей успел мужественно закрыть своим телом, и воскликнул: — Слушай! Раз он тебя по каким-то каналам выследил, ты его тоже выследи! Пусть знает, что на каждую хитрую жопу найдется свой нарезной болт! — Я что, долбанутый?.. — Да погоди. Узнаешь адрес и… ну, я не знаю, пасхалку какую-то ему оставь тайком, чтобы он пересрался. Напугай его, понимаешь? Может, тогда мозги на место встанут. Клин клином. Чем дольше Андрей размышлял над «эврикой» Глеба, чем больше пива выпивал, тем более здравой казалась ему идея. Припугнуть как-нибудь… Вот только как… — Я не такой ебобо, как он. Я не смогу выслеживать человека через весь город. Да и как я найду, откуда его выслеживать?.. Тогда Глеб поведал ему страшную тайну, заставив его поклясться на крови о неразглашении оной. — Ну, уж мне-то не знать, как хранить тайны, — усмехнулся Андрей. Глеб кивнул: — Логично. Ладно, я знаю, ты не разбазаришь. Короче, Егор — даркнетчик. Он тебе и адреса найдет, и пароли, и явки за приемлемую сумму: по знакомству скидку сделает. Так Андрей узнал о реальном способе заработка своего соседа: кому надо — добывает информацию, где надо — взламывает защиту, да тем на жизнь и зарабатывает. Весьма, кстати, неплохо. Только нелегально. Но Глеб прав: клин клином, и если легальные способы на таких уебках, как Давид, не срабатывают, значит, пора идти в Даркнет. В конце концов, может, сам Давид там же и нашел адрес Андрея. Немного модифицировав свой запрос, Андрей поговорил с соседом… И вот теперь Егор, вдоволь повозмущавшись заходам педика, пристающего к честному мужчине Андрею, принялся за дело. Вскоре у Андрея на руках была карта перемещений его преследователя с указанием точного времени. — Круто, — с невольным восхищением протянул он, глядя в монитор Егора. Сам Егор с довольной улыбкой смотрел на него: — Ага. Теперь можно начинать операцию: «Зашугай пидорка до потери ориентации». Восхищение быстро сменилось раздражением, и Андрей, отойдя от рабочего места соседа, вежливо поблагодарил его и попросил скинуть скриншоты ему в Телеграм. А потом ретировался к себе в комнату. Переписка с Давидом с виртуального номера прошла даже лучше ожидаемого. Такого злорадного кайфа Андрей никогда не испытывал. «Оглянись», — написал он, скидывая Давиду скриншоты его перемещения и местонахождения в данный момент. Пауза. Нетерпеливое ожидание… И вот ответ. «Ты кто?» Андрей не сдержал усмешку. «А ты посмотри вокруг повнимательнее». Молчание. «Ты палишься», — продолжил Андрей, скидывая очередной скриншот. «Чего тебе нужно?» Этот вопрос Андрей задавал ему совсем недавно. Почувствуй себя на моем месте, псих. «Подумай и догадайся». Угрожать напрямую Андрей не собирался, не идиот. А в полицию Давид не пойдет, имея на руках только скриншоты карт, невнятную переписку и скелета в шкафу. «Ты меня преследуешь?» Ха! Каков нахал… И тогда Андрей записал аудиосообщение, изменив голос в онлайн-программе: «Поосторожнее, долбоеб, я рядом. Ты сам преследуешь кое-кого, и мне это не нравится. Оставь его в покое. Надеюсь, ты меня услышал». Подождал, пока Давид прослушает сообщение, и тут же его удалил. «Я не врубаюсь, о чем ты и о ком ты. Отстань от меня!» Ага. Паникует и включает заднюю. Прекрасно. «Нахрен ты мне не сдался. И если ты меня понял, надеюсь больше никогда не получать о тебе известий. А если не понял…» Пауза. Минута. Вторая. «Понял», — был ответ. Вот и славно. Андрей с чувством выполненного долга отложил телефон в сторону. Давид действительно понял. Больше ни звонков, ни сообщений от него не поступало, и уж тем более он не рисковал подкарауливать Андрея. Сработало. Струсил. Андрей, наверное, и сам струсил бы на его месте. С другой стороны, Андрею и в голову не пришло бы преследовать человека, явно в нем не заинтересованного. Да хоть бы и заинтересованного. Он не больной. — Получилось? — кажется, Егор обрадовался больше него, когда после пар его ожидала горячая пицца и пивное ассорти. В тот день Андрей не работал: предполагалось, что он будет писать диплом — но этим он занимался в первую половину дня. Вторую оставил для небольшого праздника. Сначала с Егором отметить — заслужил, что уж, — а потом, позже, с Глебом. Представлял ли он когда-нибудь, что будет так радоваться избавлению от поклонника?.. Да он и такого назойливого поклонника не представлял никогда. В жизни полно сюрпризов. — Похоже на то. Обычно он каждый день как-то отмечался, но вот уже третьи сутки ни слуху ни духу. Может, и рано радоваться, но я все-таки думаю, что мои расчеты оправдались: он струхнул и поджал хвост. — Ты, наверное, сыграл огнедышащего змея, готового спалить яйца всякому, кто подойдет к его золотцу Андрюше? — Егор хихикнул, открывая коробку и выбирая кусок поаппетитнее. — Никого я не играл. Просто осторожно намекнул, что не стоит так себя вести. Он понял. Только и всего. — Вот и хорошо, — Егор уселся на диван рядом с ним, — я, если честно, переживал за тебя. Сложно представить, какая это жесть: попробовал поставить себя на твое место — и страшно, и противно, когда какой-то гомосек охотится на тебя. Когда Давид на него «охотился», Андрею было не то что страшно, скорее, не по себе. А противно ему стало только сейчас, из-за слов своего соседа. Вроде и хорошего ему желал — как-никак, помог избавиться от преследователя, — но Андрей прекрасно осознавал, в какой момент все эти добрые пожелания закончились бы. Откуда в натуралах столько говна? Их же никто не трогает… Криво ухмыльнувшись, Андрей сделал такой большой глоток, что чуть не поперхнулся. Поскорее бы получить диплом, устроиться на полную ставку, заработать нормальные бабки и съехать на отдельную квартиру. И пусть все идут лесом. В том числе и такие доброжелатели. В эти мгновения красивые карие глаза и длинные загнутые ресницы вызывали у него только досаду. Симпатичный задрот, типичный гомофоб. Может, и стоит ему сказать. Съедет? Так у него будет столько же проблем с поисками новой квартиры, как у Андрея — с поисками нового соседа. В любом случае, они будут квиты. Надо найти себе в соседки хорошую девушку вроде Нюрки. Та не будет переживать из-за возможных домогательств сожителя, а Андрей не будет выслушивать всю эту дичь. Она будет вкусно готовить, а Андрей повесит ей полки и передвинет мебель в ее комнате по фэншую. И заживут они почти как классическая гетеросексуальная семья. Мысли вызвали очередную усмешку. Егор, все это время внимательно за ним наблюдавший, истолковал ее по-своему: — Отлегло, да? Если хочешь, давай фильм посмотрим, отвлечешься от всего этого. — Знаешь, что-то не хочется, — обычно он не отказывался от выбранных Егором фильмов: киновкусы у них совпадали, и сосед словно знал, что именно зайдет Андрею. Но в тот момент чувства его можно было охарактеризовать как смешанные, так что на киношке он все равно не смог бы сфокусироваться, размышляя об иронии судьбы. Вот какого хрена молодые, симпатичные, неглупые парни оказываются такими ограниченными и узколобыми? Казалось бы, такой возраст — только и смотри на мир широко открытыми глазами… Но нет. Давайте с младых ногтей классифицируем всех окружающих, наклеим ярлычки и разделим их на правильных и неправильных. Очередная ирония заключалась в том, что тот «педик», на которого было направлено негодование Егора, действительно являлся не самым лучшим образчиком поведения человека какой угодно ориентации… но натурал, разумеется, истолковал его неадекватность по-своему. А обиднее всего, что вроде бы насмотрелся в жизни на такое, привык, сделал выводы, не строишь иллюзий — и все равно по живому, как в первый раз. Особенно когда речь идет о ком-то вроде Егора. — Благодарю, — сказал он, демонстративно потягиваясь, — хорошая пицца, пиво и компания. Но я обещал заскочить к Глебу, он тоже следит за всей этой историей. Еще раз большое тебе спасибо, ты сильно облегчил мне жизнь. — Да ладно, не стоит, это же мне плюс в карму, — Егор мило улыбнулся, глядя на него лучистыми карими глазами, — помог ближнему своему и все такое. Ты подумай, может, лучше завтра к Глебу зайдешь? Что ты будешь бегать туда-сюда, когда дома есть еда и напитки? Во взгляде надежда: вдруг изменит решение? Андрей покачал головой. Нет, чел. Сейчас ему хотелось быть откровенным, вздохнуть по-настоящему с облегчением, а не выслушивать всё это про «пидоров» и «гомосеков». И похер на эту ключицу с татуировкой, какой бы она ни была. И на эти большие красивые глазки. — Завтра время диплома. Он, знаешь ли, сам себя не напишет, — Андрей улыбнулся одним лишь краешком рта. — А ты не стесняйся. Всё это твое по законному праву. Ни в чем себе не отказывай, а не доешь — засунь в холодильник, потом разогреешь. Пиво туда же, благо его разогревать не надо. Егор проводил его до самого порога, где Андрей вновь поблагодарил его, прежде чем поспешно ретироваться: лифт, кнопка вниз, подъезд, бегом наружу… И только при выходе со двора он, наконец, позвонил Глебу. — Дело сделано, — объявил он, как только друг принял вызов, — давай заеду к тебе, расскажу в подробностях. — Круто, принимай поздравления! — Глеб радовался — но радовался приглушенно. — Вот только я же сегодня на работе. Блин… Хочется услышать в деталях. Завтра как? — Может, получится. Созвонимся тогда, хорошо? — Идет! Очень жду встречи! Андрей тоже очень ее ждал, причем прямо в тот самый миг, а потому разочарованно вздохнул. Прекрасно. Значит, возвращаться ему домой, туда, где остался его избавитель, симпатичный очкарик-задрот, заботливый сосед, даркнетчик и гомофоб. Восхитительное комбо. Ладно… Хоть пивка попьет, чтобы спастись от расстройства чувств. Пицца на столе оставалась в том же виде, в котором ее помнил Андрей перед выходом из квартиры. Пара недоеденных кусков, все еще аппетитных, но не настолько, чтобы он захотел прикончить их прямо сейчас; кроме того, они принадлежали Егору. Которого не было ни в гостиной, ни в туалете, ни в ванной, куда Андрей зашел, чтобы помыть руки. Значит, сидит у себя мышью. Он что, не будет доедать? Надо бы тогда в холодильник убрать, чтобы не пропала. Или все-таки Егор доест после второй… нет, уже третьей банки пива? Андрей подошел к его комнате: тихо. Легонько постучал. Нет ответа. Дверь оказалась незапертой, и он осторожно приоткрыл ее. Еще одно положительное свойство соседа: фильмы и музыку он слушал в наушниках, огромных, шумоподавляющих, так что никакие посторонние звуки из его комнаты не доносилось. И его самого никакие шумы не отвлекали. В этот раз положительное свойство соседа сыграло против самого соседа. Монитор компьютера светил прямо на него, когда он заглянул в комнату. На мониторе происходило такое, что даже видавший виды Андрей приоткрыл рот: отборное гей-порно, где главный герой был удивительно похож на него, а двое партнеров, шпиливших его с обеих сторон, — на Идриса Эльбу и Майкла Фассбендера в лучшие годы. В иной ситуации Андрей, может, и посмотрел бы эту киношку из любопытства, но сейчас… Сейчас он знатно охренел. Не от киношки. Точнее, не столько от нее, сколько от ее зрителя. Только что, не прошло и часа, рассуждал про «гомосеков», — и вот тебе, пожалуйста: гомосеки на весь экран, и если бы один… Не похоже, чтобы Егора кто-то привязал к стулу и вставил спички в глаза: сам смотрит, добровольно. Или это он так ненависть свою подпитывает, дабы не забывать, что геи — это ужас ужасный? И нет, Егор не дрочил. Он просто глядел, не отрываясь. Не замечая ничего на свете в этих своих огромных наушниках. Опять же, в иной ситуации Андрей бы тихо закрыл за собой дверь, не мешая человеку заниматься… чем бы он там ни хотел заниматься. Но не в этой. Его сосед, симпатичный задрот-гомофоб, который только что помог ему припугнуть преследователя-педика и который нелестно отзывался о всех педиках в целом, смотрел гей-порно. Да так, будто весь в нем. В этом самом порно. И, может, в главном герое тоже. А в Андрее поднимался ураган. Он понимал, что поступает неправильно — и ему было похуй: а правильно ли особенно «ласково» высказываться о людях его ориентации — а потом жадно смотреть на этих людей в процессе? Правильно ли быть таким лицемером? Жить по двойным стандартам, говорить одно, делать другое? Андрей никогда не отличался вспыльчивостью. Чрезмерно эмоциональным его тоже нельзя было назвать. Он чаще осторожничал, чем действовал опрометчиво. Но в этот раз его накрыло, да так, что всякая осторожность улетучилась, стоило ему притворить дверь. Сделав несколько шагов к Егору, он злорадно ухмыльнулся: вот он, типичный натурал. Пялится на гей-порно, так что даже позабыл о пиве: початая банка стояла на компьютерном столе рядом с телефоном, на дисплее которого красовалась открытая фотография самого Андрея. Нет, Егор не был психом вроде Давида и не фотографировал тайком: как-то раз Андрей купил новую футболку, совершенно случайно оказавшуюся почти в цвет обивки, и, заметив это, они как следует развеселились, а Егор сделал их совместное селфи на диване, так и назвав его «Я и человек-диван». «Человек-диван» на телефоне, групповуха с кем-то, немного похожим на Андрея, на компьютере… Его начинал разбирать истерический смех. Егор не был психом вроде Давида. Он просто подпольный педик, наверняка втайне дрочащий на него. — Значит, хочешь трахнуть меня? — поинтересовался он, стоя в двух шагах от соседа. Даже с такого расстояния Егор, поглощенный просмотром увлекательного фильма в этих своих наушниках, не сразу его заметил. А когда заметил — вздрогнул так, что чуть с кресла не свалился: корпус накренился, голова дернулась в сторону, левая рука вцепилась в подлокотник, кресло откатилось от смещения центра тяжести, рот резко открылся, словно в попытке глотнуть воздуха. Лицо заметно побледнело; Андрей и не знал, что так бывает, чтобы один миг — и обескровлено. Немая сцена продолжалась секунду или несколько секунд — Андрей и сам не замечал времени, пристально глядя на соседа. А тот, судорожно вздохнув, дрожащими руками потянулся к наушникам, снял их и, не глядя, положил на стол. Глаза за толстыми стеклами казались огромными, а ресницы вот-вот коснутся рассыпавшейся по лбу челки. — Трахнуть меня хочешь? — Андрей повторил вопрос, складывая руки на груди, не сводя взгляда с Егора. Как он жалок… Как они все, такие, как он, жалки. Сосед нервно сглотнул. Снял очки. — Не разбей, — тихий голос дрожал, как и бледные губы, — я же без них ни хрена не вижу. Андрей не сразу сообразил, что Егор имеет в виду, глядя на него снизу вверх, не вставая со стула, не делая попытки вскочить, выключить компьютер, оправдаться… Озарение пришло еще секунду спустя: сосед подумал, что ему сейчас набьют морду. И был полностью к этому готов, словно считал это абсолютно справедливым решением. Ох, идиот… Со дна души поднялась волна ранее неведомого ему происхождения, состоявшая из смеси жалости, гнева, злорадства, желания проучить, и волна эта захлестывала его с головой, грязная, мутная, ноль видимости. — Зато с ними прекрасно видишь, — склонившись над Егором, он кивнул на монитор, потом на дисплей телефона, — где только откопал… Даже мне этот актер никогда не попадался. Егор снова приоткрыл рот, будто желая что-то сказать, но слова явно не шли ему на ум, зато глаза сильнее расширились — куда уж сильнее, разве это вообще реально? — так что сил никаких не было смотреть в них вот так, напрямую, без препятствий в виде стекол. Хоть бы слово в свое оправдание… Андрей стиснул зубы и схватил его за плечо, выдергивая из кресла; Егор не противился. Чувствует свою вину, значит… Полностью признает. Не отпирается. Не отворачивается… — Да еще и групповушка, — он сжал пальцы, чувствуя хрупкость тела под ними, — какие фантазии, подумать только. И в хвост, и в гриву отыметь меня? В хорошей компании? — Нет, — выдыхает, наконец, Егор, качнув головой. — Нет? Это мне кажется? На самом деле, ты смотришь «В мире животных», просто у меня глюки после банки пива? А у них всего лишь поединок на хвостах? Егор замотал головой сильнее, что привело Андрея в еще большую ярость. Толкнув его к столу и подойдя вплотную, он прошипел: — Не дорос еще трахать меня. Как насчет наоборот? Такой расклад устроит? Когда он разворачивал не сопротивлявшегося соседа и прижимал его животом к поверхности стола, он и сам не знал, что собирается сделать. Припугнуть, как этого придурка Давида? Дать ему ремнем по заднице, чтобы проучить? И то, и другое? Егор дрожал, когда Андрей одной рукой уперся ладонью ему в поясницу, другой щелкнул пряжкой его ремня. Дрожал — но ничего не делал и не говорил, просто шумно дышал… и позволял ему. — И что, даже не дернешься? — спросил, наконец, Андрей, отступая на шаг, прерывая контакт и стараясь вдохнуть поглубже, чтобы успокоиться. Его занесло, да. Не стоило так жестить. Но, господи, с ним никогда такого не происходило… Конечно, он догадывался, что многие особенно громко кричащие о своей гомофобии натуралы на самом деле пытаются скрыть свои предпочтения сами от себя, а некоторые, вроде Егора, уже и не пытаются. Однако столкнуться лицом к лицу с подобным лицемерием… Такое кого угодно выбьет из колеи, особенно когда твой симпатичный сосед, который только что смотрел групповое порево с похожим на тебя актером, попутно поглядывая на твою фотографию, глядит на тебя обреченно снизу вверх, а потом не сопротивляется, когда ты заваливаешь его на стол, обещая трахнуть. Егор не ответил и не поднял головы, только часто дышал и все еще дрожал. Мутная волна схлынула, оставляя после себя чувство вины: переборщил. Так пугать все же не стоило. — Слушай… я перегнул палку, — тихо сказал он, желая развернуть его к себе, но не решаясь прикоснуться, — давай поговорим. Кажется, нам обоим это необходимо. Когда Егор повернулся к нему, отталкиваясь от стола трясущимися руками, в глазах его дрожали слезы, и Андрею моментально стало дурно. Припугнул… Молодец. — Извини, — он придвинул кресло, чтобы Егору было удобнее сесть в него, — это было чересчур. Я очень разозлился, когда увидел… всё это, вот и не сдержался. Хотя следовало бы. — Ты… — голос соседа осип так, что ему пришлось откашляться. — Ты еще извиняешься… Другой после такого прибил бы. — Так уж и прибил бы, — Андрей вздохнул и прислонился к столу рядом, так что теперь они находились лицом друг к другу. — Егор, я не собираюсь никого прибивать… и того, что сделал, тоже не собирался делать. Только скажи мне, какого хрена все эти «гомосеки» и «грёбаные педики»? К чему оскорбления? Так сильно хотел казаться натуралом? Егор шумно сглотнул. — Хотел… конечно, хотел! Иначе что бы ты подумал? Что живешь с пидором, который… которому нравишься? — последние слова он произнес тише, зажмурившись сразу после, будто ожидая удара. — Ну, учитывая, что я и сам, выражаясь твоим языком, пидор — это было бы всяко лучше притворства и лицемерия. Егор снова открыл рот — это уже становилось забавным, несмотря на совсем не веселую ситуацию, — хлопнул пару раз длинными ресницами и крепче вцепился в подлокотники. — В смысле? — В прямом. Я гей. Или, на твоем сленге… — Хватит, — прервал его Егор, и по щеке его все-таки скатилась слеза; он раздосадовано сморгнул ее, мотнув головой, — значит, ты… я совсем перед тобой опозорился, да? Ты считаешь меня последним уродом… выслушивал все то, что я ляпал, оставался таким вежливым, хотя мог бы обложить меня трехэтажным матом или вообще съездить по физиономии, потому что я заслужил… Какая же я мразь… — очередную слезу он яростно вытер тыльной стороной ладони, — и как мне теперь у тебя прощения просить? За все то, что наговорил… что сделал? Еще один забавный момент в этом гротеске — финал видео, которое, наконец, закончилось всеобщим восторгом участников процесса, громким, доносящимся из лежащих на столе наушников. На бледных щеках Егора вспыхнул румянец — и он закрыл лицо ладонями. — Знаешь, насколько я мразь? — прошептал он. — Я немного завидовал этому мудаку… Потому что ему, в отличие от меня, хватило смелости признаться тебе в своей симпатии. — Вы оба — и ты, и этот мудак — выбрали очень нестандартные способы выражения симпатии, — хмыкнул Андрей, — но завидовать ему все-таки не стоит. Я же его отшил с твоей помощью. Ни он сам, ни его действия мне совсем не нравились. — Как будто я или мои действия могут понравиться, — Егор ссутулился, упершись локтями в колени, все пряча лицо в руках, — наверное, я такой же ебанутый, как он… сейчас, когда ты разозлился и сделал… то, что сделал, я хотел, чтобы ты на самом деле меня трахнул, пусть даже из злости, пусть хоть как… Потому что поделом мне и потому что это был бы единственный шанс… — Не дури, — нахмурился Андрей, — во-первых, я сказал тебе, что это был перегиб с моей стороны. У меня в любом случае не встал бы при таких обстоятельствах. Во-вторых, шансов у тебя было бы гораздо больше, если бы ты по-человечески поговорил со мной. Без всей этой хуйни. — Как бы я с тобой поговорил? — сутулая спина содрогнулась. — Я же думал, ты… — Думал… Мог бы издалека начать, хотя бы выяснить, как я отношусь к геям. Вот с Глебом же мы, например, дружим нормально; я в свое время выяснил — и рассказал ему. И ничего, все живы-здоровы. — Бля… и Глеб знает… А от меня, получается, ты только оскорбления и слышал… Так все паршиво испортить, даже не начав, это талант… Рыдает, что ли? Что за глупости? Андрей рискнул приблизиться, мягко взять его за руки и отнять их от лица. Нет, глаза уже почти сухие. Только вздрагивает беззвучно. — Слушай, ну, ты же как-то знакомился до этого времени?.. — Ни с кем я не знакомился, — Егор почти сердито тряхнул головой, — ни с кем не встречался, никого у меня не было… Да, я типичный задрот. Везет тебе с поклонниками: один уёбок-сталкер, другой… вот такой, как я. — Ну, ты, по крайней мере, симпатичный, — уверил его Андрей, которому в тот момент самому было неловко, — только не горбись. Егор тотчас выпрямился, вызвав улыбку у Андрея: какой бы ни была ситуация, а это всё еще работает. Он не выпускал рук Егора из своих, ободряюще сжимая. — И девочек не было? Егор покачал головой, вновь подняв на него глаза. — Но ты уверен, что тебе мальчики нравятся? — Да. Все те пару раз, что мне нравились люди, они оказывались мальчиками. Андрей прыснул. Ох и сосед у него… Не соскучишься. — Никому не говорил? — Не-а. Ты первый. — Считай, повезло, — Андрей подмигнул ему, — я хороший. — Ты-то да, а вот я… — Так, завязывай уже. Сейчас не самобичеванием нужно заниматься, а с ситуацией разбираться. Знаешь… — он чуть поколебался, и все же решился, — я не зря сказал, что ты симпатичный. Я тебя на самом деле таким считаю. Но в голове у тебя слишком много тараканов, чтобы я готов был прямо сразу, с ходу попробовать с тобой что-то большее, чем дружба; нам бы с дружбой разобраться для начала — и с твоими загонами. Я не хотел бы встречаться с гомофобом. — Я не… — Да знаю… Знаю. Просто если долго носить маску, она может прирасти к лицу. Мы же этого не хотим? — Нет, — вздохнул Егор, рискнув чуть сжать его руки в ответ. — Вот и хорошо. Считай, что первый шаг сделан — правда, он больше похож на шокотерапию, ну уж как получилось. Может, пойдем еще немного посидим, пивка выпьем, поговорим? Или хотя бы фильм посмотрим… Только не такой, — он кивнул на монитор, где уже ничего не происходило, и Егор застонал от смущения, роняя голову на грудь. — А если серьезно, где взял? Я сам офигел, когда уловил сходство. Тебя групповушка заводит? — Нет, — Егор тряс головой, красный, как рак, куда и бледность девалась, — я… мне больше один на один нравится… ну, смотреть. Бля… Что я опять мелю? Короче, я случайно наткнулся, увидел лицо актера, и меня вштырило… Я даже на жанр не взглянул. — Удачно же ты «наткнулся», — хмыкнул Андрей, — так вштырило, что после пары банок пива потерял бдительность и не закрыл дверь. Хотя оно и к лучшему: кто знает, сколько еще ты играл бы типичного натурала, если б не это… — Пока жили бы вместе — играл бы, — признался Егор, — может, всё и впрямь к лучшему, хоть и позорище дикое. — Но теперь-то полегчало? Хоть немного? — И даже не немного… Ты слишком хорош для меня. Любой другой на твоем месте, гей или нет, сначала врезал бы мне, а потом выгнал к чертовой матери, и правильно бы сделал. — Так! Мы, кажется, договорились обойтись без самобичевания. Лучше пойдем, — Андрей потянул его за руки, и он поднялся со стула, — там еще пара кусков пиццы осталась. И это… — он помялся, но все же сказал, — пока будем со всем разбираться, и друг с другом тоже, можешь не дрочить на меня? А то мне как-то неудобно, знаешь ли. Егор зажмурился. — Ты сам говорил, что в такой ситуации у тебя не встанет… У меня тем более! Я, может, после этого всего вообще никогда не смогу… — Чего это ты не сможешь, — Андрей потащил его к двери, в гостиную, где ждали остатки пира, — не зарекайся, вдруг еще понадобится. Егор нервно хихикал всю дорогу до стола, а когда Андрей, наконец, отпустил его руку, тихо спросил: — А у тебя нет парня? — Нет, — ответил Андрей, критически глядя на пиццу. Надо бы все-таки разогреть. *** — Как я вас хорошо поселил, — Глеб, самодовольно улыбаясь, поднял бокал шампанского, — теперь пора бы выпить и за меня. — Скромный ты наш, — покачал головой Андрей и долил себе еще немного. За их успешную защиту уже выпили, за экзамены Егора, тоже успешные, выпили, даже за их с Егором отношения выпить успели. Теперь Глеб, считавший себя чуть ли не автором этого романа, требовал должных почестей. Если бы не он!.. — Ладно, давай за тебя, гейский сводник… Горыныч, точно не будешь шампанское? — это он уже обращался к Егору. Тот покачал головой: — Не, Андрюш, я все же не настолько гей, чтобы шампанское пить. И лыбится, наглая очкастая морда. — Угу, значит, для просмотра слезливых мелодрам и не только слезливых мелодрам ты настолько гей, а для шампанского — не настолько? — Андрей ткнул его пальцами в ребро, зная его слабые места, и Егор прыснул, дернувшись, чуть не облив пивом Глеба. — Э-э-э! Я сейчас пожалею о своем сводничестве! — Глеб отодвинулся, стряхивая воображаемые капли с одежды. — Вчера только эту рубашку купил в честь красного диплома. — А что ж она тогда у тебя синяя? — Андрей сам рассмеялся над своей шуткой, а Глеб лишь закатил глаза: — Это ты синий. Пьешь, как конь, быстрее всех. Взял бы лучше пример со своего парня: он вообще никогда не пил ничего крепче пива. — Так нечестно, — Андрей с укоризной поглядел на Егора, — этот гейский сводник знает про моего парня больше, чем я. — И хорошо, — улыбнулся тот, — значит, я остаюсь для тебя интересным и загадочным, пока ты не всё обо мне узнал. Кое-что Андрей все же узнал за эти несколько месяцев: они познакомились заново, давая шанс в первую очередь дружбе, и много разговаривали, теперь уже откровенно. Лишь потом, шаг за шагом, началось их сближение иного рода, когда Егор позволил себе еще раз признаться Андрею в иных, располагающих к этому обстоятельствах, и попросить у него разрешения ухаживать за ним. Андрей смеялся и говорил, что этот пункт он уже выполнил со всеми своими ужинами и регулярными киносеансами. Он первый поцеловал Егора, и случилось это как раз во время одного из сеансов, той самой слезливой мелодрамы, на которую Андрей намекал; тогда к Андрею пришло осознание, что он может не просто отстраненно любоваться красивыми глазами, ровным профилем и загадочной татушкой, но и получить все это. Потому что Егор нравился ему. Потому что они прояснили всё, что нужно было прояснить, и использовали для этого достаточно времени. Без маски ему было гораздо лучше. Без майки тоже. Татуировка оказалась двумя причудливыми крыльями, раскинувшимися под острыми ключицами. Другую татушку Андрей обнаружил у тазовой косточки, маленькую, в виде перышка, ужасно сексуальную. — Кстати, о загадочных. Этот сталкер Давид больше не появлялся? — Ни разу, — улыбнулся Андрей, — мой спаситель-избавитель помог мне отвадить его раз и навсегда. Улыбка спасителя-избавителя демонстрировала одновременно и смущение, и гордость: мол, я готов защищать своего парня от посягательств со стороны конкурентов. — Да, с таким мощным Горынычем ни у кого нет шансов, — Глеб повертел в руках бутылку, — кончилось уже? Блин, Андрюха, кто так хлещет! — Расслабься. Сегодня имеем полное право, — Андрей хотел было встать из-за стола, но Егор, предугадав его намерения, сделал жест рукой, мол, сиди, и сам метнулся к холодильнику за новой дозой шампанского. — Вот вымуштровал! Ручной Горыныч, — громко прошептал Глеб, — с тебя однозначно какой-нибудь подарок мне. Если б не я!.. — И то верно. Иди сюда, — он поймал вернувшегося с бутылкой Егора за руку, — давай подарим нашему своднику что-то очень ценное, что мы больше никому не дарили. — Э-э-э, — заволновался Глеб, когда Егор, ответив подмигиванием на подмигивание, зашел с другой стороны, — я натурал, если вы забыли! — Да-да, знал я одного такого типичного натурала, — смеясь, Андрей подвинулся к Глебу ближе, и тот с трудом вскочил на ноги, разок шатнувшись: — Честь свою буду оберегать с оружием в руках! — с этими словами он схватил со стола корку от пиццы и замахнулся ею на друга. Тот заржал громче: — Будешь дергаться — подарок не получишь! В ответ на его кивок Егор положил на то место, где только что сидел Глеб, распечатанный листок. Тот, для острастки замахнувшись коркой еще раз, всё же вернулся и схватил бумажку: — Это что? О… Ого! — Это бронь домика на рыболовной базе. В выходные погодку обещают что надо: заселимся вечером, а с утра пораньше удочки в зубы — и вперед! Клевать будет. Гарантирую, — Андрей подмигнул Глебу, с открытым ртом рассматривающему распечатку. — Ну вы, пацаны, даете, — Глеб положил листок на стол, качая головой, словно не веря глазам своим, — от души! — Да ладно. И тебе подарок в честь красного диплома, и нам по кайфу съездить. — Слушайте, спасибо, конечно, нереальное. Только маааленький вопрос: а что вы сами не поехали? Вдвоем? Типа медовый месяц, ну или медовые выходные, романтическая рыбалка на рассвете и все такое. — Так это… Ни я, ни Горыныч не умеем рыбу готовить, — развел руками Андрей. — Я даже чистить не умею, — поддакнул Егор, — а там и коптильня есть. — Ну зашибись! Так вы меня в качестве кухарки берете? — Глеб заржал, схватился за бокал и осушил его залпом, — чуваки… Тогда слушайте мои условия: при мне никаких амуров. — Мы ему подарок, а он еще условия ставит… — А если все-таки амуры, выпивки должно быть столько — за ваш счет, естественно, — чтобы мне стало на это пофиг. — Ладно, — легко согласился Андрей, — вот сейчас тебе достаточно? — Ага, — в подтверждение своих слов Глеб налил еще один бокал доверху. — Вот и славненько. Значит, пофиг, — с этими словами он поймал Егора за руку и притянул к себе, чтобы поцеловать в губы. Егор сделал попытку удивиться — однако тотчас ответил, лишь хихикая в промежутках между поцелуями: — Ты там пить не будешь… Иначе… начнешь вытворять… А Глеб ничего не сказал — только фыркнул, забрал бутылку шампанского вместе со своим бокалом со стола и уселся по-турецки на ковре, уставившись в телевизор и оставив целующихся на диване друзей у себя за спиной.