и плевать куда приведёт эта улица, в голове у каждого свой бардак. чего же ты ждешь, моя умница? уходи. я обычный дурак.
вика, с ногами на окно забравшись, вечно в туалете прячется. холодные руки в рукава олимпийки кутает, а после в ней и винстон находит. пай девочка, что очутилась в этой школе из-за своей умной головушки, давно потеряна среди ветхих стен логоса. а курить она начала, чтобы с максом хотя бы иногда оставаться наедине. кстати, так и не решилась ни разу подойти к нему с сигаретой. привычка осталась, вот уже два года, только прятаться не перестала. вика — человек зависимый, через чур ранимый и на чувства не взаимные падкий. и, вероятно, имеющий одну слабость — влюбляться в парней лучшей подруги. новенький в жизнь быстро вписывается, словно недостающий пазл к картинке встаёт. вика чувствует родную душу, тянется к нему осторожно, ходит за ним беззвучно и помогать начинает. андрею больше блондинки нравятся, что карими глазами сверкают, улыбкой заманивают и руками теплыми к себе тянут. даша сразу желание вызывает, забрать её хочется, своей именовать и от других оградить. закрыто для взора авдеева, как вика в сторонке всегда находится, морщится, когда он старкову «случайно» затрагивает, задерживая подолгу жгучие пальцы на синей форме. она знает, что кофе он любит без сахара, а пьет его исключительно вечером, когда они вместе сидят за проектом, случайно доставшимся именно их паре. что спит, высунув одну ногу из-под одеяла, чтобы сохранять баланс температуры… и часто вскакивает от ночных кошмаров после очередного похода в подземелье. ему снится мама, запертая в клетку, и маленький брат, безликий, которого андрей не видел ни разу… и надя, под ручку с гномиком, в крови, с глазами пустыми… в той реальности они всегда погибают и напоминают, что тот не успел. ледяной страх на коже танец исполняет, энергичный и весьма важный. сначала по спине скользит, а после и до рук доходит, что трясутся смертельно, угомониться не могут и никого не слушаются. андрей от сна не очнувшись до конца, тапочки наскоро надевает, из комнаты выбегает, что странно — почти бесшумно… в коридорах тёмных спотыкается, опоздать боится и снов вещих. детская комната быстро в глаза бросается, он в неё без стука и скрипа проскальзывает, на колени садится к кроватке розовой, голову в одеяло прячет… надя спит и чему-то улыбается при этом. спокойная, защищённая, живая… тревога до горла добравшаяся, щупальца отпускает медленно и неуверенно, душить перестаёт и растворяется в тьме. андрей целует сестру на ночь, но в комнату не спешит возвращаться. глубокая ночь и полная луна обещают повторить ужасы. авдеев идёт на запах сигарет, за успокоением и попыткой забыться. бесшумно открывает дверь в душевую, а на окне как всегда родная картина: кузнецова, съёжившись от холода, полна удовольствия, потягивает сигарету, вырисовывая свободной рукой на запотевших стёклах сердечки. аромат его грубый всё пространство охватывает, а вика, даже не вздрогнув, лишь голову повернув, шепчет: — снова кошмары? — зелёные глаза при свете луны особенно красивы. андрей в них спрятаться хочет, раствориться и остаться там насовсем желает. но трусость негасимая мешает ему. вика с окна спрыгивает, к авдееву подходит и прижимает к себе, как испуганного котёнка. он плавится от её рук мягких, от волос с запахом вишни и от изумрудных очей, что прикованы к карему омуту. беззащитному в эту минуту и так сильно в ней нуждающемуся. лекарство от всех болезней, некая панацея, в лице виктории кузнецовой, отличницы и гордости школы, для андрея авдеева, примерного брата и ученика. шаблоны эти уже давно треснули, на осколки развалились и кому-то в голую кожу впились. андрей приходит в себя, возвращается в образ холодного мальчика, вику от себя огораживает и не подпускает больше. она вспоминает их утренние поцелуи с дашей, объятия не ей дозволенные и счастливую блондинку, что макса единственной радости лишает. припоминает всю его злость и боль, которую тушит, как прикрывает любой его косяк, жертвуя грантом и болеющей мамой. да и причина, по которой она каждую ночь сидит в душевой, тоже приходит на ум. внутри всё льдом покрывается от нахлынувших мыслей, что вечно бьют в грудь в моменты, когда андрей к ней так относится. вика как ненужная игрушка, валяющаяся где-то под кроватью. обида к горлу возвращается, душить начинает и тревогу будит. она, рвано дыша, запрокидывает голову назад… только бы не расплакаться при нём. мурашки сменяются какими-то рассыпчатыми покалываниями по коже, а ноги путаются, когда она пытается сделать шаг назад. — я больше не приду, андрей, — из последних сил, почти беззвучно, только губами. глаза от слёз напавших ещё ярче светятся, о её чувствах кричат и достучаться до андрея желают. он, одурманенный словами её, в тумане своём, исчезающий силуэт за руку хватает, к стене припечатывает и выбраться не даёт. пальцы ловкие по подбородку скользят, всех бабочек в шок приводят, а после ещё ближе к себе подпускают. впервые за всё это время. единственный раз, вероятнее. карий омут бороздит разум, накрывает волной, в себе растворяет. удары сердец сейчас, кажется, разбудят всех спящих. андрей грубо впивается в губы, такие родные, мягкие… и с нотками сигарет выкуренных. позволяет ей играться с волосами, прижимать к себе сильнее и царапать спину ногтями острыми. буря внутри в такт с начавшимся ливнем за окном танцует. капли дождя громко бьются о карниз, а после к ним присоединяется пугающий гром и яркие лучи молнии. вика андрея за руку ведущая, момент этот в голове тысячу раз прокрутившая, горячий душ включает и через пару секунд они насквозь мокрые, со взглядами безумными, стесняться перестают вовсе. он шею поцелуями усеивает, дыхание ей притупляет, потому что знает — ей это дико нравится. он по спине её гладит, силой к себе припечатывает, целует рвано и следит за каждой её эмоцией. вика в слезах солёных, тяжело дышит и изумрудами стеклянными бегает по его телу, вещи его промокшие в сторону отбрасывает, но свои оставляет — хочет, чтобы он сам снял. андрею нравится наблюдать, как мурашками не от холода её нежное тело покрывается, когда она, без одежды оставшаяся, не спешит прикрыться, а лишь ещё горячее пожар внутри разводит. вика, наконец, получает то, чего так упорно ждёт весь год, каждую ночь успокаивая его, не рассказывая при этом о себе. ей не к кому прийти и уткнуться в плечо, ведь для него быть слабой она не позволит. не к дашке ведь ей идти и сознаваться, что ещё один парень лучшей подруги засел в сердце. а авдеев просто трус, что шикарно провёл эту ночь, получил удовольствие и утешение в влюблённой брюнетке. но всё-таки блондинки ему нравятся больше. вика невыспавшаяся, на завтрак летящая в живом настроении, останавливается на миг и опирается на подоконник ржавый. андрей вновь ледяной к ней, со взглядом кричащим «тебе всё приснилось» и «тебя я не люблю» дашу при всех целующий, к себе прижимающий и насмешливо вслед ей свистящий. мало того, что нож вставил… так ещё и прокрутил. достать его будет невыносимо больно, но кузнецова сильная и не позволит в себе усомниться. она ему потом расскажет, как тяжело было не вернуться, когда сильно хотелось. а пока… посмотрим, как ты останешься со своими кошмарами один на один.все эти пули вика ему вернёт.