Наблюдая со стороны

      Приветливое солнечное утро нежно сопровождало маленького мальчика, сидевшего на заднем сидение машины, в его новый, временный дом. Малыш смотрел в окно, за которым быстро мчались деревья и дома, люди. Его большие, золотисто-янтарные глаза смотрели без интереса. Просто потому, что было скучно. Окно около переднего сиденья было открыто, а потому тёплый ветерок легонько проходился по растрёпанным волосам мальчика, слегка путаясь в них. В руках у ребёнка был альбом, самый обычный. Сверху на нём не было привычных детских картинок. Ребёнок посмотрел на водительское место, а потом снова отвернулся к окну.       Когда машина приехала, ребёнка вывели из машины. Теперь можно было отчётливо его рассмотреть. На вид мальчику было около 10-11 лет, золотисто-коричневые волосы, что торчали в разные стороны и придавали его образу лёгкой неопрятности, но в тоже время делали очень милым. Большие янтарно-карамельные глаза, смотрящие на снующихся рядом взрослых равнодушно, блестели от дневного солнца. На нём были надеты тёмно-синие джинсовые штаны и светло-оранжевая рубашка, а поверх неё коричневая вязаная кофта. Молодая девушка взяла ребёнка за руку и повела в дом.       Красивое трёхэтажное здание говорило о благосостоянии семьи, проживающей в нём. Перед домом расположились множество клумб с цветами самых разных видов. Тсуна даже слегка удивился такому обилию красок, но виду не подал, а для себя подметил, что обязательно потом их зарисует в свой альбом. Они прошли внутрь дома, и перед ними сразу открылась широкая лестница, ведущая наверх. Около входных дверей стояли на столиках пузатые вазы с кустами, чья зелень спадала к полу. Несколько дверей вели в стороны, но они поднялись наверх, а когда повернули направо, то прошли немного по коридору. Остановившись у одной из дверей, девушка постучала и сказала, что привела ребёнка. Дверь открылась, и она завела Тсуну в комнату. Это был просторный кабинет, вдали которого стоял широкий письменный стол, а перед ним два дивана тёмно-бордового цвета. На одном из них сидел молодой мужчина в чёрном строгом костюме и красивой оранжевой рубашке. Также у него были смешные бакенбарды, они завивались. Тсуне его внешность показалась привлекательной, но в то же время несколько пугающей. Что-то было в этом человеке устрашающее. Девушка слегка склонила голову, а потом вышла. За письменным столом сидел мужчина, ещё не очень старый, но с сильно поседевшими волосами.       — Кто это? — спросил молодой человек, глядя на хозяина комнаты.       — Это мой внук — Тсунаёши. Иди ко мне, Тсуна, — мужчина мягко улыбнулся, и Тсуна подошёл к нему, обходя диван и прижимая альбом ближе к себе.       — Тсунаёши, познакомься, это Реборн, — мягко сказал мужчина, поглаживая ребёнка по голове. Тсуна посмотрел в сторону молодого человека и равнодушно сказал:       — Очень приятно. Меня зовут Савада Тсунаёши, — лицо мальчика не выражало ровным счётом ничего, и Реборну это немного не понравилось.       — Взаимно. Тимотео, я, пожалуй, пойду тогда, — сказал Реборн, поднимаясь со своего места.       — Конечно, заходи как-нибудь ещё. Я всегда рад тебя видеть, — мягко улыбаясь, сказал Девятый. И Реборн ушёл. Тсуна глянул на дверь, а потом перевёл взгляд на дедушку.       — Я здесь надолго? — спросил тихим голосом мальчик.       — Не очень. Твои родители уехали в путешествие, а ты поживёшь пока со мной и твоим дядей — Занзасом, — Тимотео нежно улыбался и поглаживал Тсуну по непослушным волосам. Мальчику были приятны эти нежные действия со стороны дедушки, он очень его любил, хотя внешне мог и не показывать. Неожиданно в другом конце дома раздался шум и крик. Тсуна дёрнулся от неожиданности, а Тимотео встал со своего места и пошёл в сторону двери, говоря:       — Оставайся здесь, Тсунаёши. Ладно? — мальчик кивнул, а дедушка вышел из комнаты. Ребёнок прошёл к дивану и сел на место, где недавно сидел Реборн. Он положил альбом на колени и достал из кармашка брюк простой карандашик. Мальчик стал пролистывать альбом в поисках чистого листа. Когда же он нашёл его, то принялся рисовать, и уже совершенно не замечал ни шума, который доносился с другого конца дома, ни чьих-то криков, ни звука подъезжающей к окну машины, ничего. Ему было всё равно. Он просто рисовал, рисовал те цветы, что так привлекли его внимание своей красотой. Жаль только, красок нет, тогда бы он смог полностью передать все эмоции, что испытал.       Примерно через час рисунок был готов. Тсуна сидел и рассматривал своё творение, на губах едва-едва скользила тоненькая улыбка. Он положил карандаш в карман и закрыл альбом. «Нужно купить новый», — подумал про себя мальчик. В этом и вправду осталось мало листочков, а рисует он часто. Тсуна заметил, что шум стих, и решил выйти из комнаты. Он открыл дверь и прошёл по коридору. Подходя к лестнице, он натолкнулся на кого-то. Тсуна упал.       — Мелочь, ты что тут делаешь? — прозвучал недовольный мальчишеский голос. Тсуна поднял свои равнодушные глаза и встретился с жёстким взглядом цвета красного вина.       — Занзас, не пугай Тсунаёши! — послышался укоризненный, но мягкий голос Девятого снизу. Он стоял на нижних ступенях лестницы.       — А! Так это ты мой племянник? — Занзас вопросительно посмотрел на худенького Тсуну и, видимо, сделал для себя какие-то выводы. Он протянул всё ещё сидящему на полу мальчику руку, тот посмотрел на оказанный ему жест вежливости, но полностью проигнорировал его, вставая самостоятельно. Занзас недовольно хмыкнул и отошёл в сторону. Тимотео поднялся к ним и, подойдя к Тсуне, погладил его по голове и слегка взъерошил пушистые волосы.       — Всё хорошо? — спросил он.       — Да, — тихо, но чётко ответил мальчик, поглядывая на Занзаса.       — Занзас, присмотри за Тсунаёши, пока я буду на собрании, и постарайся не крушить дом. Ладно? — мягко проговорил Девятый.       — Ладно, — спокойным тоном сказал Занзас, скрещивая руки за головой. Он глянул на Тсуну, а мальчик в свою очередь смотрел на уходящего Девятого. Когда дверь внизу хлопнула, Занзас сказал:       — Идём, покажу твою комнату, — фраза прозвучала несколько недовольно, но Тсуна проигнорировал эту манеру речи, решив, что дядя так разговаривает со всеми и всегда. Тсуна уже видел его пару раз, но только издалека. Они прошли наверх. Занзас провёл мальчика к комнате и распахнул перед ним двери.       — Ну, вот. Это твоя, — сказал он. Тсуна прошёл в комнату. Она была большой, больше, чем его комната в родном доме. Помещение было отделано в светлых тонах: бежевые стены и светло-голубые шторы, светло-синее постельное бельё, деревянные предметы были сделаны из дерева цвета кофе с молоком, а на полу лежал мягкий, даже на вид, белый ковёр. У стены стояла довольно широкая кровать, а на ней уже лежали вещи мальчика, с которыми он приехал.       — Завтра в школу. Отец будет вечером. На ужин тебя позовут, — после этих слов вздорный мальчишка ретировался из комнаты. Тсуна глянул на захлопнувшуюся дверь, а потом прошёл до кровати. Стал разбирать вещи. Мальчик аккуратно разложил всё по полочкам в предоставленном ему шкафу, а потом снова принялся рисовать. Вечер наступил быстро. Он кроткой поступью стал прокрадываться в комнату. Из окна были видны отдалённые огни, а лёгкий тюль слегка колыхался от проходящего через открытую створку ветерка. Тсуна поднял глаза и понял, что в комнате стало совсем темно. На столе, за которым он сидел, горела лампа, но она была единственным источником света. Послышалось «тук-тук».       — Да, — ответил мальчик.       — Господин Тсунаёши, ужин готов. Спускайтесь вниз, — возвестил приятный женский голос. Тсуна сполз со стула и направился к двери, не забыв прихватить свой альбом. Он спустился вниз, и по шуму, доносящемуся из столовой, нашёл её. Войдя в помещение, сразу приметил его большие размеры. Просторный зал, в котором могли уместиться, наверное, человек 400. За столом сидел Занзас и ещё несколько каких-то ребят. Один — с длинными серебристыми волосами, что-то восторженно рассказывал, добавляя в конце фраз: «Врооой». Другой — крутил между пальцев какой-то странный ножик, его глаза были полностью закрыты чёлкой. Третий — был похож на маленького ребёнка и казался едва ли не самым адекватным человеком во всей этой кампании. Он преспокойно ел из предоставленной ему тарелки. Четвёртый — с зелёными волосами и солнцезащитными очками, что-то лепетал ещё одному чудаку, похожему на человека, которого ударило хорошим разрядом тока. Занзас был во главе всего этого балагана. Он закинул ноги на стол и с какой-то победной ухмылкой наблюдал за всем.       Тсуна прошёл вглубь помещения и сел на свободное место за стол. Перед ним тут же появилась тарелка горячего супа, принесённая молодым парнем-официантом. Мальчик положил альбом на колени и взял ложку, начиная есть. Дверь в столовую неожиданно открылась, и вошёл Девятый. Занзас моментально скинул ноги со стола и принял более или менее пристойное положение.       — Добрый вечер, Девятый, — поздоровался младенец.       — Добрый, Мармон. Всем приятного аппетита, — послышались благодарственные слова, а Тимотео подошёл к Тсуне и потрепал немного его волосы.       — Как прошёл день, Тсунаёши? — мягко поинтересовался Девятый, присаживаясь рядом. Ему тоже моментально принесли тарелку съестного.       — Нормально, — тихо проговорил мальчик, поглядывая в сторону шумной компании.       — Это друзья Занзаса, — с улыбкой произнёс Девятый и взялся за ложку. Через какое-то время с ужином было покончено. Были съедены и суп, и приготовленная баранина, и сладкие корзиночки с кремом. Все стали расходится по комнатам, и Тсуна поспешно поднялся к себе. Ему хотелось ещё порисовать, но день оказался очень насыщенным, и сон стал одолевать мальчика. Ребёнок просто уснул лёжа на кровати, прижимая к груди свой альбом.       Утро стало пробираться в комнату вместе с шумом из соседних помещений. Послышалось уже довольно знакомое «врооой» и слова «прочь, мусор». Тсуна разлепил сонные глаза и глянул в окно. Солнечные зайчики то и дело бегали по комнате. На улице звонко пели птицы. Мальчик поднялся с кровати и, аккуратно положив свой альбом, поплёлся в душ. Приняв водные процедуры, переоделся, а потом спустился вниз. Сегодня ему нужно было в новую школу, а потому на нём была надета форма: блекло-коричневые брюки, белая рубашка с коротким рукавом и красный в клетку свитер, тоже без рукава. Он спустился вниз. В руках по-прежнему находился альбом. Ребята быстро позавтракали и на машине их отвезли в школу. Вчерашняя девушка проводила Тсуну к учителю, а потом довела до класса и дала ему денег, сказав, что это на обед.       Учитель провёл мальчика в класс и представил его как нового временного ученика. По классу пошёл гул. Восторженные крики девочек и мычание мальчиков. Тсуна привлёк большое внимание своих новых одноклассников. Его большие карамельные глаза и золотисто-коричневые волосы очень привлекали, они казались такими мягкими, что пара девочек даже просилась их потрогать. Тсуна попытался, как можно утвердительное отказать им, но маленькое чудо было слишком милым. Его равнодушный и холодный взгляд заставлял девочек трепетать, на него даже заглядывались мальчики. Уроки закончились, и когда звонок огласил своё длительное «дзынь», все ринулись к выходу. Тсуна собрал вещи и, так уж вышло, выходил самый последний. Его подловили несколько ребят и буквально за шкирку оттащили в сторону, за угл.       — Что это тут у нас? — проговорил один из мальчишек, пытаясь вытянуть у Тсуны из рук альбом. Мальчик упирался, на его лице, на секунду даже отразилось недовольство, но лишь на секунду.       — Альбом с рисуночками, — смеясь, проговорил другой, удерживая Тсуну. Они стали листать альбом мальчика, поражаясь тому, как красиво тот рисует, но гордость выше. И она берёт верх.       — Давай порвём их. Будет знать, как красоваться, — с ухмылкой проговорил один из мальчиков. Тсуна начал ёрзать, пытаясь вырваться из хватки, но даже если бы сумел, чтобы он сделал? Их четверо, а он один. Такой маленький, такой беззащитный. Ребята собирались разрушить самое дорогое, что было у мальчика — его рисунки. Эти картинки, сделанные простым карандашом, отражения его души, тех чувств, что он не может передать словами или жестами, самое бесценное, что у него есть. А они хотят разрушить этот маленький мир, просто потому, что им так хочется.       Занзас ждал Тсуну около машины. Вместе с ним стоял Скуалло, который решил сегодня опять переночевать у друга. Они ждали мальчика уже почти 20 минут, и это изрядно надоело Занзасу. Он отправился искать мелкого. Подходя к школе, они услышали какой-то шум из-за угла. Решили проверить, что там. Картина, представшая взору Занзаса, взбесила его. Какие-то мальчишки удерживали Тсуну и вертелись перед ним, крутя в руках альбом.       — Эй, мусор, вам жить надоело? — злобно спросил Занзас, подходя ближе. Мальчики тут же перепугались. О трудном характере Занзаса по школе ходило немало слухов и фактов, связываться с ним было себе дороже.       — М-мы н-ни-ч-чего, — заикаясь, попытался сказать один из них, отходя в сторону. Более смелый парень (и видимо не знающий) попытался встрять:       — А что? Тебя это так волнует? — высокомерно проговорил он, теребя Тсуну за волосы. Занзас такого нахальства выдержать не смог и просто кинулся на парня с кулаками. После непродолжительной драки, ребята получили чёткие указания, что если хоть кто-то тронет Тсуну, окажется потом в реанимации (самое лучшее). Альбом был в целости и сохранности возвращён хозяину.       — Ты цел? — спросил Занзас у Тсуны.       — Да, спасибо, — сухо ответил мальчик.       — Тогда, поехали домой.       Скуалло немного удивился такому поведению друга. Тот никогда не отличался заботой о других, даже будь то лучшие друзья, а тут какой-то мальчишка, приехавший всего день назад. При этом удивлял больше всего тот факт, что Занзас ни разу не назвал его «мусором», как это всегда происходит с другими. Решив оставить свои мысли на потом, Скуалло поспешно догнал ребят и сел вместе с ними в машину. Приехав домой, они сразу отправились на ужин. Остаток дня прошёл тихо и без лишнего шума. Если, конечно, не считать доносившихся воплей гувернанток и постоянного «врооой».       Следующий день прошёл очень спокойно, по крайней мере, так казалось самому Тсуне. Он пришёл в школу, снова отнекивался от визжащих девочек, которые липли к нему как мухи к мёду, рисовал на уроках, которые его совершенно не интересовали. По пути домой Тсуна смог заехать в магазин и купить новый альбом для рисования и ещё несколько карандашей, а также краски, которые давно искал, и пару кистей.       Дом встретил мальчика необычайным шумом (и дело было вовсе не в кричащем Скуалло или хохочущем Занзасе) — по нему сновались толпы народу. Люди бегали из стороны в сторону, что-то приносили, что-то уносили, пытались друг с другом о чём-то договориться. Бедный Тсуна не знал, куда ему деваться. Из-за двери столовой показался Тимотео, увидев Тсуну, он радостно улыбнулся и жестом попросил мальчика подойти. Он послушно выполнил просьбу.       — Как прошёл день? — мягко улыбаясь, спросил Девятый, совершая своё излюбленное действие — поглаживая Тсуну по голове.       — Нормально, — спокойным тоном ответил мальчик, — а что происходит?       — Завтра у Занзаса день рождения. Все готовятся. Ты тоже придёшь, — с той же нежной улыбкой говорил Тимотео.       — Не хочу, — интонации в голосе мальчика слегка изменились. Девятый немного опешил. Это первый раз в жизни, когда Тсуна капризничает.       — Почему?       — Там будет много людей, — по-детски наивно проговорил мальчик.       — Но ты должен прийти, Занзас будет рад, — улыбаясь, произнёс Девятый. Кто-то его позвал, и он был вынужден оставить мальчика. Тсуна поднялся к себе в комнату. Ему не очень хотелось идти на завтрашний праздник, но также ему бы не хотелось расстраивать дедушку. Этот человек очень добр к мальчику и всегда нежно-нежно ему улыбается, улыбается так, как никто другой. Пересилив себя, он всё же решил пойти, но теперь вставала другая задача — подарок. Занзас не из тех людей, кто будет доволен банальным подарком. У него их и так будет много завтра.       Тсуна сидел за столом и посматривал на два лежащих перед ним альбома: одни — чистый, только что купленный, а другой — усыпанный рисунками, эмоциями и чувствами, вложенными в них. Следующий день наступил быстро. С самого утра в доме было невероятно шумно. Тсуна, желая поспать ещё немного, зарылся головой под одеяло, но оно никак его не спасало. Он вытащил своё заспанное личико из-под него и осмотрелся. По комнате всё так же бегали солнечные зайчики, а за окном птицы напевали свои сонаты. Мальчик потянулся, и устало зевнул. Ближе к вечеру прислуга принесла ему красивый чёрный костюм, который он должен был одеть на мероприятие.       Тсуна оделся и оценивающе посмотрел на своё отражение в зеркале — всё нормально. Он взял со стола аккуратно запечатанный квадрат и пошёл в залу. Бесчисленное количество народу расположилось в этом помещении. Сейчас оно казалось ещё больше прежнего. Мальчик вошёл в помещение, а на него тут же обратили внимание. Прошлась волна шёпота. Он был прекрасен без преувеличений: аккуратно заправленная рубашка, идеально выглаженные чёрные брюки и пиджак, начищенные до блеска туфли, немного уложенные волосы и завязанный галстук — маленький кавалер. Тимотео заметил, что толпа о чём-то увлечённо беседует и, повернувшись, заметил идущего по залу Тсуну с аккуратно запечатанным квадратом.       — Девятый, кто этот милый мальчик? — спросила одна немолодая особа.       — Это мой внук, Тсунаёши, — улыбаясь, ответил Девятый. Занзас тоже заметил мальчика и пристально на него посмотрел. Тсуна шёл к нему. Ровная, решительная походка, холодный взгляд. Что-то в нём было необычное, завораживающее. Когда Тсуна подошёл к стоящему со своими друзьями Занзасу, то Луссурия сразу принялся обнимать мальчика со словами: «Какой же он милый». Леви и Скуалло лишь возмущённо фыркнули, а Бельфегор заинтересованно посмотрел на мальчика. Мармону же было всё равно и он просто решил продолжить прерванную трапезу. Тсуна перебросился парой слов с Бельфегором и Луссурией, а потом подошёл к Занзасу.       — Это тебе, — сказал мальчик, протягивая квадрат. Занзас недоумевающе вскинул бровь.       — Что это?       — Подарок, — отстранённо произнёс мальчик.       — Подарок? Ой, как здорово. Ну же, Занзас, открывай! — восторженно воскликнул Луссурия, как очарованный, разглядывая обёртку.       — Ши-ши-ши, и что же там? — с любопытством поинтересовался Бельфегор. Около именинника стала сползаться небольшая толпа. Тимотео тоже подошёл, желая посмотреть на подарок внука для его сына. Рядом оказался и Реборн, тоже приглашённый на праздник. Он был в своём привычном костюме.       Занзас стал медленно и с долей интереса снимать аккуратную шуршащую обёртку с довольно-таки большого квадрата. Когда он снял её полностью, по залу прокатились восторженные «ах» и «вот это да», фоном прозвучало привычное «врооой». В руках Занзас держал не что иное, как картину. Профессионально исполненная она поражала своей красотой и реалистичностью. На ней был изображён сам Занзас, сидящий на троне, закинув одну ногу на другую и положив голову на руку. Его поза показывает превосходство над другими, его положение и властность. Вокруг него расположились его верные друзья. Слегка позади, стоит Леви, а рядом Луссурия. По левую руку встали Скуалло с мечом и Бельфегор, а на самой спинке трона сидит Мармон. Вся картина выполнена в ярких красках и с большой точностью, можно хорошо разглядеть лица изображённых людей. Все удивлённо посмотрели на Тсуну, и Занзас спросил:       — Твоя работа? — мальчик лишь кивнул. Занзас подошёл к нему поближе и положив руку тому на голову, легонько потрепал. — Спасибо. Мне понравилось, — широко улыбаясь, произнёс именинник. И снова в зале поднялась шумиха, по-прежнему играла музыка, по-прежнему перешёптывались между собой светские дамочки, по-прежнему что-то обсуждали мужчины, а Тсуна… Он просто стоял в стороне, наблюдая за происходящим. На его губах едва-едва заметно можно было разглядеть лёгкую улыбку. А рядом с ним стояла та самая картина, которую он подарил Занзасу.