Бабочки - хрупкие создания, которых способен убить ветер или свет. Бабочки не более чем красивое творение, которое убьётся через неделю. Шедевр, обречённый на скоропостижную, трагичную смерть.
Бесполезно и глупо. Какой толк от шедевра, если радовать он будет взор своего творца и зрителей пару дней? Никакого. Он должен быть разодран в клочья и уничтожен.
Мерзость. Грубость. Уродство.
Эдгар делает лёгкий взмах карандашом, где вместо глинистого сланца или графита вперемешку со всякой дрянью стержень состоит из мягкого угля. Это дарует линиям на бумаге особый характер, особую эмоцию и особый смысл. Такие.. нежные, мягкие и миролюбивый, подобны звёздам были линии на бумаге.
Точные, непостижимые и загадочные. Они строили портрет так же, как звёзды строят свои созвездия на небе. Они прекрасны по своему, и хочется дотронуться до рисунка на бумаге..
–
Сиди смирно, а не пялься на шорохи в траве. – Диктует Эдгар, поднимая взгляд на Фредерика.
Фредерик.. аха. Да, Эдгар был знаком с этим милым юношей, кажется, он был композитором и, подобно Эдгару, рисовал. Рисовал не портреты или нечто такое - он рисовал нотами, составляя что то прекрасное, что ласкает твои уши и гипнотизирует тебя точно так же, как змею гипнотизирует дудка мужчины с рынка, или как свисток гипнотизирует пациента заставляя забыться о несуразных вещах, которые давят на душу так же, как если бы на неё положили множество камней.
Музыка заставляет покинуть этот томный и злобный мир, полный сплетен и лицемерия, она погружает в небытие где весь мир сплошная утопия..
Жаль, что любая утопия рано или поздно превращается в антиутопию.
–
аха.. прости. – Фредерик хихикает, у него было прекрасное настроение, он был рад выбраться от семьи и общества, которое считает его внешний вид главной частью любого выступления, которое хоронит его талант.. ах, какая наглость!
Но Эдгар отличался от этого псевдо аристократического общества. Кажется ему нравилась игра Фредерика по настоящему..
Композитор был готов плакать от счастья, что кому то понравилось его творчество, а не его идеальный до ниточки вид.
Эдгар откладывает карандаш, стряхивая ошмётки от ластика и любуясь своим рисунком.
Да. Он выглядит хорошо. Нет. Он не был идеальным, но черты лица композитора сохранялись, как и безмятежная обстановка вокруг этой парочки.
Художник поднимает голову, кивая, будто бы подзывая к себе Фредерика, а он, будто бы послушный пёсик, подходит, и наклонившись смотрит на бумагу.
–
Превосходно! – Улыбаясь, твердит Крейбург. Работа заслуживает этой похвалы.
Но Фредерику не были так близко знакомы понятия настоящего искусства художника, он не мог понять что есть красота живописи, а что лишь пытается безжалостно копировать эту красоту, некая мимикрия в мире искусства из бумаги и красок.
Эдгар произносит лживое «Я знаю что эта работа - своего рода шедевр для тебя.». Эти слова лживые, настолько, что Эдгара начинает тошнить от собственного вранья этому юноше.
Они оба знают что близки друг другу, но оба понимают, что их чувствам никогда не суждено стать озвученными. Им никогда не быть Ромео и Джульеттой, никогда не быть Ретт и Скарлетт или Джеком и Розой.
Нет. Для всех они лишь мимолётные знакомые, которое бросают друг другу взгляд когда проходят мимо друг друга, лишь те, кто могут кивнуть друг другу стоя в одном помещении. Нет. Для других они не два влюблённых дурака.
Любовь слепа. Она больна. Она рождает лживые чувства. Любовь.. любовь никогда не даёт людям настоящее удовлетворение и всегда вставляет осколок в сердце в самые неподходящее моменты.
Любовь не должна была связать их, вовсе нет.. они.. они...
Эту тревожную ноту обрывает Фредерик. Он вешает за ухо Эдгара белую фиалку, нежно улыбаясь и садясь перед юношей.
Кажется, на языке цветов белые фиалки означают нежную любовь.. Любовь не бывает нежной. Она обманчива и..
Фредерик приближается к лицу Эдгара, заставляя его полностью потеряться в реальности и отречься от мыслей о том, что то, что они творят рано или поздно принесет им боли. Много боли..
Эдгар йокает, его сердце замирает а живот скручивается, или, тот смертный шедевр проснулся и начинает витать там.. аха.. Он смотрит на лицо Фредерика, которое в нескольких сантиметрах от него. Вблизи оно кажется таким расплывчатым, словно он смотрит через гущу воды, которая искажает все пропорции лица.
Губы композитора аккуратно ложатся на губы художника, вовлекая его в поцелуй. Сладкий поцелуй, как сахарная вата с парка аттракционов, поцелуй, который не один из них не признал бы где то за пределами этой поляны, но тут.. это чудо место, отдаленное от людей, где они одни, наедине с природой. Где они два влюбленных дурака, какими и были бы, если бы не рамки общества.. наверное, это то чего жаждали оба юноши?
Изменники. Они изменили собственным взглядам и изменили обществу. Отвратительные, грязные но такие счастливые люди.
Они оба смотрят друг на друга. Они оба смущённые произошедшим. Они оба напуганы своими действиями. Всё будто бы в мутном сне..
Дыхание оборвалось, сердце остановилось, лёгкие не принимают воздух, обжигая воздухоносные пути и сжигая Эдгара изнутри.
Он не знал как на это реагировать. Его не учили и он не был готов.
Фредерик молчит, сжимая траву под собой.
Солнце издевательски уходит за горизонт, будто бы насмотревшись достаточно и собрав компромат на них двоих оно сбегает вдаль, делая небо розовым.. этот след на небе добавлял особую атмосферу им обоим.
«Фредерик..»
Эхом раздается в голове композитора тот голос, который он давно не слышал, того человека, которого он давно не видел.. Композитор сжимает листок бумаги, который полон воспоминаний о том дне.
Композитор сожалеет что не помнит ни лица, ни голоса, ни личности того художника.. Голос в его голове так знаком, силуэт рисуется за горизонтом на поляне каждый закат, но так далеко и так расплывчато.. композитор готов плакать упав на колени, плакать от того что тот, кто дарил ему чувство удовлетворения каждый раз появляясь рядом теперь далеко, так далеко что композитор никогда не найдет его.. так плохо ему было, что каждый раз его тошнило, ком появлялся в горле при виде расплывчатых черт лица во снах, он просыпался с отвратительным чувством и пялясь на белые фиалки, которые были рядом с его кроватью.. одно из немногих напоминаний о том таинственном человеке.
Безликий композитор давно забыл о том таинственном художнике, но он помнит, что художник согревал его душу и любил слушать его пьесы..
