Джиневра по кличке Леся

— Туши хвост! — кричала Ива, одна из леших. — Ведьма! Туши хвост! — Чего ты орёшь? Дура, — пробурчала Леся, запуская огонек в лампу и поправляя свою теплую шаль на плечах. — Какой хвост? — Сама дура, — на распев сказала Ива, когда ведьма из избы вышла. — Ты за этим звала? — насупилась Леся, поджимая губы. — Хвост горит! — заладила лешиха. — Чей хвост?! — раздраженно рявкнула Леся. — Еще немного и твой гореть начнёт! — Ведьма-дура, — скривилась лешиха, показывая Лесе язык. — Твой хвост горит! — наслаждаясь тем, что ведьма её не понимает Ива пританцовывала пушистыми ногами по земле. — Ты хочешь сказать… — Леся в лице поменялась, понимая, что бестия ей сказать хочет. — Ты покажешь? — А что мне будет за это? — чертовка улыбнулась, сверкая желтыми глазами в ночи, но увидев грозную дулю от Леси надулась. — Вшей чернозубых сама выводить будешь, — и Леся захлопнула дверь. — Да покажу! Покажу! Иш какая, могла б и подыграть, — Ива хлопнула в ладоши выбивая искры, и те, светлячками обратившись, соткались в клубок светящихся нитей. — На, — сунула лешиха его ведьме, когда та вновь вышла, — не пойду с тобой. Хвост меня испугается, — пояснила она и лужей под землю ушла. — Лужу от крыльца мне передвинь! — скомандовала Леся и кинула клубок вперед, держась за нитку и ее повело в сторону южных гротов. Хвостами лешихи своих мужей называли, а точнее женихов, которые в дар будущей жене дарили свои хвосты. Если у лешихи хвост — значит она замужняя, нет хвоста — свободная. У леших наоборот, есть хвост — свободен, нет — уже женат. Но Леся не сразу поняла, что Ива имеет ввиду… А раз хвост горит, то значит мужчину спасать надо, ранен, болен, а может волки окружили или, того хуже, задрали. Поэтому она бежала, подобрав юбку за клубком, почти вровень с ним, не отставая. Надо успеть! Сколько она тут? Лет двадцать? А может все пол века уже? Леся сбилась со счёта… И пока ни одного хвоста… тьфу ты, мужчины подходящего в ее лес не забредало. Разные были: молодые и старые, богатые и бедные, путники и заплутавшие, но ни один не был ее судьбой. На одного как-то раз она понадеялась, но и он убежал… Раз лешиха сказала — хвост, значит чувствует, врать бы не стала. Таких шуток Леся бы не потерпела. Один из гротов в скале был сквозной, сквозь него река прокладывала себе тихое русло и впадала в небольшое озеро в середине леса. Вот на озере Леся и замерла, не зная в какую сторону лучше бежать, клубочек вёл прямо. Ему-то всё равно как ее вести, по воде или по суше. Ведьма выдохнула, шмыгнула носом, выдыхая ртом пар и доверившись интуиции побежала по левому берегу. И только ближе к скалам клубок стал замедляться, пока не остановился совсем. И где? Леся огляделась, посмотрела на другой берег, вдруг ошиблась — нет. Повертелась вокруг себя, прислушиваясь к интуиции и ещё влево приняла, там, где раскидывала колючие лапы ель. Под ними и лежал он. Света было мало от клубка в её руке, но и его хватило чтобы увидеть тощего мужчину в лохмотьях. Грудь его тяжело вздымалась, лоб блестел от пота, рука в грязную тряпку обмотана, без обуви, с опухшими ступнями, в бреду. И что же ей делать? За бородой не ясно, молод он или стар, красив или уродлив. Может зря бежала? А если и не зря, то как ей с ним быть? Глубокая ночь на дворе, даже духи спят, а если заговором ему бред отогнать, то может испугаться, убежать или напасть. Мужчина не похож на заплутавшего, явно в лесу от кого-то прячется. Вот только от кого? От бандитов или от правосудия? Лешие и оборотни, конечно, отведут от леса незваных гостей, но мужчине явно в подобное не поверится. А если же поверит, то сразу поймёт, что Леся ведьма или кто похуже. Так может оно и неплохо? Нет. Последний, он же единственный, пока что, узнав о ней всего каплю правды — сразу же сбежал. Долго плутал по лесу благодаря Иве, лешиха говорит — зайкой остался. Ну, и пусть, жив остался и на том спасибо пусть скажет. — «Спа-спа-с-сибо», — смеялась Леся, когда Ива продемонстрировала, как бы это звучало. Мужчина застонал, захрипел, как пес бродячий, вжался в дерево, лишь размытое пятно видя, не осознавая, кто перед ним и где он сам. — Тише, тише голубчик, — ласково попросила она его. — Я помочь хочу, помочь! — Я брежу, — откуда девке в лесу взяться? — Брежу… — Не закрывай глаза, тут я, правда, хочешь — потрогай, — она руку ему протянула, а он возьми и сожми её, что есть мочи. — Ах ты! — Леся его пнула, выдергивая руку, пинок подействовал — сквозь боль, ясности в его глазах прибавилось. — Оставлю тебя сейчас! И мук совести у меня не будет, — она подбоченилась. — А ты помрёшь, чем хочешь клянусь, без меня — помрёшь. — Прости, видать и правда ты живая, — прохрипел он, силясь встать. — Мне не чем благодарить за помощь… Тут деревня рядом? Поселение? — Нет, тут лес, — Леся брезгливой не была, так, что, недолго думая, подставила ему плечо заговаривая мысленно, чтобы силы к нему пришли. — Я одна живу, ещё глубже, идти далеко. — Тебя лешиха позвала, видел я тут одну, — сказал он, а Леся уже рот открыла, чтобы опровергнуть, но он продолжил: — Мать моя ведьмой была… — Вот и ладненько, — решила она не спорить. — Ты не спи, ногами переставляй, нам главное дойти. Ведьмы разные бывали раньше, да вот только какие были на этом континенте Леся не знала. Ее родной ковен запечатал в этом лесу давно и очень далеко, от родных краёв. Она не знала, как тут к ведьмам относятся, одному рассказала и тот убежал в истерике, но о всех по одному не судят… Вот бы ей хоть четверть той силы, что была в ней и не пришлось бы почти-что тащить на себе, хоть и истощённого, но мужчину. Через полпути они остановились, прислонившись к широкому стволу дерева, отдохнуть. Клубок ниток кое как подсвечивал им дорогу, сносно. Хотя освещать мог и ярче, вот только, если сейчас клубок мужчину не пугал, то его реакцию, на более явное демонстрирование магии, Леся не могла предугадать. — Ее сожгли, — просипел он. — Что? — не поняла ведьма. — Мою мать, на костре, сожгли. По приказу императора — сжигают всех ведьм, — он потрогал в ее руке клубок и тот заискрился. — А колдунов он оставил на услужение империи. — Чем его ведьма так обидела, что он всех решил в костёр? — Леся засопела негодующе. — Чёрт его разберёт… И они продолжили путь, оба молчали, каждый по своим причинам. Мужчина от слабости, Леся от мыслей. Наверняка это её сестры подговорили правящую верхушку! В каждой ведьме её ищут. Её одну. А по-другому не логично совсем. Но ничего, если уж всё получится, как надо, то в её силах будет всё изменить. У самой избы он покачнулся, но сам поднялся по узкой лестнице внутрь. Леся его со спины страховала, а внутри усадила на скамью, на ней он и завалился набок, словно силы его враз покинули, и отключился. Так даже лучше, ей проще будет срезать с него лохмотья, обмыть и лечением заняться. Обмыть надо обязательно, воняло от него жутко, хуже, чем от кипячёного медвежьего дерьма. Леся хоть и не брезгливая, но дерьмо кипятила только на улице под навесом рядом с кухней. В избе тоже печка была, она готовила тут зимой и то в морозы, когда выходить на улицу совсем не хотелось. Не любила она посторонние запахи в помещение, где отдыхает и спит. Дров у неё много, лешие ей и опилок, и бревен приносили с избытком под навес, так, что экономить и топить только одну печку — смысла не было. Уже рассвело, когда она спать легла, даже подушку не взбила, как обычно, так устала, а проснулась, не отоспав и пяти часов. В животе заурчало, от голода засосал желудок, и Леся сладко потянувшись встала. В пристройке с кухней была и баня, и душевая, их объединяла одна огромная печь которую топить можно было с любого входа. В кухне Леся растопила, воду для чая поставила, кашу на молоке поставила и побежала в душевую проверить достаточно ли воды в бочке для купания. На неё одну хватит. Вода грелась от той же печи и когда каша сготовится, то и в бочке вода нагреется. Туалет был в этой же душевой — деревянный стульчак, а под ним сменное ведро. Летом она пользовалась уличным и душем, и туалетом, оба они стояли раздельно, туалет подальше, за кустами крапивы, под кроной дуба, а душ на более открытом пространстве, так, чтобы солнце бочку грело. С другой стороны, летом и на озеро можно ходить, но был там водяной неприличный. Все блага, с натяжкой, цивилизации, Леся почти сама сделала, не своими руками, конечно, но за всё уплатила своим трудом ведьминским. Клиенты у неё только существа волшебные, но без них она бы, наверное, и вовсе пропала. Рассчитывали ли её сестры, что Леся не сглупит и заключит мирный союз с лешими? Наверное, нет. А может и да? Времени у Леси подумать о своем поведении было много и сейчас она даже сама себе удивлялась, как не послала тогда лешего Полика с его предложением о взаимопомощи… — Хлопец, — пришла Леся будить мужчину, он просто спал, не в обмороке, не в горячке, даже сейчас Леся всё ещё оставалась довольно способной ведьмой. — У меня каша для тебя горячая, яички варёные, лепешка, огурчик, — он, как пес носом сперва принюхался и только потом глаза открыл, серые, грозовые. — А мне снилось, что ты мне привиделась, — сказал он, тяжело поднимаясь, одеяло с него спало и он не сразу понял, что ногой. — Ты… Ты даже не знаешь кто я и всё равно помогла… — он прикрыл бедра одеялом, осматривая здоровую руку и чистую кожу. — Как мне благодарить тебя? У меня же ничего… — Ешь давай, — она придвинула к нему небольшой стол по льняному полотнищу. — Потом в баню пойдёшь, она как раз нагреется. — Меня Ждан зовут, — он глянул на неё благодарно и едой занялся. — Не части, а то живот скрутит, — посоветовала Леся, готовя для бани полотенце, щётку, мыло и лезвие для бороды, вернее для того, что от той бороды осталось. Леся её постригла, чтобы лицо осмотреть. — Вещей у меня для тебя нет, пока шерстяным пледом замотаешься. — Почему позаботилась? — Ну, смотри, — она села на табурет, — ты в моём лесу искал помощи, убежища, зла мне не делал, так почему руку помощи не протянуть? — А вдруг бы сделал? — он чувствовал, что почти здоров, ещё день другой и будет, словно и не знало его тело пыток. — Вдруг я бы очнулся, понял, что к ведьме попал и убил бы? — Так я же ведьма, — она засмеялась. — Если и убил бы, то из леса не вышел, тебя бы моя подружка живьем съела. — Спасибо, — поблагодарил Ждан. — Я в долгу. — Вернёшься в избу чистым — пол долга прощу! — морща нос, Леся пихнула в него корзинку для бани и стала собирать посуду в таз. К печному столбу у нее рукомойник приделан был, и воды в нём литра два — более чем достаточно, на улицу ей не хотелось, там ветер выл. — Обратно возвращаться будешь — из колодца ведро мне набери. Ждан был высок и до безобразия истощён, глаза красивые на измученном лице, из-за впалых щёк нос казался слишком длинным, во рту не хватало пяти зубов, на руках и ногах ногтей вовсе не было. Леся пока основным занялась, кости срастила и внутренние органы восстановила. Старые переломы она не трогала, те срослись плохо, от этого он хромал на правую ногу, позвоночник тоже травмирован, от этого дышать полной грудью он не мог — болью простреливало в грудине. Она всё восстановит, знания у неё есть, силы только мало, от того надо всё потихонечку делать, чтобы самой не свалиться. Но нужно ещё присмотреться, пообщаться, может не стоит так стараться. Хотя всякий раз, когда в лес кто-то забредал она ловила себя на мысли, что надеется. Может этот, а может тот. А тут Ждан, и не боится её ведьминской силы, и благодарен. Но вдруг опять мимо? Лешиха так уверенно его хвостом звала, а они чувствуют такое, когда два человека подходят друг другу, и не только человека, но могла и она ошибиться. Леся вздохнула и опять с надеждой представила, как проклятье спадет, и она наконец-то будет свободна. Потекли дни. Ива со своими сестрами одежду Ждану смастерили, валенки для дома и сандалии для улицы, на дождь и грязь деревянные калоши принесли. Мужчина хорошел под ведьмиными чарами, убегать не собирался, работал по хозяйству, коз доил, кормил, свинке имя дал Роза. Леся промолчала, не говорить же ему, что сало, что Ждан так вкусно ест принадлежало Розиной матери, еще реветь начнёт. Добрым уж больно он ей казался, но что-то умалчивал и это Лесе покоя не давало. Куры и кроли у неё ещё в хозяйстве были. Когда время пришло одну из куриц под топор, то Ждан и это выполнил, не такой уж он и чувствительный, как показалось. И всё равно, давать свинье имя, а потом её убить — ещё хуже, как ей казалось… Хотя, чего это она? В своем глазу бревна-то она и не заметит! — «Кто вершил свое правосудие? Кто не знал пощады? Кто сорок три года назад стёр треть населения княжества? Кто пытал князя на глазах княгини? Было за что? Леся-Леся... Нет! За разбитое сердце, даже столь драматично, таких зверств не творят. И ты это понимаешь, вот только всё равно вины не чувствуешь, лишь обиду на сестёр держишь, за наказание. За наказание за дело. За кровь на твоих руках!», — кричал удушливо голосок глубоко в сознании. — Вторая седмица пошла, а ты так и не поведал… — намекнула Леся, и хоть она не договорила, но Ждан всё понял. — Я думаю, — Ждан потер щеку за которой из воспалённых дёсен росли зубы, за место выбитых. — Думаю о разном… Сперва я просто жить хотел, вернее нет, сперва не хотел, а потом что-то словно придало сил, словно заговорил кто-то. Живи-живи. Ты должен убежать. Сейчас! Беги! — он махнул рукой, словно путь показывая. — А я ничего не понимал, не было ни плана, ни реальной цели. Просто голос указывал, а я, как марионетка кукольника, ноги переставлял. — Ждан, давай самое основное, для начала, а потом свои ощущения и оправдания, — Леся поджала губы, она не любила ждать. — Я… — он заломил руки, глаза не показывал за челкой, губы сжал, желваки на скулах заходили, и он весь словно бочкой пороховой сделался. — Я колдуном был. — Странно, совсем не чувствую в тебе магии, — она к этому с равнодушием отнеслась. — Выгорел да? Под пытками или что-то ещё случилось? — Ты не понимаешь, да? — Ждан затрясся в безмолвном смехе, его пальцы сжались до побелевших костяшек. — Ты сама молчишь… Не говоришь почему ты здесь живёшь одна, как нашла подход к духам леса, откуда в тебе столько силы и знаний. Выглядишь, как девица, ведёшь себя не по годам старше. Я начинаю верить в сказку про Джиневру. — Что за сказка такая? — заинтересовалась Леся. — Но и ты меня пойми, ты в моем доме, тебе и душу выворачивать. Если сочту тебя достойным для своей правды — откроюсь. — А если не сочтёшь? Если не дослушаешь — выставишь, не поймёшь? — его самого всё это мучило и хоть хворь телесная его покинула, то вот душевная, как язвенный нарыв, не давала жить. — Сестра Ивы, ты её ещё не знаешь, жрет младенцев, — Ждан выпучился на нее, безмолвно хватая ртом воздух. — Человеческие ей не попадались. Но она людоедка, в том плане, что съела новорожденную кузину и ее не убили за это свои же. А у Поли всё перед глазами меркнет, она как бешеная, когда видит новорожденных. И пока местные детки леса не вырастают до трех лет Польку на цепях держат. В начале лета ее снимут с цепи. Понимаешь? Они простили ее... И даже помогают, оберегают от ее голода, не только младенцев, но и её саму. Ведь Полька себе отчёта не отдает, когда хрустит молочными косточками, а потом плачет. — Леся… — мужчина сглотнул вставший в горле ком. — Но я-то отчёт себе отдаю. — Иногда мы только думаем, что отдаем себе отчёт. А потом, уже погодя, понимаем, что не в себе были. — Хочешь сказать, что примешь любое мое прошлое? — в его серых глазах она различила надежду и кивнула. — Я был колдуном, как уже сказал, а они служат императору и его Совету. Колдуны — войны государя и одно из подразделений ведёт охоту на ведьм. Быть колдуном — почётно и прибыльно… Я думал моя родная мать-ведьма меня бросила, а воспитывала приемная матушка Варя, она мне говорила, что детей ей не дано иметь и когда младенца нашла на пороге, то сразу усыновила, — он вздохнул. — Говорила, что я дар её, долгожданным, поэтому и имя такое дала. Но в четырнадцать я понял, что колдун, а значит моя кровная мать ведьма. И такая обида на всех ведьм забурлила, что я пошёл военным, а матушка отговаривала ещё… Отучился, служба шла хорошо, я заслужил артефакт-поисковик — он разоблачает ведьм. И когда я в увольнении дома был он и сработал… Колдуны налетели вмиг, мы даже объясниться не успели, она только грустно улыбалась мне, такой… всепрощающей улыбкой. А потом, я в карцере подвальном год сидел, ждал казни своей, но они решили меня пытать, считая, что я знаю ещё ведьм и скрываю их где-то, — он дышал часто и глубоко, словно ему не хватало кислорода. Леся обогнула стол, присела на скамью, молча обняла его, погладила по дрожащей спине, вздохнула… Что она могла сказать? В жизни всякое бывает, жалко ей его немного, но не жалости ему нужно, злиться не на что, не он такой, а судьба-злодейка. — А сказку расскажешь? Про Джиневру, — решила она его отвлечь, но он так долго молчал, что ведьма и забыла, что спрашивала. — Плохой из меня рассказчик, — выдохнул он, собравшись с духом. — Говорят, что Джиневра заперта в Дремучем лесу, что она мать всех ведьм. В сказке говорится, что эта ведьма заражает детей своей тьмой и от того они растят в себе проклятую душу, пока эта самая душа не начинает творить невозможное. Каждым магическим деянием от этой души отделяется частица и уносится к Джиневре, этим она питается, пока не набирает достаточно силы, чтобы выйти из леса и вновь заразить детей. — И зачем это Джиневре? — Когда она была молодой и красивой, то влюбилась в благородного наследника, этот, вроде князёк, ее опорочил и не сдержав слово, не взял в жены. Джиневра пометалась от горя, а узнав, что в положении — притихла, успокоилась. Вот только слух до князька дошёл и велел он чтобы бастард на свет не родился и Джиневру отравили, чтобы она плод сбросила. Когда она пришла в себя и окрепла, то пошла мстить и так обезумела, что своей силой стёрла пол княжества, а самого князя и его молодую жену зверски пытала, купаясь в их крови. Безумство ее связано ещё с тем, что ритуал она черный провела, разделив свою душу с дьяволом. Таким образом стала его глазами и руками на земле. Сестры-ведьмы ее заточили в Дремучий лес, но и оттуда она продолжает нести свое зло. — А если Джиневра прародительница ведьм, то как у неё оказались сёстры-ведьмы? — Светлые ведьмы, что были ее сёстрами положили все свои силы, чтобы заточить её, их сила сгорела и они стали обычными людьми. Так, что светлых-хороших-ведьм больше нет, только заражённые тьмой. И если мальчики могут бороться с дьявольским шёпотом, то девочки обязательно уходят на тропу зла со временем и примыкают к Джиневре, сходят с ума, творят безумные вещи… Что из этого правда? — Ты думаешь я знаю? — этого Леся не ожидала, а Ждан ещё и распрямился, повернулся к ней внимательно всматриваясь ей в глаза. — Не знаю, — шепотом сказал Ждан. — Ты живешь в лесу, ты очень сильная и способная ведьма. Ты дружишь с духами леса. Твоя кожа гладкая и волосы яркие — словно ты невеста на выданье, но ты мудрее любой девицы похожего возраста. — А сам-то ты, что думаешь? Что из этого ложь, а что правда? — Леся не отворачивалась, не прятала взгляд, её конечно удивило, что он считает её Джиневрой и само наличие сказки о Джиневре удивило, но когда, если не сейчас, самый удачный момент расставить всё по местам? — Ты не проклинаешь детей, а ведьмы и колдуны всегда рождались на этот свет, — уверенно сказал Ждан. — За океаном тоже есть колдуны, если бы Джиневра имела такую силу, которой она могла бы проклинать даже так далеко от Дремучего леса, то она бы заражала всех детей, а не одного из сорока. — Одного из сорока? — удивилась Леся. — Раньше один из семидесяти был одаренный. — Есть вероятность, что колдуны убивают не только ведьм, но и обычных женщин, не угодивших им. — Я не проклинаю детей, — она позволила себе улыбку. — Что ещё? — Черный ритуал? — Совершала, — согласилась она. — Невинных людей губила? — Треть княжества, не пол. И княгиня жива осталась, я её не трогала и в крови не купалась, — ей было неприятно об этом говорить, как бы она не храбрилась. — Расскажи мне, — настоял он. — Мне было девятнадцать, когда я влюбилась в князя, в колдуна Крэйя, мне казалось, что и он любил меня. Я закончила тогда школу и думала о поступлении в гильдию целителей при ведьме Маатри, она приходилась мне дальней родственницей и была для меня примером. Маатри умела воскрешать, если не прошло больше суток с кончины. Когда Крэй меня бросил, разбив сердце, я захворала, но тётушка Маатри позволила мне остаться при учёбе, отхаживала меня в своем доме при академии. А я собиралась с силами, читала книжки в её библиотеке и приходила в себя. Через месяц поняла, что беременна и это придало мне сил жить дальше, Маатри предложила остаться с ней, не бросать учёбу, младенец — не проблема и ей даже в радость было бы его нянчить. Я осталась. А на седьмом месяце меня отравили, и Маатри, и еще пару сестёр, что жили в её доме. Маатри умерла, пытаясь спасти меня и ребёнка, выжила только я, — Леся помолчала, пытаясь отогнать всплывшие перед глазами картинки прошлого. — В ее тайных книгах были ритуалы похожие по силе на её дар. Она занималась исследованиями, чтобы дать ведьмам возможность оживлять, как умела она сама. Один я использовала на своем… — произнести вслух она не смогла, поэтому продолжила: — второй на Маатри, остальные два на сестрах. Не помогло, они умирали вновь через пару часов, не приходя в сознание. Ведьма замолчала, Ждан её не торопил. И хоть это дело давно минувших дней, вспоминать об этом было всё так же тяжело. — Самые сильные ритуалы, для раскрытия в себе могущественной темной магии, проводятся посредством черных ритуалов — на смерти родных детей, родственников, близких друзей. Но не каждый человек сможет вынести подобное могущество и чаще всего ведьмы и колдуны умирали после них. Но я выжила и пошла мстить. А потом меня остановили и заточили на другом континенте, на случай если я вырвусь. Заточили ее тут сёстры-целительницы, но о том, что они оставили ей ключ к свободе, а точнее условия, при которых она сможет покинуть лес, не сказала. — Пока я заточена тут, мой жизненный срок вечен, я не старею, не меняюсь. С лесными духами дружна, потому что разблокировала их магический источник, тот с веками стал потухать. Им бы пришлось покинуть лес, а на чуждой земле, пока они бы не нашли пригодное место для жизни, выжили бы не все. И в целом у нас взаимопомощь, я целитель, хоть и недоученный, так, что ни они без меня ни я без них тут бы не выжили, — закончила Леся. Эмоции на лице Ждана во время рассказа были разные, но он выслушал, не отпрянул от неё, Леся же рассказывала почти спокойно, лишь старая рана на сердце тянула, словно не свою судьбу ведала, а чужую. Может оно отчасти уже так и есть, слишком долго она в этом лесу, слишком давно просто Леся, от того, что лесная-ведьма. Старый леший Полик её так прозвал первый, она ему, да и никому не представилась поначалу, а потом уже поздно было. — Целитель недоученный, — фыркнул Ждан, спустя время. — Ни одна ведьма и половины, да, что там, наверное, и крупицами, тех знаний не мыслит и не творит, которыми ты владеешь и используешь. Иначе они дали бы отпор колдунам и поделом… Как мне теперь к тебе обращаться? Джиневрой звать? — Я большую часть жизни Леся, так и зови, — она ласково погладила его плечо и встала, пора было помешать готовящуюся в котелке мазь. — Мы теперь оба пленники леса, мне нельзя выходить — сразу словят, — он пошёл за ней следом через двор на кухню. — Знаю, Тихон докладывал. — Леший? — он впервые о нем слышал. — Ликантроп. — Кто? — не понял Ждан. — Оборотень, они сюда не больше года, как пришли. Обещали никого не трогать, кроме тех кто со злым умыслом в лес заходит. — И ты им поверила? — ужаснулся Ждан, он даже не знал, что оборотни существуют, думал сказки всё это. — Они клятву дали, тебя же не тронули, — пожала она плечами. — А вот обычные волки и могли задрать. Источник, который я пробудила, стал набирать силы, лес разросся, это привлекает волшебных существ. — Их много? — Существ разных — много, но не все они живут у нас в лесу, а оборотней всего три семьи, вожак Тихон, три женщины, двое мужчин и один ребёнок. Вот Польку с цепи снимут, она лето и осень отбегает и опять на три года сядет, так как будут у них в зиму волчата. Так договорились, чтобы дать лешихе порезвиться. — Так послушаешь тебя и не верится, что такая идиллия и справедливость возможна и всё это в Дремучем лесу. Прошла одна Луна с момента их первой встречи. Опасения Леси не оправдались, Ждан не собирался уходить и продолжал помогать по хозяйству. Недавно мужчина спросил её не докучает ли ей его присутствие в её доме, но Леся настояла, чтобы он не переживал и жил с ней. Места в доме достаточно даже много на неё одну. Да и одна она уже слишком давно. Только он кажется намека не понял. Ждан был теперь полностью здоров, его вес уже пришел в норму и можно сказать, что он аристократически худ, нежели истощён, по его словам он всегда был таким и Лесены зелья сделали свое дело, но ведьма всё равно давала ему укрепляющие настойки. — Тебе сейчас двадцать шесть, как раз тот возраст, когда нужно мужать, — она взяла его ладонь в свои руки. — Возможно, конечно, я не права. Многие колдуны всегда были легче и гибче тех, кто привык сражаться своими силами и это прочно отразилось на их потомках. — Думаешь, что магией ведали в моём роду задолго до матери? — Я уверена в этом, — Леся переплела их пальцы. — Ведь магия и есть людское начало, но со временем она стала чахнуть, у кого-то раньше, у кого-то позже в семьях стали вырождаться одаренные дети. — То есть все люди несут в себе так или иначе ведьминскую кровь? — Конечно, и при каких-то обстоятельствах, мне неведомых, в семьях лишённых способностей к чародейству могут рождаться вновь одарённые. А хочешь, сходим на источник? На место силы, — пояснила Леся. — Если он откликнется на тебя, то есть шанс, что к тебе вернётся твоя магия. — Ты уверена? — Ждан не сопротивлялся её касаниям, но и не проявлял инициативы. — Шанс есть, — пожала она плечами, поглаживая тонкие завитки волос на его предплечье. — А в том, что ты делаешь? — спросил он, ведь не первый раз замечает её ненавязчивые ласки. — Ты об этом, — она засмеялась, тихо и беспечно, но не отпрянула, напротив, придвинулась. — Отчего мне не быть уверенной? Или тебе лешихи больше по душе? — На безрыбье и рак рыба, хочешь сказать? — Я думала ты считаешь меня хорошенькой, — Леся приуменьшала, она была красивой и молодой, не душой, но телом. — Или ты считаешь себя раком? Тут тоже не соглашусь, ты молод и хорош собой. — Скажешь тоже… — Но, если ты не хочешь я обожду ещё кого-то, — он не ответил на её подначку. — Ну, чего ты? Я же тебя не под венец тащу, не выйдет, друзьями разойдёмся. — Неправильно это, если бы под венец тащила, то я бы понял, а… — всё же Ждан воспитывался в иной среде, но Леся засмеялась перебивая его. — Ещё скажи, что распутная я! — фыркнула она, вытирая влажные, от смеха, ресницы. — Нужно было бы мне просто тело, так я бы к оборотням пошла, они знаешь какие любвеобильные? А наш водяной? Ой, хорошо, что он тебе еще не встретился, он у нас дурной. — А мне его к чему опасаться? — Извращенец он, — заговорщически прошептала Леся и вновь захохотала. — От него даже его племя сторониться, зато некоторые лешихи к нему ходят. — Дремучий лес, — Ждан тоже посмеялся, смех у него был всегда чистый и ровный, не громкий, не тихий и какой-то умиротворяюще-правильный. Лесе нравилось. — Так и чего? — вернулась она к теме разговора. — Если всё так во мне, то можно же? — Леся, можно, но неправильно, — Ждан смотрел, не отводя взгляд, он часто терялся под её вниманием и отводил газа, но не сейчас. — Смотрю я на тебя, как мужчина на женщину и всё так, красивая ты. Но ты сильнее, ты хозяйка, ты мудрее, а я слабак и проживала, чувствую себя обузой, а не мужчиной. И как я на тебя могу свои права претендовать? Как условия ставить? — Какие условия? — удивилась Леся. — Простые. Ну, там, к водяному не ходить — верной быть, любить меня, моей стать. Я как мужчина не могу тебе ничего предложить, ни защиту, ни дом, ничего, что должен. Тоже замужество, нас никто не поженит по закону, — покачал он головой, словно отгоняя от себя надежды. — Какие законы? У нас тут только наши законы, Ждан, — пожурила она его. — Я не знаю обычаев ваших, тех, по которым ты воспитывался, знаю только те, откуда я родом и лесные. И по тем и по другим мы можем быть равными в любви, а в быту — что кто может, то и делает. Ты хозяйство у меня забрал, я готовлю и убираю. Да, меня не надо защищать и дом у меня есть. Вот если бы я в этом нуждалась, то ладно, было бы не очень гладко, но мне это не надо, мне просто твоего тепла хочется человеческого. Не приживёмся, если вдруг, разонравимся — разойдёмся. Лешие тебе помогут дом себе отстроить, как ты и хотел, соседями будем. — Как всё просто у тебя, — вздохнул он. — Ждан, посмотри на меня, — он послушался. — А теперь, если без всей этой чуши, если правда нравлюсь, поцелуй, — он уже опять поспорить хотел, но она была настойчива. — Целуй я сказала! Ждан нахмурился, фыркнул, в чем-то её копируя в мимике и резко, что было ему не свойственно, навис над ней. Леся не испугалась его манёвра, напротив задрала голову, подставляя губы, вся открытая для него. И он, коря себя внутри, поддался своим желаниям накрывая её манящие губы и сразу углубляя поцелуй. Их языки встретились, горячо и мокро, дрожь возбуждения прошлась по телу волной, заставив Лесю покориться его напору. Ждан уже смирился, что сейчас ведьма передумает если ей что-то не понравиться и прощай милый лес и здоровая шкура, вероятность скорой смерти задышала в спину. Назад уже нельзя было. Соблазн же был и так велик, а когда она ему так открыто предложила себя, то противостоять он уже не был в силах. Плевать, если такова его судьба — хорошо, он покорно примет все последствия. Поэтому Ждан притянул к себе податливое хрупкое тело, вжимая в себя это прекрасное создание. Ее руки задрали его рубаху и дрожащими пальцами стали исследовать крепкую спину, разливая огонь внутри него. Она сейчас казалась ему такой ласковой и нежной с румянцем на щеках и зацелованными губами, что Ждан даже не обратил внимания на внутренний голос, который шептал, что ещё можно остановиться. Упругие ягодицы Леси оказалось до одури приятно сжимать в ладонях и вот они уже в её кровати срывают друг с друга одежду, она стонет выгибается от ласк, а он всё не может оторваться от её губ, шеи и груди. В её глазах желание и она просит не останавливаться, Ждан кивает, он тоже хочет этого и будь, что будет. — Прекрасно же было, — Леся только лишь не мурчала, прижимаясь к его тёплому боку. — Прекрасно? — Ты прекрасна, — Ждан гладил её растрепанные вьющиеся волосы, спускаясь по позвоночнику до середины спины и возвращаясь вновь на макушку, она была похожа на сытую кошку. Леся не думала, что в постели Ждан будет настолько темпераментным, но это не только удивило, но и порадовало! Теперь главное, чтобы их связь крепла. Всеединый! Как же она мечтает вырваться из леса и посмотреть в глаза сёстрам! Чтоб их лешие драли! Она не собиралась им мстить, сейчас уже нет, но мечтать не переставала. Леся всё ещё была обижена, сильно. Ведь эти ведьмы должны были понять её! Их основательницу Маатри убили, следом погибли две сестры их целительского ковена, могла умереть и она, но выжила и отомстила. Неужели, если бы не она, то они ничего не сделали? Сделали! Не так кровожадно, да. Но разве справедливо её наказали, заточив в лесу? Возможно. Могли бы они быть более милостивы к ней? Могли. Они боялись её, в тот период ей было очень больно и контролировать свою возросшую силу у неё не получалось. Наверняка ей потребовался год или два в одиночестве чтобы обуздать магию и подлатать свое изодранное сердце. Но им проще было сослать её на другой континент, откуда она точно не сможет навредить объединению одиннадцати княжеств или же земле Новграль — новой гражданской линии. Самое страшное, что Леся тут могла и не выжить, с запечатанными силами, одна, в лесу, среди лесных духов. Если бы она лешим была невыгодна, то могли и сожрать, как слабую, как лишний рот в их лесу. Всё обошлось лишь удачно сложившимися обстоятельствами. Предательство сестёр всё ещё ранило Лесю. И вот, в разгар лета «ключ» от оков был у ведьмы в руках, а точнее под сердцем — плод искренней и взаимной любви. Такими были условия ведьм-целительниц. Ужасно трудно исполнимые в Дремучем лесу! — Поля, — отмахнулась от лешихи Леся. — От тебя ничего не скроешь. — Скроешь, — не согласилась она. — Но даже когда ребёночек в пузе — слюнки текут. — У меня нет пуза! — конечно нет, только три недели прошло со дня зачатия. — Кажется мальчик, — облизав губы, заметила Поля. — Ещё не может быть ясно. — А мне уже ясно, — не согласилась лешиха. — Девочки они, как перепёлочки, а мальчики, как ягнята. — Я обязательно проверю твою теорию, — вздохнула Леся. — А чего ты кислая? — не поняла Ива, которая гуляла вместе с Полей и тоже увязалась за ведьмой. — Потому что я решила не прощаться с Жданом. — В смысле? — не поняла Поля. — В том плане, что не бросать его, али бросить и не сказать «пока»? — Не бросить, а оставить на время, — поправила Леся. — А ты сама куда? — заволновалась Ива. — Ты выйти хочешь? Насовсем уходишь? — Не насовсем. Ждану она так и не смогла скачать, что она хотела его полюбить не просто за то, что он это он, что ласков с ней, что добр, что ответственен, что рассудителен, и готов всегда прийти на помощь, что, как и хотел стал для неё каменной стеной и опорой, даже в тех делах, где Леся всегда справлялась сама. А за то, что с помощью него, как самого подходящего, она могла стать свободной. И стала. И теперь, чтобы хоть как-то извиниться, она решила сделать что-то весомое, что он точно одобрит. Ещё ей нужно было сбросить хлынувшую через край магию. В целом она примерно составила себе план действий: проникнуть в мозги нынешнего правительства, но прежде конечно добраться до них, заставить их решить, что Джиневра поймана, создать пару новых указов о свободе ведьм, казнить «Джиневру» и тем самым освободить всех ведьм от «тьмы». И ее малыш, самое главное, родится уже в более приемлемом обществе. Ох, она сделает всё, чтобы так и было. А со Жданом… Как всё будет исполнено, то он наверняка ее простит, он ведь её любит. Ведь доказательство тому была жизнь, что зрела внутри её тела. — А он у неё красавчик, — в этот раз Поля и Ива увязались за Жданом. — Был бы он лешиком — увела бы. — Полька, ведьма тебя сожрёт, — предостерегла Ива. — Зачем тебе такой худосочный и бесхвостый? — У него такие глаза грозовые, а волосы словно опалённые молнией березовые ветви: тяжелые, жесткие, тёмные… — Он голову не мыл давно, обычно они у него вьются немного, — они к Ждану не подходили пока он искал Лесю, так ведьма наказала, портить с ней отношения нельзя было, но прошло четыре дня и они решили помочь бедолаге. — Он такой пронзённый болью, что хочется к груди прижать и утешить… — Полька, мужа тебе надо, лешика нормального, а то ты… а ну, тебя, — отмахнулась Ива, смотря, как сестрица бежит, виляя бедрами к ведьминому мужу. — Сожрёт тебя Леся. Вы ж обе дурные... — Ждан! — лешиха приветливо скалила острые зубы. — Мы не знакомы, меня Поля зовут. — Поля, — Ждан сглотнул, вспоминая жуткую историю о ней. — Ты знаешь где Леся? — Нет, она не сказала… а куда ты идёшь? — Поля похлопала пушистыми ресницами и поправила когтистыми пальчиками выбившуюся прядь за кругленькое оттопыренное ушко. — Я ищу место силы, — тихо ответил Ждан, надеясь, что его туда пустят. Его давно уговаривала Леся попытаться вернуть колдовскую сила, а он не хотел, боялся, а теперь она пропала, а он ничего не может сделать! Может она обиделась и назло прячется, но, а вдруг что-то случилось. — Мы проводим, — Ива вытекла из тени в своей человекоподобной форме. — И поможем, ты не знаешь, что нужно делать. Если этот хвост там издохнет в попытке вернуть свою магию, то ведьма точно три шкуры с них спустит! Ива зло сверкнула глазами на заигрывающую со Жданом Полю. — Когда вы ее в последний раз видели? — Четыре дня назад, — ответила Поля. — Она сказала, что обязательно вернётся. — Откуда? — Спросил мужчина и Ива недовольно цокнула, а затем пнула мохнатой ногой сестрицу в голень. — Ой! Ива дура ты… Чего хвоста изводить зря? — зашипела она и ущипнула сестру за бок. — На меня вину скинешь, я и так всю жизнь наказана цепями. — Так она тебе, дуре, помочь может, раз силу свою вернула, — шипела Ива, клацая нервно когтями. — И что мне теперь в ноги ей кланяться? Нет уж! — взвизгнула Поля топая мохнатой ножкой. — Силу вернула? — услышал Ждан самое важное. — Она ушла из леса… Ушла. Так ведь? — Она тебя полюбила, — Ива сразу сказала о важном. — Это было условие её ковена, если Леся полюбит и её тоже взаимно будут любить, то она будет свободна. Она ушла сделать что-то, чтобы ты был счастлив. — Почему она не сказала? Я был бы счастлив будь она сейчас рядом! — Может она хочет исправить внешний мир? — заметила Поля, уверенно шагая и ведя за собой Ждана в сторону магического источника. — Я слышала, как она деду Полику рассказывала, что есть легенда о Джиневре, о ней то бишь, и из-за этого другим ведьмам жизни не дают. А родит она точно одаренного дитя и наверняка хочет чтобы тот рос среди человеческих детей, а не в лесу. Леся создавала голема. Полдела было сделано, но вот из-за последних штрихов, финал откладывался ещё на пару дней. Управлять сознанием людей, у которых нет ни магических артефактов, ни одарённых магов за спиной оказалось проще простого. Проникнуть в сознание императора, как и в его покои во дворце, у неё заняло по времени не больше суток с момента выхода из леса. Охрана из людей и недоучек колдунов — для неё не были препятствием. Свою злость она контролировала, даже тогда, когда узнавала из воспоминаний государя истинную историю империи. Сестры видимо неспроста выбрали это место, ещё до того, когда они пустили в сознание людей страх перед Джиневрой, за ведьмами была охота, не такая ожесточенная, но их отслеживали и контролировали, отдавали даже совсем детьми в жены колдунам, чтобы те могли контролировать ведьмочек. Полностью патриархальный континент где женщины приравнивались к имуществу. С приходом сюда целительского ковена лишь немного изменился вектор, к обычным женщинам законы стали мягче, а вот ведьм стали сжигать. Рассчитывали ли целительницы, что добьются своим внушением такого результата? Ох, как она жаждет их пристыдить! Дыхание сбивается при мысли ткнуть в ошибки, ткнуть в море крови которая пролилась из-за них. Леся знала о их чистоплюйстве, гипертрофированном человеколюбии, от этого было ясно, что с тех лет ни одна из целительниц сюда не вернулась чтобы проверить ни её, ни то каким ужасом обернулось их внушение правящей верхушке. Жалкие трусливые мымры. Думали, что так легко изменить порядок дел, думали направить гнев только на неё, на Джиневру, а в итоге подставили всех ведьм. Раздался стук в дверь, выводя Лесю из задумчивости. Странно, она никого не ждала, поэтому сразу напряглась, в ожидании опасности. Она накрыл, почти законченного голема простынёй и отворила дверь. — Здравствуй Леся, — на пороге стоял Ждан. — Или лучше Джиневра? Нет, это не мог быть он, Леся была в этом уверена более чем, всё произошло в момент, человек был обездвижен, затянут чарами в комнату и вкинут в кресло. Она строго глянула, вглядываясь в ауру, структуру магии, в лицо и нет, это точно не её мужчина. — Где мой муж? — очевидно, каким-то образом они вышли на него. Точнее сперва кто-то из колдунов вынюхал её след, вызнал всё и решил воспользоваться её слабым местом. Как только с лешими договорились и оборотнями? Неужели и они предали её? Но она разберётся, не будет сейчас делать поспешных выводов, не станет больше убивать без разбора и действовать с горяча. — Муж? — хмыкнул Ждан силясь скинуть оцепенение и вернуть контроль телу. — Если хочешь жить, — шипела ведьма, — то не советую отвечать вопросом на вопрос. Где мой муж?! — Так мы женаты лишь по праву Дремучего леса, в столице иные правила, но если ты настаиваешь, жёнушка… — Что вы с ним сделали? — слишком много он знал, неужели они его пытали, интонации и голос не так легко подделать, как внешность. — Не играй со мной мальчик, если хочешь остаться целым. Где он? И от лица кого вы действуете? — Я рад, что твои чувства за пределами твоей клетки не развеялись и ты беспокоишься обо мне, но почему «мальчик»? — мужчина в кресле выглядел испуганным лишь долю секунды, когда влетел в него под действием чар, но сейчас эмоции фонили удивлением, облегчением и раздражением, и Леся задумалась. — Ждан? — неуверенно спросила она. — На мне иллюзия, мои портреты всё ещё висят на стенах, — пояснил он и ведьма тут же сняла с него «маску», но в кресле всё ещё придержала. Ждан надеялся, что она просто упустила этот момент из внимания, и не собирается больше сбегать. — И колдовская сила ко мне вернулась. Мне ведь нужно было как-то искать тебя, пришлось провести ритуал, — добавил он, все ещё пытаясь разорвать невидимые путы. — Ох, милый, — Леся растерянно потопталась на месте, отводя глаза, не зная куда себя деть. — Это должен был быть, ну, подарок, чтобы ты простил меня за утайку… Я не рассчитывала, что ты решишься на поиски и на ритуал, ведь я уговаривала, а без толку. Ты прости меня пожалуйста, я просто… — Леся всхлипнула. Ее эмоциональные скачки были связаны с перестройкой магического резерва, ведьму разрывало от непривычного могущества и это влияло, как и беременность, но слишком уж маленький срок, чтобы реветь по пустякам… а может и не пустякам? И всё же раньше она себе такого не позволяла. Магия заколебалась и развеялась с Ждана. Именно из-за этой нестабильности работа с големом затягивалась. Она тревожно взглянула на него из-под влажных ресниц, боясь, что он уйдет сейчас, но Ждан сделал шаг навстречу, а затем и вовсе притянул её к себе. — Я думала, что быстро всё сделаю, я контролирую себя, но магии так много, что она влияет на мои эмоции, а из-за них, я плохо контролирую чары. Это замкнутый круг, — она вновь всхлипнула, утыкаясь ему в грудь. — Хотела вернуться в течении четырех дней, рассказать всё, сказать, что исправила то, что натворили сестры. Ты же понимаешь, это из-за меня убивают ведьм! — Ну-ну, не из-за тебя, — успокаивал Ждан, так внезапно и трогательно разрыдавшуюся жену. Она точно не манипулирует им? Вроде нет. Он погладил её дрожащие плечи, а затем перевел взгляд на странную фигуру под простыней, ткань задралась, и чья-то безжизненная рука свесилась с подлокотника стула. — Леся… — Ты злишься? Я понимаю, — она шмыгнула носом. — Ты в своём праве, но я правда хотела, как лучше! — Леся, ты убила кого-то? — голос Ждана охрип от волнения. — Что? — ведьма отпрянула. — Да с чего ты взял, что я буду убивать? Нет! Я не в ярости, я не раздавлена, не в скорби, я полна положительных чувств! Моя магия готова творить любое светлое волшебство, она даже надолго обездвижить не может! — у неё от обиды задрожали губы, Ждан не верил. — А отвод глаз хорошо держит? — спросил он серьёзно. — Да, хорошо, — ответила она, хоть и была сбита с толку. — Не похоже. — В смысле?! — Леся даже плакать перестала, чему была рада. — Я вижу труп, — Леся повернулась, по направлению его взгляда. — Ах, это, — посмеялась ведьма, испытывая невероятное облегчение. — Это голем. Ждан с опаской подошёл к стулу и сдёрнул простынь, на него смотрела безжизненная Леся. Вид остекленевших глаз возлюбленной заставил передернуться и задохнуться на миг, по коже пробежали мурашки вызывая неприятный зуд. Он накрыл этот ужас и немного виновато взглянул на ведьму, та выглядела уже, как обычно, словно и не было истерики, слёз, покрасневшего носа. И как верить ей? Насколько она с ним честна? Ведь один миг и её лицо сияет. Что из этого чары? Слезы или улыбка? Может быть ни то, ни другое, просто она хочет выглядеть перед ним красивой, она же женщина. Ждан тяжело вздохнул. Её побег он расценивал, как предательство и недоверие и теперь сам не в силах был избавиться от подозрений на её счёт. Не так быстро. — Как ты меня нашел? — спросила она, ведь где-то она всё-таки прокололась. — По связи с ребёнком. — Ах, это… — Леся стушевалась, не так она хотела, чтобы муж узнал, она нахмурилась, поджала губы, ещё немного и опять бы заревела, но сдержалась. Ждан же смотрел на её мимику, пытаясь успеть отследить весь спектр эмоций и терпеливо ждал, ведь она хотела продолжить свою речь. — Это я должна была тебе рассказать! — вместо объяснений и оправданий она его зачем-то обвинила, а ведь не собиралась. — Прости. Я хотела сама рассказать, — вздохнула она. — Ну, в более романтической обстановке… Чтобы ты порадовался, а не сверлил меня тяжелым взглядом! — она опять взвилась. — Или ты не рад? — Если бы не сбежала, была бы и обстановка романтичная и мои нервы целые и мой крепкий сон по ночам, и всё это позволило бы мне показать всю радость, — Ждан нахмурился, вспомнив, как места себе не находил все эти дни. — Но вместо этого, ты решила подвергнуть опасности и себя и нашего ребенка, и меня заодно. Неужели ты правда верила, что я останусь сидеть на месте, когда тебе может грозить опасность? — Мне казалось, что это самый оптимальный вариант, — наверное ему не знакомо было это мудрёное слово и она добавила: — подходящий. — Я знаю, что такое «оптимальный». — Ты раньше не знал, что такое «романтично», откуда я знаю! — насупилась ведьма, скрестив руки на груди. — У меня всё под контролем. В том плане, что ни я, ни ребенок не пострадаем. Во мне столько магии, что я могу пойти на костер вместо голема и мне нечего не будет. Вот только Джиневра должна сгореть на публике. — Так, — он кивнул, прося рассказать, тем самым, подробнее. — Я уже была во дверце, навестила этого урода. Государь внушение закусил. На площади уже собирают костёр, в газетах пишут, что Джиневра поймана. А я… — А ты не боишься, что твои чары опять дадут сбой? — хмуро поинтересовался он. — Нет, — отмахнулась она. — Я столько силы на это направила, что Его Величество чуть не задымился. Мне даже немного легче стало управлять магией, но вот, пару дней прошло и меня накрывает. А оживление голема требует тонкой работы. — Работа с разумом тоже. — Император жив, он послушен, ест, спит, ведет себя, как обычно, — конечно, если бы этого она не потребовала, то тот так и сидел бы жуя свой носок и пуская слюни. — Я немного перестаралась, признаю. Но у государя вполне приличные внуки. Его детей к престолу лучше не допускать, но вот внуки просто чудо. — Ты успела и с его внуками познакомиться? — Хм, ну, не то чтобы… Эм, — она пожевала нижнюю губу. — Ты пойми, мне же нужно было разобраться что к чему. — Угу, — мужчина поджал губы. — И что дальше? — Дальше, ну, дальше меня сжигают, ведьмы «освобождаются» от проклятья. Пересматриваются законы. Тебя оправдывают, я и ты появляемся в свете, нас представляют как новаторов из-за границы. Мы помогаем обществу вырасти и увидеть светлое будущее. — Что ещё? — Мы ещё вступаем в гражданский брак, по новым законам, давая пример! Живём в городе, в небольшом домике, воспитываем детей. — И как ты собираешься совмещать новаторство и детей? — Я же ведьма! — гордо заметила она. — Очень сильная и способная. Да я могу время остановить! — И почему не остановила, а заставила меня волосы на себе рвать, не есть, не спать? — Во время беременности подобное не рекомендуется, — со знанием дела отозвалась Леся. — Ждан, прости меня. Ну, Ждан… — Я злюсь, простил конечно, но всё ещё злюсь. — Значит не простил. — Я люблю тебя, как бы это ужасно не звучало, но я прощу тебе всё. — Я тоже люблю тебя, — она опять готова была разреветься и Ждан привлек её в свои объятия. Что поделать, такая вот жена ему досталась. Интересно, как скоро она загонит его в могилу своими выходками? Наверняка же оживит потом. С её теперешней силой, она и на это будет способна, он не сомневался.