Изгнанники

POV Артит

      Я проснулся от ревущего звука, источник которого не смог определить и от пульсирующей головной боли. Когда через пару мгновений я заставил глаза открыться, в поле зрения попало только царство синевы: синие воды океана и насыщенное голубое небо.       Тогда я решил осмотреться. И повернув голову налево, увидел полосу густых мангровых зарослей и много пальм, а справа океан, волны которого разбивались о берег.       И как только я осознал, что нахожусь на пляже, то почувствовал, что весь мир почему-то перевернулся. А потом меня ударила большая волна, и пришло чувство головокружения, которое буквально сбило меня с ног.       Я боролся с разбушевавшейся стихией до конца и спустя время, сумев выбраться из водяной ловушки, мысленно просканировал своё тело. И пришел к выводу, что оно сейчас болит так, словно из меня только что выбили все внутренности.       Это напомнило мне о школьных годах, когда приходилось терпеть издевательства Оффа, который, так или иначе, плохо обращался со мной на протяжении всего периода учебы. Ну, до выпускного класса, когда он завёл себе парня и наконец-то перестал меня беспокоить.       Когда головокружение начало стихать, я вновь огляделся, задаваясь вопросом, что же случилось? И почему сейчас я — вероятно один — оказался на пляже, не имея ни малейшего понятия, как именно сюда попал?       Некоторое время я напряженно думал над этим вопросом, пока вдруг не вспомнил…       Яхта!       Точно! Мой отец арендовал яхту для путешествия по островам Тихого океана в качестве подарка по случаю окончания мной колледжа или под влиянием очередного приступа кризиса среднего возраста, в зависимости от того, как на это посмотреть. Также вместе с нами поплыла его новая подружка, которой исполнилось двадцать три года. И эта девушка была достаточно мила, пока я не напомнил ей, что галантный кавалер, а по совместительству мой отец приехал с сыном, который был всего на год старше неё — вероятной кандидатки на роль моей мачехи.       И пусть мой отец идёт к черту со всеми своими деньгами, потому что моей новой матерью она не станет это точно!       Ко всему прочему, на яхте работали очаровательные женщины, которые с вежливыми улыбками избегали неловких ухаживаний моего отца, всегда бросая на мою новую «мачеху» извиняющийся взгляд.       Так что, большую часть времени, я занимался двумя вещами: или читал в своей каюте или находился на палубе, наблюдая за работой матросов.       В этом путешествии мы успели прогуляться по пляжам нескольких островов и, конечно же, каждый день наслаждались купанием. Это было незабываемо, потому что однажды, собираясь погрузиться в воду, я решил побыть бунтарём и искупаться обнаженным.       Когда я нырнул с яхты в таком виде, отец подобный поступок не оценил, и я, поняв намёк, постарался найти себе занятия, которые не заставили бы меня скучать, но при этом не шокировали бы обитателей яхты.       Хотя… если не принимать во внимание вот такие мелкие эпизоды, когда папа проявлял своё недовольство, то я мог с полной уверенностью заявить: отец был моим лучшим другом и сделал бы для меня всё, что угодно.       Так что, теперь, смотря на океан и задаваясь вопросом, где же отец, я продолжал вспоминать недавние события.       В какой-то момент путешествия мы ни с того ни с сего попали в шторм, и я, проигнорировав предупреждение капитана, вышел на палубу посмотреть, что происходит. Я любил такую погоду и потому хотел увидеть грозу в море.       Что ж, это действительно было захватывающее зрелище! Волны вырастали в большие водяные холмы, а иногда даже становились горами. Яхту мотало из стороны в сторону, как игрушку, а я стал жертвой сильнейшего ветра и проливного дождя, которые играли со мной, словно с тряпичной куклой, толкая во все стороны.       В этот момент и я упал за борт.       Один из матросов тут же нырнул за мной, и вскоре после этого на воду была спущена спасательная шлюпка желтого цвета. Через какое-то время мы с матросом добрались до неё, но тут на яхте что-то пошло не так: там раздался громкий шум, а потом погас весь свет. Через несколько минут, когда мы оказались в кромешной темноте, то поняли, что шлюпка не движется, потому что яхта тонет и тащит нас за собой.       Достав из кармана нож, матрос перерезал трос, соединяющий нас с яхтой. А потом, под раскаты грома и завывание ветра, который доносил до нас отзвуки голосов, велел мне держаться за шлюпку таким образом, чтобы наш вес распределялся по ней равномерно.       В течение следующих нескольких часов мы, дрожа от холода и в кромешной темноте, держались за шлюпку, которая в данный момент была игрушкой для огромных волн, что нависали над нами, словно горы. Я даже не пытался говорить, безмолвно оплакивая потерю отца, так как был почти уверен, что он вместе с яхтой пошел ко дну.       А затем, в какой-то момент — я не знал, как это произошло — мир вокруг потемнел и, в конце концов, я очнулся на берегу.       Череда воспоминаний закончилась в тот момент, когда я вдруг увидел спасательную шлюпку и, стремясь подойти к ней, попытался встать, однако вновь — как и тогда, когда у меня закружилась голова — упал на песок. Тогда я принял решение и медленно, ползком, стал двигаться к плавательному средству, заинтересовавшись судьбой матроса, который меня спас.       Шлюпка оказалась пуста, а вот потом, увидев моего товарища по несчастью лежащим на песке, — я быстро пополз к нему, прошептав:       — Он не умер! — а после взмолился:       — Только не будь мёртв! Только не будь мёртв! Только не будь мёртв!       Наконец-то я добрался до цели. Матрос, который меня спас, был черноволосым парнем со смуглой кожей и обладал по-мужски красивыми чертами лица. На нём естественно всё ещё была форма: красная рубашка-поло и шорты цвета хаки.       Смотря на матроса, я вспомнил, что его звали Конгфоб, Конгфоб Сутхилак. Этот человек во время нашего круиза проявил по отношению ко мне доброту и участие, обучая вязать узлы и демонстрируя, как яхта становится на якорь. Парню, наверное, было около двадцати лет, он был помощником боцмана и с шестнадцати лет ходил под парусом. Так что этого человека уже можно было считать моряком-ветераном, и я был рад, что оказался в этой ситуации именно с ним, а не с кем-то из его менее опытных коллег. Потому в тот момент, когда я увидел на теплом сухом песке именно Конгфоба Сутхилака, то ощутил, как меня захлестнуло чувство облегчения.       Положив пальцы на шею парня, я стал нащупывать пульс. Не имея возможности точно понять, в каком состоянии мой товарищ по несчастью, так как подобного опыта у меня не было, я боялся худшего, но потом, перевернув Конгфоба на спину, почувствовал слабое биение его сердца.       Тум-тум-тум.       Ободренный этим звуком, я легонько потряс парня, пытаясь привести его в чувство, а затем ударил костяшками пальцев по его груди, действуя так же, как я видел в телевизионной передаче, где это делал работник скорой помощи.       После этого глаза Сутхилака открылись, а потом он закашлялся так сильно, как будто бы чем-то подавился. Я тут же помог ему лечь на бок, чтобы дать возможность избавиться от того, что мешало дышать.       — Где я? — спросил Конгфоб, когда приступ кашля утих, и я обрадовался тому, что слышу в его голосе знакомые мягкие нотки. — Боже! — простонал он, и сев, поднял руку к голове. — Что случилось?       — Мы чуть не умерли, — отозвался я, и снова попытался встать на ноги. Попытка оказалась успешной и, пошатываясь, я приблизился к шлюпке в поисках пакета экстренной помощи, который, как я знал, точно должен был быть прикреплен к борту и мог находиться в абсолютно любом месте.       — Ох, яхта! — вдруг воскликнул Конгфоб, к которому за то время, пока я обыскивал шлюпку, тоже вернулась память.       Я же, найдя пакет, присел рядом с ним и, медленно доставая вещи, делал мысленные пометки насчет того, чем мы теперь располагаем, одновременно продолжая поиски того, что поможет моему товарищу по несчастью. Наконец, достав необходимое, я протянул Конгфобу бутылку воды и пакетик аспирина, чтобы унять головную боль.       А после быстро подвёл итоги. Итак, теперь у нас были рыболовные снасти, ракетница, некоторые базовые медикаменты, фонарик и термоодеяла. А также четыре бутылки воды, большая пачка крекеров — которые, я уверен, на вкус были как дерьмо — чтобы какое-то время прожить без еды и пачка сигарет. А у Конгфоба в кармане обнаружилась зажигалка, из которой прежде чем бросить её на песок, он вытряхнул всю воду.       — Голоден? — через некоторое время спросил я, предлагая печенье своему товарищу по несчастью.       — Нет. Я не голоден, — отозвался Конгфоб, глядя на воду, и негромко проговорил:       — Если бы я попал сюда в любых других обстоятельствах, то посчитал бы это большой удачей, ведь место действительно прекрасное. Настоящий рай.       — Когда ты будешь готов, мы должны отправиться за помощью, — проговорил я, никак не отреагировав на восхищение парня. Я был не в том настроении, чтобы любоваться пейзажами, так как мой отец вообще-то недавно пропал в море и скорее всего теперь считался погибшим. Так что, поводов для веселья у меня сейчас точно не было и всё, чего я хотел — выбраться с острова и вернуться домой.       — Артит, по поводу твоего отца… мне жаль, — тихо произнес Конгфоб и я холодно ответил:       — Мне тоже, — после чего встав, вернул в шлюпку пакет экстренной помощи, всё за исключением двух оставшихся бутылок воды. Осознавая, что не хочу разделять своё горе с этим парнем.       Слишком рано, слишком личное.       Когда я снова подошел к нему, Сутхилак уже встал. На пляже он казался немного выше, чем на яхте и его мускулы, которые едва скрывала рубашка-поло, сейчас выглядели чуть более внушительно. Помню, как однажды увидел его без рубашки. И… хотя я много трудился, чтобы оставаться в хорошей форме, рядом с таким спортивным и мускулистым парнем, я чувствовал себя каким-то слабым и хилым.       Его грудь была твердой, особенно по сравнению с моей плоской и бесформенной грудной клеткой, а пресс вообще был просто мечтой. И в довершение ко всему Конгфоб был выше ростом, что заставляло меня смотреть на него, подняв голову.       Закончив размышлять о достоинствах товарища по несчастью, я провел пальцами по своим каштановым волосам, а затем стряхнул песок со своих баскетбольных шорт и футболки, и мы медленно пошли вдоль пляжа, ища хоть какие-то признаки жизни.       Когда пляж округлился, мы наткнулись на большие острые камни, скорее всего, вулканического происхождения, которые осторожно и, помогая друг другу, преодолели босиком. На обувь у нас не было даже намёка, так как на яхте её не носил никто, даже экипаж, ну а гости и подавно.       На борту не было обуви, даже у палубной команды, а тем более у гостей. Но, тем не менее, плюс в том, что мы ходили по острову босиком всё же был: продолжая идти по песку, мы отлично ощущали его мягкость своими ногами и вот это действительно приносило удовольствие.