Главный не/герой

Ж.Л. -И так, что мы в итоге имеем. – Новиков тоскливо смотрел на почти пустой пакет сушек и с надеждой заглядывал внутрь, а вдруг там их прибавилось? -А имеем мы вот что… Видно было, что они с Сёмой понятия не имеют, какие из произошедшего нужно сделать выводы. -Получается, что всё шоу происходит не в прямом эфире? – подсказал я. Чёртов Акимов, опять подкинул работенки. -Между тем, когда его сожгли и тем, когда выложили в сеть, был немалый промежуток времени. Зашуршал пакет и хрустнула последняя сушка, разломленная Стёпкой пополам. Один кусок он сунул в рот, а второй придвинул к Леонтьеву. Оба сидели молча, изображая великую скорбь и глубокую задумчивость, будто потеряли в пожаре как минимум близкого друга. -Не знаю, - признался Степа. -А что, если Щука прав? Может, дело вообще не в этом анониме из интернета? Может, за этим стоит кто-то из конкурентов, давних врагов или просто обиженных, которых он кинул на бабки? – предположил Леонтьев, разглядывая кусочек сушки. -Или же… или же за этими видео стоит далеко не один человек. -Так это наверняка, - согласился Новиков. -В одиночку такое не провернуть, их явно целая банда. А этот – просто лицо, говорящая из телека голова. Как в музыкальной группе – один на сцене, остальные в тени. Тех, кто в тени, мы понятное дело ни в жизнь не найдём. Если… -Если? -Если он не проколется. Оставит какие-нибудь следы, намёки. -А где гарантия, что эти намёки будут не ловушкой, не ложным следом и он не играет с нами? -Знаешь, в таком случае, у меня создаётся впечатление, что этот кто-то может быть одним из своих. По крайней мере он в теме, приближенный к расследованиям. -Очень интересно, но ничего непонятно, - завершил их рассуждения я, собрав бумаги на столе в стопку и сложив в ящик. -Пойду пожру чего-нибудь. -Вот вечно ты всё портишь, Жека! – возмутился Степка. Если бы это и правда мог быть кто-то из своих, то я бы поставил на Акимова. Недаром он так много знает и быстро находит всякие подводные камни. Я остановился возле окна в коридоре, вид из которого как раз открывался на двор, где курили все сотрудники. Акимов в это время стоял на крыльце и с кем-то разговаривал. Но если бы это был он, то каков был бы его мотив? Недовольство властью? Да чихать хотел на власть человек, которому половина города принадлежит. Конкуренция – ещё допускаю, но запугивание и убийства это уж совсем какой-то дедовский метод. Собеседник Акимова вдруг захохотал, видимо Кай очень смешно пошутил, оскалившись лишь хищной улыбкой, во время которой резко бросались в глаза клыки, чуть более длинные, чем остальные зубы. Помнится, одно время у всяких там неформалов была мода специально подтачивать клыки, чтоб сильнее выделялись. А с другой стороны… что мы вообще о нём знаем? Что он работает в бюро экспертизы уже сколько-то лет? А в остальное время чем он занят? Где гарантии, что вот этими вот своими вампирскими зубами он не впивается в тела девственниц по ночам, отлавливая их в тёмных переулках? И с помощью денег откупается от подозрений. Я толкнул дверь и тоже вышел во двор, направился к ним, заметив, что они уже докурили и собрались уходить. -Привет, - в спину Акимову кинул я. Он обернулся, недовольно сдвинул брови, окидывая меня взглядом. -Огоньку не найдётся? – я изобразил свою самую дружелюбную улыбку и он немного расслабился, полез в карман за зажигалкой. Я взял её и неспешно начал рыться в поисках сигарет, оттягивая время. Тот, второй остановился, заметил, что мы задержимся, вздохнул и кивнул Акимову: -Ну, я пойду тогда. -Ага, давай. И мы остались одни. -Кофейком не угостишь? – ещё шире улыбнулся я, когда наши взгляды снова пересеклись. -Не дохрена ли хочешь? И огоньку и кофейку. Чего ещё изволите? Осталось последнее желание из трёх, - пошутил Кай без тени улыбки. -Чем занят на выходных? – спросил я, после ещё одной игры в гляделки. -Работой. К чему такие странные вопросы? – он будто бы немного напрягся, ожидая подвоха или выискивая какую-то двусмысленность. Да уж, если вспомнить про того мелкого мальчишку рядом с ним и их странные взаимоотношения, то некий подтекст тут явно можно было найти. -Хочу с тобой пообщаться, ничего такого, просто ты интересный собеседник. – честно признался я. Он пялился на меня своими светлыми очами так настойчиво, будто в душу глядел. Молчал, обдумывая предложение, и в конце концов сдался. -Я тебе напишу адрес, где меня можно будет застать в выходные. Захочешь – придёшь. Звучало довольно странно, но у меня не было вариантов, кроме как согласиться. -Ладно, - кивнул я, а он собрался уходить, но прежде протянул мне раскрытую ладонь, я затупил, не понимая, чего он хочет. -Зажигалку, - напомнил Акимов. -Да, точно, держи. – я вернул её, так и не успев прикурить. У меня всё время складывалось впечатление, что мое присутствие его жутко бесит, но он не подает виду и общается со мной чисто из вежливости, формально. Поэтому я каждый раз глупо улыбался, стараясь сгладить это впечатление. Я же ещё ничего ему не сделал, за что он ко мне так? Только из-за того, кто мой отец? -Ты о чём-то конкретном хотел поговорить? – вместо приветствия спрашивает он. Я пожимаю плечами, наблюдая, как Акимов курит. На улице дубак, а этот идиот как обычно в своей кожаной курточке, в то время, как мне лично хочется ещё во что-нибудь завернуться. Так же все мозги можно отморозить, а мне ещё нужны мозги этого идиота. -Да нет, так, в целом. Просто прикольно проводить время с тобой. -Ммм, - многозначительно тянет он, выпуская облачко дыма. -Особенно мне понравилась лекция про яды. – я весело улыбаюсь ему, склонив голову на бок. -Интересно, как далеко распространяются твои познания. Может, ты например и во взрывчатке разбираешься? -Да кому нужны мои познания, - отмахивается он той рукой, в которой держит сигарету, теряя по пути пепел. -Со взрывами – нет, с ними редко приходится иметь дело. Наверное всего раз на моей памяти. Нас тогда в столицу посылали на взрыв в метро, столько жертв было, что их местные спецы не вывозили, а нужно было всё очень быстро расчистить. – Он нервно усмехнулся. -Не люблю я это дело, там буквально по кусочкам тела приходится собирать, как пазл. -Я вообще имел в виду собрать взрывное устройство, например. Ты смог бы? – уточняю я после того, как надолго повисает неловкое молчание. -Да нет. Зачем мне это? – всё ещё рассеянно и задумчиво реагирует Кай. -Теоретически наверное смог бы топорно на коленке. Так то чего там не знать? Все ж знают, что с чем надо смешать, чтобы увеличить мощность взрыва, поражающих элементов добавить, вон хотя бы гвоздей или каких-нибудь других металлических обрубков. Детонатор настроить. Остаётся только вопрос, как всё это в действие привести? Нет, кстати, вру, был один случай, - резко перескочил он на старую тему, -Я просто забыл про него. Там жена мужика в измене заподозрила и под сиденье в машину ему небольшую бомбу подложила, она от зажигания и сработала. Всё хозяйство ему оторвала. Зрелище было на любителя. -Хм, - только и могу ответить я и тянусь тоже за сигаретами. Акимов давно выкинул свой окурок и сейчас уйдёт, нужно его задержать. -Интересные у вас однако случаи на производстве. -Работа как работа. – равнодушно заметил он. -Ко всему со временем привыкаешь. -Хочешь сказать, тебя уже ничем не напугать? – прикуривая себе сигарету, спрашиваю я. Он бросает на меня напряжённый взгляд и пожимает плечами. -Человек – это просто мясо и кости. Какая разница, в каком порядке его собирать и на сколько кусков разделывать? – он пожимает плечами и задумчиво продолжает, -Я стараюсь себе всё время напоминать, что в смерти нет ничего особенного, что все однажды умрут. Любой человек перед тобой – в конечной перспективе труп. -Хм, - снова фыркаю я, глубоко затягиваясь. -Даже когда речь идёт о твоих близких? Увидеть их перед собой на столе – тебе тоже не страшно? Эмоции. Должны же быть в это вовлечены эмоции? Не поверю, что ему реально плевать на тех, кого он разделывает. У него тоже должны быть уязвимые места. Эмоций и привязанностей нет только у психов. Я таких достаточно повидал. Можно даже отца взять в пример. Акимов размышляет, недовольно хмурясь. -Есть вещи пострашнее смерти, - невинно предполагаю я, будто совсем не пытаюсь его запугать. Он напряженно смотрит на меня, будто вот-вот разгадает то, что я задумал. -А у тебя не так много близких, чтобы ими разбрасываться, верно? Он стоит примерно в метре от меня, но я отчётливо вижу, как движется его кадык, как нервно дрожит жилка на шее. Он уже собирается что-то сказать, когда между нами на крыльце протискивается весёлая компания, перебивая всё настроение. Они так галдят, что я бы всё равно не услышал, если бы Кай что-то сказал. -Пойдём внутрь? Жутко замёрз. – невинно улыбаюсь я ему, когда все лишние уши уходят. Он придерживает мне дверь, пропуская первым, а я продолжаю разговор. -А что насчет электричества? Им можно убиться только по неосторожности или преднамеренно тоже бывает? -Преднамеренно можно сделать всё, что угодно, была бы цель. – соглашается он. -Ты ищешь самые экстравагантные способы или что, я не пойму? Внутри клуба шумно и душно после морозной улицы, накуренно из-за того, что многим лень выходить на холод и дико несёт спиртным. -Просто профессиональное любопытство. -Самые верные способы – самые простые, вот, что я тебе скажу. Надёжно и просто – если задумал от кого-то избавиться. -Мне вот интересно, удавалось ли кому-то когда-нибудь тебя обмануть? Подстроить несчастный случай или замаскировать истинную причину смерти? – спрашиваю я, а он, кажется, игнорирует меня, глядя куда-то по сторонам, замечает кого-то и замирает напряжённо. Я проследил за его взглядом и тоже заметил того мальчишку, который всё время ошивается рядом с Акимовым. Ярослав, верно? Похоже, что Кай совсем не рад этой встрече, брови его недовольно сдвинулись к переносице. Пацан, куривший явно не сигареты сидя на подоконнике вместе со своим другом, заметил, что на него смотрят, закашлялся, замельтешил, быстро пытаясь избавиться от палева, хоть его уже и заметили. -Нет, не удавалось, - наконец ответил Кай и, резко забыв про моё присутствие, ушёл. Кажется, он ему сейчас вмажет, решил я, когда они оказались лицом к лицу. Даже любопытно было, чем дело кончится. Скандалом, не меньше. Нет, стоп, странно, а почему они вообще должны ругаться? Из-за чего? Он же не опекун этому мелкому, не мамка, так просто, друг. Или это и не дружба вовсе? Я пытаюсь понять, уловить настроения в их коротком разговоре. Напряжение, раздражение, какая-то холодная война, но скандала не происходит. -Пошли, - коротко бросает Акимов, проходя мимо меня. Иногда лучше шумно, грубо, но решить все вопросы за раз, чем жить в состоянии холодной войны и недоговаривать месяцами. Это напоминает мне моих родителей, думаю я, пока иду за ним по темноте коридоров. Родители вместе уже тридцать лет. Они недовольны друг другом, но молчат об этом. Они не бьют посуду, не ссорятся громко, они просто зачастую друг друга игнорируют. Живут вместе по привычке и всё. Спят в разных комнатах, занимаются своими делами, ходят куда-то – по отдельности. Раньше, когда мы с сестрой были маленькими, этому ещё было оправдание – оставаться вместе ради детей. А теперь, когда детей в доме нет, зачем? Я подумал, Акимов с этим мелким ведь не просто друзья. Просто друзьям наплевать друг на друга. А этим – нет. Они переживают из-за мнения друг друга. А это очень ценная эмоция. Это слабое место, в которое можно нанести удар. Я пью третий, четвёртый, пятый стакан подряд, сидя в одиночестве за барной стойкой, и думаю о том, что обо мне никто так не переживает. В этом есть сила… когда за твоей спиной есть кто-то такой же сильный. У меня есть разве что Ник. Телефон непрерывно звонит, скользя на вибрации по гладкой деревянной поверхности. Обо мне думает Женя. Переживает? А я не хочу подпускать её близко к себе, потому что это – слабость. Это привязанность. Я буду как можно дольше стараться держать её на дистанции от себя, пока ей не надоест и она не отстанет. Это прекрасная тактика, я уже не раз проверял её с каждой девушкой. Они все со временем уходили, уставали бороться с моим отвратительным характером. Я невесело усмехаюсь, крутя телефон по стойке, он наконец перестаёт звонить, моргает и снова загорается сообщением. “Почему ты перестал мне звонить? У тебя всё в порядке?” Пе-ре-жи-ва-ет. Я пьяно тыкаю в экран, не попадая по кнопкам, безжалостно удаляю сообщение. Переживать нельзя, запрещено. Иметь чувства к людям – запрещено. Привыкать к ним и что-то обещать – запрещено. Посреди танцпола жмутся друг к другу два парня, в одном из них я узнаю Акимова. Этого дылду сложно не узнать. Кто подпирает потолок макушкой в любом помещении – о, без сомнений - Акимов. Я уже пьяно путаюсь в своих мыслях, но ещё могу различить белобрысого мальчишку, которого дылда прижимает к себе и слюнявит так, будто хочет сожрать. -Погляди, какая мерзость, - тыкаю я на них сидящему рядом со мной чуваку. Он то ли не слышит из-за музыки, то ли из-за моей пьяной дикции, то ли ему просто насрать. Я заливаю в себя шестой стакан. Жжёт горло и желудок, да и сердце, кажется, тоже. Смотреть на них мерзко, потому что это противоестественно. Потому что никто не обнимает меня также, не хочет также. Не забывает обиды также быстро. Мелкий почему-то всё время тянет дылду вниз, к себе, цепляется за его шею и висит, не доставая до пола даже стоя на носочках. Лапает его за лицо, будто надеясь глубже в себя запихнуть. А большие ладони Акимова в противовес – шарят по щуплому мелкому тельцу, вжимают в себя. Два мерзких педерастичных существа готовы щупальцами сплестись прям у всех на виду, ничего не смущаясь. Таким бы прятаться и никогда не показывать свою мерзость другим людям, а им – хоть бы хны. -Ща сблюю, - снова комментирую я своему соседу и он предусмотрительно отодвигается от меня вместе со стулом на безопасное расстояние. Гля, какой заботливый. Комната вокруг меня кружится без остановки и пол уходит из-под ног. А я почему-то смотрю на мерзость от которой реально блевать тянет, и думаю, а почему никто не хочет вот так прижиматься ко мне? С такой страстью, что кино для взрослых позавидует. С таким чувством, будто находиться рядом – мало, нестерпимо хочется быть ещё ближе, чем кожа к коже, глубже, чем во время секса. -О, так эти педики, че, типа вместе что ли? – наконец доходит до моей пьяной головы и я снова донимаю соседа, -А-ху-уу-ееть. – сосед не выдерживает, забирает свой стакан и уходит, пересаживаясь через несколько пустых стульев, подальше от меня. -Ооо, так это всё меняет! – я поднимаю палец вверх и тянусь за телефоном. Надо поделиться с Ником своей догадкой, пока я не забыл. “Ники, -пишу я, не заботясь об исправлении опечаток, -Забери мою пьяную тушу из бара. У меня есть к тебе важное дело!” Всё то время, пока жду его, я продолжаю пялиться на беснующуюся толпу и бороться с пьяным желанием написать что-нибудь Женьке. Вот если бы она сейчас позвонила, то едва бы разобрала и пару слов, что я смог бы связать. После седьмого и восьмого стакана я лезу к парочке рядом и пытаюсь им объяснить, как надо правильно обжиматься. Даже пытаюсь продемонстрировать на девчонке, за что получаю в глаз и ползаю по полу, пытаясь подняться. За этим меня и застает Ник, тащит в свои жигули, где из колонок гремит что-то по-панковски задорное и поёт, а скорее кричит Они повсюду, они среди нас Стальной петлёй затянется круг знакомых Их выдаёт выражение глаз Живой снаружи, а в области сердца сломан На пьяной кухне у общих друзей Случайная встреча, разговор по душам Удары в грудь, я такой же как все: Мне просто надо семью содержать Да ты чего, братишка, я свой Такая просто работа, но настанет момент На мирном митинге встретишь его И в нём заговорит "мент -Ник, ты че? – возмущаюсь я, разводя руками. При живом менте в своей тачке и включать вот такое? Это оскорбление! -Фонотеку обновил? – спрашиваю я вслух, едва ворочая языком. -Эта вроде не звучит так, будто ей лет тридцать. Ник вздыхает, употевший после транспортировки моей туши от грязного пола до мягкого сиденья жигуля. -Это вот и было твоё важное дело? – устало спрашивает он. -Нееет. Дело другое. Дело в том, что надо одного несговорчивого человечка сделать более… сговорчивым, - не подобрав более подходящего слова, объясняю я. -А для этого надо другому человечку показать все прелести непростой пидорской жизни. -Ничего непонятно и не очень любопытно, - кивает Ник и заводит машину. -Давай это… когда протрезвеешь обсудим? А то у тебя язык не ворочается, я ни слова не понял. -Оооо, это дааа, - соглашаюсь я. Главная моя беда – когда напьюсь, разговаривать не могу. И выдал бы чего ненужного, да никак. -Вот скажи мне, друг, если бы ты узнал, что твой друг – пидор, ты бы стал с ним дальше общаться? – снова пристаю я к нему. Ник подозрительно таращится в мою сторону, отрывая взгляд от дороги. -Это ты на что намекаешь? Я долго перевариваю то, что сам же и сказал, ответ друга, двусмысленность ситуации и почему-то прихожу к странному выводу. -Че? Ты че реально тоже что ли? Фуууу, - корчусь я, торопясь открыть окно и высунуться наружу, либо подышать, либо поблевать, я ещё не решил. -Ты больной, нет? – возмущается Ник. -Сам спросил, сам по пьяной лавочке выводы придумал. -Че? – снова зависаю я. -Через плечо, Жек, достал! Говори уже внятно, о чём речь? Кто там проголубился из твоих друзей? Я его знаю? Нет, Ник его ещё не знает. И я вот снова размышляю, что перевесит на чаше весов – многочисленные знания и навыки Акимова, которые могли бы быть нам полезны, или такие же многочисленные стереотипы о его голубизне? И, оказывается, я так надолго над этим задумываюсь, что успеваю захрапеть, громче чем рычит мотор жигулей. И просыпаюсь лишь от ощутимого удара в плечо. -Ты там задрых что ли? – опять недоволен Ник. -Рассказывай уже, чего приключилось. -Завтра, всё завтра, - сонно отмахиваюсь я и продолжаю храпеть. Мне снятся фигуристые девчонки не то с рыжими, не то с красными волосами, коротенькие платьица, стройные ножки, соблазнительные формы. А потом у них почему-то вырастают щупальцы и они пытаются опутать меня ими и сожрать. И я просыпаюсь от холодных скользких прикосновений.