Legacy

Феликс мерил шагами трущобы построенные у стен лаборатории ещё в то время, когда деревни не были отстроены. После удачной вылазки Кима и Субина, у альф срывало голову. Они понимали, что если все пойдет как надо, и их омеги получат записку, то они должны получить ответ. Было страшно. Плохих вариантов было сотни, а хороший только один. Омег могло уже не быть в живых, или за ними был строгий контроль и издевательства. Их мог придать этот не то друг, не то брат Субина. И даже сейчас, когда Джин вновь пошел за стену, его там могли караулить. И лишь одна маленькая надежда, что все получится так, как они хотели. Записка попадет в руки здоровым и невредимым омегам. К очень взволнованному Феликсу вышел Минхо, и не успел младший сказать, что не надо его успокаивать, ведь это нервирует сильней, как старший закричал. -Сокджин! Ким бежал так быстро, что Субин даже и не пытался поспевать. Он держал руку поднятой, чтобы братья издалека увидели письмо. Минхо с трудом усадил Феликса, стараясь при этом дрожащими руками раскрыть письмо. Внутри были рисунки-карты, которые сразу же полетели в руки Сокджина, который все еще пытался отдышаться, и две маленькие бумажки спрятанные одна в другую. Одна была для Минхо, а вторая для Феликса. Старший передал записку для брата, а сам отошел в сторону, чтобы собраться с силами и прочитать. Сейчас как никогда стало страшно. Страшно, что их письма перехватили, страшно что Хёнджин расскажет, как над ними издеваются или наоборот, не расскажет ничего. Минхо стоял, прикрыв глаза и прижимая письмо к груди. Феликс в отличии от Минхо письмо раскрыл сразу, и даже не успев вчитаться, сразу же узнал почерк Джисона. "Ты вновь это сделал. Ты сдержал обещание никогда не оставлять меня. Ликси, я тебя так сильно люблю. Пожалуйста, сдержи еще одно, забери меня от сюда. Тут так плохо без тебя. Меня не трогают, но Хёнджин..мне кажется он многое мне не договаривает, боится что я перенервничаю. Скоро малыши родятся. Я так и не придумал им имена, потому что не хочу без тебя. Пожалуйста не оставляй меня" Феликс не мог сдерживаться, да и не собирался. Сердце будто на куски разлеталось, а затем снова собиралось по частям. Его мальчик жив. Его нежный цветочек в порядке. И их крохи тоже. Веснушчатый сложился пополам и осел на пол, он прижимал к губам письмо, которое пахнет его любимым нежным белым цветочком, и безмолвно кричал. Не то от боли, не то от счастья. Все как-то комом. «Любовь моя, я много раз переписал начало этого письма, потому что не мог решить, как назвать тебя. Ты моя нежность, моя страсть, моё счастье, моя опора. Ты моё всё, и я даже не могу найти сейчас нужных слов, чтобы сквозь расстояние передать тебе свое тепло. У нас все не так плохо, как могло быть. За Джисоном внимательно следят, поддерживают здоровье его и малышей. Нас не трогают. Зико, так зовут главнокомандующего, он правая рука их правителя, он никому не позволяет распускать руки. Джисон с Тэхёном работают в лаборатории. А от меня им нужна кровь по большей степени. Нам передали, что с вами и Йени все в порядке. Ты не представляешь, как я рад, родной. Я скучаю по тебе очень сильно, меня без тебя не существует, но не приходи за мной необдуманно. Береги себя, прошу. Я бесконечно сильно люблю тебя, мой господин советник». Минхо перечитывал письмо уже раз пятый. Он словно таким образом старался прикоснуться к Хёнджину. Хотя бы на миг почувствовать его тепло и нежность прикосновений. Альфа завыл глухо и, казалось, пытался вжать в себя письмо.