По фарфоровым бёдрам

Виолетта любит май, волейбол и собак. Виолетта любит тепло человеческое, от которого внутри всё замирает. Виолетта любит свою мать и её вишнёвые пирожки, коими пропитан каждый сантиметр родного дома. Виолетта любит, когда на её соревнования приходят друзья. Виолетта любит жить. Виолетта любит отдаваться ей каждый раз, как впервые. Виолетта любит до одури сильные пальцы, что оставляют синеющие пятна на боках. Виолетта любит её грубый одеколон, что в постельное бельё впивается до ближайшей стирки. Виолетта любит умирать в её руках. Виолетта — эйфоретик. Разум туманит, будто природными явлениями в идеале владеет. Заставляет мир воспринимать по-другому, просто потому что рядом. И плакать с ней, и смеяться. Всё на белом свете, лишь бы не одиночество. Виолетта — родной дом. К которому всегда можно вернуться, несмотря на совершённые ошибки. Она примет в свои объятия, как заботливая старшая сестра, отдавая всё тепло чужому сердцу. Потому что так правильно. Потому что её сердцу оно совсем не нужно. Потому что Виолетта нуждается в ком-то, кто всегда будет рядом. А Кристина просто любит чистой, детской любовью. Безмятежно целует её в макушку, укрывая мягким пледом. Кристина не пропускает ни одного соревнования и выгуливает Аляску самостоятельно, когда Виолетта внезапно заболевает. Кристина просто любит и за эту любовь жизнь отдаст. Кристина любит жадно и властно. По фарфоровым бёдрам укусами сыплет бессовестно и плюёт на то, что тренировки Виолетты в шортах проходят. Пусть видят. Пусть завидуют, жаждут. Своими фантазиями упиваются. Пусть видят, какова любовь Крис. И когда на белоснежную простынь толкает, грубо кисти сжимая. В горле ком приятный. И дышит томно, что по шее табуны мурашек пробегаются, нещадно гортань сдавливая крепкими узами. Голос отнимает, а глаза кричат безустанно. Кричат в пустоту. Сквозь этот вопль немой виднеется желание. Неоспоримое. Виолетта любит хриплый голос Кристины и её окурки на пустом подоконнике. Виолетта любит её рельефные рёбра при свете вульгарно-красной лампы. Виолетта любит целовать их трепетно и много. Виолетта любит её внимание и мечтает в нём захлебнуться. Виолетта опечатана клеймом "сладкой" на всю оставшуюся жизнь. При ссоре, в постели, на улице. В компании и в одиночестве. И в горе, и в радости. Виолетта оседает солёными дорожками на щеках других, пока остаётся сладкой для Кристины. Безмолвная полночь ускользает из виду под белоснежными простынями морозного воздуха, что скрывают юные тела от всего мира. А будущее остаётся бессмысленным, пока тепло разливается водоворотом внутри. Пока из раза в раз хочется возвращаться в этот дом. Виолетта любит гулять поздно ночью по пустым дворам. Любит при тусклом свете звёзд вспоминать о Кристине, сидя на потёртой лавочке. Любит искать в ней смысл жизни. Кристина — бесконечность. Вечность в синих глазах, что горит ярким пламенем. Большая стирка чувств и волейбольные соревнования. День, когда что-то меняется. Виолетта пугающей пустотой смотрит в пол, врастая безмолвной статуей. А в толпе Кристины нет. Не пришла. В этот день она проигрывает сама себе трижды. Виолетта любит быть ребёнком в глазах Крис. Виолетта любит, когда та заплетает ей косички с забавными бантиками. Виолетта любит макароны цветочками и детские незамысловатые рисунки на майках. Виолетта любит искать в Кристине взрослого. Волосы состригает, красит ногти чёрным лаком и напяливает мрачную водолазку. А на лице пляшет гробовое безразличие. Громко кашляет, затягиваясь впервые. И плевать на это хочет, когда с непривычки заливает горло спиртом. В голове мысль покоится: Кристина — предатель. Кристине двадцать пять недавно исполнилось. Кристина осознанный человек, который поддаётся будущему, а не настоящему. Кристина уходит к другой. Такой же осознанной и взрослой. Кристина ставит крест на Виолетте. А Виолетта уходит с волейбола и тайком сжигает тканевые наколенники в ближайшем лесу. Греет над ними ладони холодные, протестующе сбрасывая сотый мамин звонок. Виолетта твёрдо ставит крест на детстве. Она не верит своим слезам, скрывая их за плотной деревянной дверью комнаты. Не требует той любви и ласки, что в её глазах подсвечиваются красной лампой и предупреждением об опасности. Ирония её взросления в том, что любовь к маю, волейболу и собакам, вишнёвым маминым пирожкам и Кристине не проходит. Морозным утром Виолетта встречает маму Кристины в очереди возле кассы супермаркета. Мнётся с ноги на ногу, в руках теребит полиэтиленовый пакет с апельсинами. А на лице улыбка смущённая расцветает, когда та по плечу гладит ненавязчиво. Виолетту мама Кристины любила, как дочь родную. С учёбой помогала, ведь сама же репетитором подрабатывала. Помнила, что она молочный шоколад любит. С орешками. Потому домой покупала всегда три плитки: себе, Кристине и Виолетте. Виолетта для неё навсегда милым ребёнком останется, несмотря на то, что так внезапно повзрослела. Женщина говорит о погоде, работе, мировых катастрофах. Вот только имя дочери не упоминает старательно. Будто боится сделать больно и себе, и Виолетте. И глаза округляет, когда та спрашивает сама. Мол, как дела у Кристины? Ей ведь это совсем не важно. Не важно как Кристина. Где, с кем, когда. Виолетта учится отпускать. Виолетта отвыкает и стойко придерживается мысли, что каждый встречный — часть этого мира. Каждый встречный имеет право на ошибку. Внутри щемит болезненно от понимания. Ничто не вечно, хоть так красиво. Она больше не "сладкая". И солью жгучей теперь щёки обливает при свете луны. А солнце горячее будто глумится над ней, полностью сжигая покалеченную душу. Виолетта по фарфоровым бёдрам лезвием водит. И внутри всё живое падает намертво. А кровь винными реками растекается, пачкая утопающего в собственной боли. Виолетта всё ещё родной дом. Вот только в сердцевине свет погас. И отныне лишь мрак и сырость душащая в нём правят. Виолетта больше не любит. А Кристина за эту любовь умирает. И вновь вульгарно-красный комнату освещает, будто в самых страшных кошмарах. И вновь сильные руки по рёбрам скользят. И вновь Виолетта "сладкая". Глаза не кричат больше. Только смотрят пусто на светлые волосы, что небрежной россыпью на плечах покоятся. А сердце стучит яростно, намереваясь совсем из груди выпрыгнуть. Остаться сейчас — остаться на всю жизнь. И Виолетта остаётся. Ведь Виолетте недавно за двадцать перевалило. Она взрослый, осознанный человек, который поддаётся будущему, а не настоящему. Виолетта остаётся с такой же осознанной и взрослой. Жмётся к груди оголённой, вдыхая приевшийся одеколон. За которым так сильно скучала, если быть честной. Виолетта снова любит. Виолетта не знает любят ли её в ответ, но и думать об этом не желает. Со временем всё вскроется. А сейчас постепенно могилу роет. Для двоих. Самый настоящий ангел во плоти опять повёлся на сущего дьявола, свою жизнь под дуло пистолета ставя. Обручилась с обречённой, себя не щадя. Виолетта не пожалеет, ведь со временем и сама мраком иллюзии покроется. И даже сейчас, постепенно разлагаясь в чужой постели, пока тонкие пальцы на фарфоровых бёдрах очерчивают недавние порезы, Виолетта чувствует себя частью чего-то важного. Виолетта счастлива жить иллюзией.