Ярко-красная крыша

по стеклу тихо катились крупицы снега. Ногам было холодно и влажно, а голову жгло и кружило. По полу туда-сюда разносился звонкий скрип сапогов о паркет. Всё это оставалось лишь звуком. —где я?—дрожащим голосом спросил Пугод, пытаясь ощупать то, на чем он сидел. Это был обыкновенный деревянный стул. —меня больше интересует о том, где ты был.—цедя сквозь зубы, ответил Моддичат. Тут младшего резко ударило воспоминаниями. Убьют ли его окончательно, если он скажет все в подробностях? Наверное да... Но, кажется, терять уже было нечего. —я... Можешь снять шляпу пожалуйста?—почти шепотом спросил он. Пакет даже не знал, почему он так боялся, но страх не смог отходить. Он все еще боялся Бога смерти. Он не знал никакого Модди, знал лишь кровожадного убийцу. Он всегда слышал о нем лишь хорошее: «Модди всегда помогает!»; «Чат хороший собеседник!»; «он и мухи не обидит». Люди—не мухи, так что их-то он точно обидеть сможет. Но в итоге рогатый отозвался на просьбу молча, без ругательств. Снял шляпу и кашлянул. —та штука меньше стала. Неужели Димка смог тебе помочь?—грустно усмехнулся тот, аккуратно ощупывая место, где когда-то был портал.—и кожа обычная, не шершавая, будто на её месте и не было ничего. Тут Пугод резко заговорил, случайно заткнув эпитеты от командира по поводу кожи: —Диамкей ничего не сделал! Я сам попросил глаза вырвать, не надо его убивать.—он кричал, боясь за того, кто причинил ему боль.—я всё вижу, честно! Где он сейчас? Тут оба застыли. Пугод только сейчас понял, что Модди ни о каких глазах не знал... Зря проболтался. Он быстро закрыл рот руками, качая головой в разные стороны. Тут Чат грубо схватил того за лицо одной рукой, а вторую сунул неглубоко в портал. Руку достал он уже темно-темно красной. —почему ты сразу об этом не сказал?! А что если бы ты во время нашего диалога умер? А ведь ты вообще не собирался об этом говорить!—он выглядел... Он звучал очень обеспокоено. Только сейчас шляпник почувствовал, что в комнате есть больше двух человек. —бля, тоесть он серьезно теперь безглазый?—удивленно спросил знакомый голос. Кажется, это был Жираф.—может быть око ему поможет? Хотя бы силуэты видеть будет... —а тебя вообще не смущает то, что он поперся в район наших врагов, согласился на операцию у какого-то фанатика и просто решил промолчать?—он не кричал, но говорил очень громко и резко. Било по ушам. —конечно смущает! А куда Диамкея то отправили? В монолит небось? Тогда оправдает свой поступок.—хладнокровно сказал блондин. Он куда-то ушел, а вслед за ним ушел и старший. Наступила тишина. Присутствие чьего-то дыхание больше не ощущалось, либо же воздушным шариком улетало из комнаты. Глазницам всё ещё было холодно и склизко, хотя слизь эта была там всегда. Затылок пекло, наверное сейчас уже был солнечный день. В полумраке оставаться было трудно без какой-то координации. Для начала стоило бы узнать, где он находится и какое сейчас число. Сколько же он мог проваляться в таком состоянии? —словно квест в игре прохожу.—проворчал рыжий, вставая со стула. Сил почти не было, передвигаться было трудно, а голова кружилась. Подросток нащупал какой-то предмет. Кажется, это был его же меч. Вряд ли он сейчас помог бы. Парень впервые стал обращаться к слуху. Он слышал, как маленькие капельки стекают по стеклу, как он и комната дышат монотонно, встряхивая пыль из-за углов. Стук сердца сейчас казался таким громким, словно стучало оно самым тяжелым молотом. Пугод снова встал и пошагал куда-то, предположительно вперед. Забыв о своей последней находке, пакет запнулся о ножны и упал. Он смеялся со своей неуклюжести. Он не знал, смешно ли ему действительно, или он просто пытается смириться с помощью этого смеха. Ну, по крайней мере, смех его разделяли не все. Грохот и истеричный смех привел союзника. Жираф быстро подбежал к тому, взял на руки и посадил обратно на стул. Кажется, сейчас дышал он тяжелее, чем сам больной. —ты чего, дурень? Ты видеть не можешь и... и слышать походу тоже.—блондин не мог перекричать этот истеричный смех друга. —да что с тобой? Болевой шок, или как там эта дичь называется?—парень начал метаться из угла в угол, надеясь найти где-то слабительное, или похожую вещь. У Пугода просто была истерика из ничего. Он ощущал свою беспомощность без глаз. Наверное, это страшно, когда ты бежишь в пропасть, лишь зная о её существовании, но не зная о местонахождении. Он боялся стать обузой в команде. По итогу парень просто отключился с той странной улыбкой, натянутой до ушей. Сползла она лишь тогда, когда зеленоглазый дотащил его до кровати. Оказывается, всё-таки больной находился в комнате переговоров.

***

—камень, ножницы, бумага!—кричали друзья.—раз, два, три! Один показал ножницы, другой—камень. —ха, твоя очередь обеззараживать и менять бинты!—кричал блондин, показывая указательным пальцем на товарища. —я итак не против. Я же не мисс-брезгливость, что из всех жидкостей мира не презирает лишь один алкоголь.—улыбнулся Модди и подмигнул Жирафу, уходя в комнату. С того времени прошло несколько дней. Пугод уже давно пришел в себя, хотя не отзывался на ответы и просто тихо мычал что-то в ответ. Портал потихоньку исчезал, но зато на его месте образовались два новых—глазницы. Их уже никак нельзя было излечить... Ему ежедневно меняли повязку на глаза, и дезинфицировали эти дыры спиртом. Ему было больно, но в ответ он лишь мычал, как и всегда. Иногда издавался тяжелый хрип, если на раны давили слишком уж сильно, но до такого доходили редко. Сам по себе он был здоров—температура всегда держалась на 36,5—для него это было нормой. Если ему давали тарелку с едой, то ел он сам. Надо было лишь дать ему еду в руки и сказать, что делать. Казалось, что без глаз он сошел с ума. Но минус на минус дает плюс, верно? Второй ритуал не помешает... Чат зашел в комнату к подростку, как всегда стуча в дверь и как всегда не получая ответа. Услышав, что кто-то пришел, шляпник осторожно садился на кровать и просто ждал. Ждал, пока ему дадут указаний. Когда-то у него был свой ритуал? Когда-то... Сейчас же рассматривание любимой масти привело лишь к тому, что перед сном он ждал, когда на дырки вместо глаз положат неприятную ватку, замотают всё это бинтом и скажут: «какой же ты молодец, малой, что держишься!». А хотел ли он держаться? За что он вообще держался? За обмокший в перекиси пиковый туз? Рано или поздно даже родная бумага утонет в вроде и спасающей воде. Всё так и было. Ватку с темным отливом оранжевого засунули в пустой целлофан, дабы выкинуть, погладили по растрепанным волосам и замотали всё это бинтом. —какой же ты молодец, малой, что держишься!—вечер шел словно в дне сурка. По веснушчатым рукам выступали мурашки, когда ему это говорили. Боль в глазах действительно заглушала все остальные чувства—и отрицательные, и положительные, и нейтральные. —готовься. Завтра у меня есть идея одна, как тебя боли решить.—усмехнулся надзиратель, выходя из комнаты. Тут-то рыжий и заинтересовался. Что-то новое? Или это просто интрига для того, чтобы он поспал поменьше 20 часов? В любом случае это пугало. В итоге парня оставили в покое. Дверь ему всегда закрывали на ключ снаружи, чтобы тот не сбежал, будучи слепым котенком. Его это устраивало. Он ведь даже не пытался сбежать. А что же хотел сделать Моддичат? Простой ритуал, который он проводил и на себе, и на Жирафе. Обычно это делали при вступлении в организацию, но с этим новеньким они запоздали. Ритуал был прост—парочка заклинаний и жестов рук. Отдавала эта вещь некий «третий глаз». В обычных условиях он давал возможность видеть в темноте, ну а в данной ситуации смог хорошо помочь зрению пакета. Учитывая всевозможные варианты, предполагаемыми оставались либо провал, после которого ничего и не случится, либо же успех, при котором рыжий сможет видеть размытые силуэты вместо людей и вещей. Хоть как-то эта вещь да могла помочь. Проблемой было лишь уговорить самого подростка—все-таки прошлая неудача повлияла на него сильно. А тем временем прошло несколько дней с происшествия. Все потихоньку начали привыкать к новой жизни. Пугод уже привык к звукам, засыпал под своим дыханием. Пиковый туз он не разглядывал, а просто ощупывал его, словно искал шрифт Брайля на несуществующем для него рисунке. Все бы позабыли и про грядущий ритуал, если бы Жираф вдруг резко не напомнил об этом Модди невзначай во время посиделок, на которых присутствовал и сам Пугод. Его редко выволакивали из комнаты, иногда даже выводили на балконы на свежий воздух. Старшие играли во что-то, а рыжий просто слушал их. Для него это все равно было лучше, чем сидеть в четырёх стенах, даже не зная, где эти четыре стены находятся. —ну так что, когда ты там свои шаманские фокусы будешь проводить?—начал Жираф, выбирая карту получше. Оказывается, играли они в дурака.—блин, бито. —я и забыл об этом. Малой, что думаешь? Давай партию доиграем и пойдем проводить ритуал?—Чат вопросительно посмотрел сначала на Пугода, затем на Жирафа. Он резко ударил по полу, на котором они играли, оставляя на нем карту. —ну что, забирай свой козырный туз.—улыбнулся он. У него была всего одна карта, так что это значило однозначную победу. Блондин недовольно фыркнул, забирая карту. Затем он сложил все карты обратно, кладя их на полку. За все это время пакет молчал, царапая ногтем часть цилиндра зачем-то. Его и не трогали до этого момента, просто оставили как судью ради шутки. —если мне там не будут вставлять обратно глаза без наркоза, то я всегда за.—он встал, надевая шляпу обратно. —не волнуйся. Там лишь парочка слов, иногда и матерных, потом «шаманские», как их называет Жираф, фокусы, ну и... ну может глазницы будет жечь немного.—виновато протараторил Бог Смерти. —я вам в любом случае доверяю больше, чем тем фанатикам, так что на жжение я закрою глаза.—каламбур был не особо удачный, хотя с него все посмеялись. —эти красножопые идиоты всё равно ничего делать не умеют. Потому и поделили территории их уже. Нехер было на братку нашего нападать!—обижено скрестил на груди руки зеленоглазый. Все быстро собрались и начали проводить ритуал прямо в той комнате. Для ритуала нужно было встать нескольким членам организации вокруг главного этого события, произнести заклинание и одному из них надо будет одновременно делать нужные символы на одежде человека. Зачастую делали это на спине голубым мелом, ну и сейчас решили сделать также. Начался ритуал. Жираф с Моддичатом встали напротив, поставив между собой Пугода. —mä pascua yuqall wawa jikxatawayta, jallallt’apxsmawa!—невнятно шептал Жираф. Модди в этот момент чертил что-то на спине у пакета. Все это выглядело для него, как детский утренник, но не как сложный ритуал. Процесс немного затянулся, а вместе с ним и тучи на улице. Потемнело через серые окна, а по комнате летал легкий запах пепла. Подростку очень хотелось засмеяться с подобного действия, но нельзя было—вдруг еще хуже сделают? Он не верил в хорошее, но верил в плохое. В конце концов ритуал кончился тем же шепотом, но от Чата. —chiqapunit jaqinakax aka ullart’apxi... Они отошли равноудалённо от больного, осматривая того. А визуально ничего и не могло измениться. Наверное и физически ничего не менялось. Перед ними стоял всё такой же рыжий и кудрявый мальчуган в обычном цилиндре и в повседневной помятой рубашке. На лице была всё та же недоуменная физиономия, ждущая ответа на несуществующую задачу, а на губах ветренный вопрос: «и что?». —и что произошло?—вновь повторил шляпник в предвкушении новых способностей. Ошибки ведь быть не могло? Тогда почему же они не менялся? Неужели даже банального жжения не чуял? Все это напрягало. Возможно ничего не случилось из-за той же болезни, что мешала всему и всем. —вот тебе и козырный туз...—грустно усмехнулся блондин, подходя к другу.—ну действительно! Вообще ничего ведь! Модди разглядывал все это издалека. Иногда ход мыслей противно сбивался кодом Морзе по стеклу, но потом приходил все в том же графике. Он, как и Жираф, подошел к новичку, осматривая того. Ничего. Действительно ничего. —быть не может! Мы же такое и с тобой проворачивали...—с негодованием рассуждал он. Повисло непонимание. После получения сил обычно была боль, которую Пугод бы точно не стал скрывать, учитывая его нелюбовь к подобным вещам. —что ты чувствуешь?—на всякий случай спросил шатен. —ничего. Жжения нет, осталась лишь боль, которая и до этого была.—пожал плечами он. —так, давайте тогда посмотрим завтра. Утро вечера мудренее, да и эффект должен появиться с задержкой.—поджимая губы, сказал Модди. Ну все и разошлись по своим делам. Сначала Жираф отвел младшего в комнату, затем ушел к себе. А Чат остался в гостиной, обдумывая эту ситуацию. Не верилось, да и верить не хотелось. Возможно вот он, самый главный эффект его болезни—некая защита от лечения. Мужчина долго еще копошился с этим, искал в телефоне переписку с Жирафом после его ритуала, пытался вспомнить даже свой. Всё проходило не так, как сейчас. Действительно оставалось только ждать. И погода на улице наладилась, а значит и утро обещает быть хорошим...