Haegeum

      Два концерта позади и Юнги ожидал, что к третьему он наконец-то сможет расслабиться и не так нервничать перед началом, но…       Выступать без мемберов казалось чем-то нереальным. Юнги, конечно, привык работать в одиночку, ему так даже было проще в какой-то мере. Мог спокойно сосредоточиться, организовать все под себя, двигаться в своем темпе. В такие моменты он действительно превращался в машину и повышал свою работоспособность в разы. Но выступления всегда были чем-то иным.       Сначала простуда, не дававшая ему покоя по приезде в Нью-Йорк. Работы немерено, а тут насморк, больное горло и кашель. Из-за слабости болела голова, тошнило, его постоянно морозило. Мемберы и так переживали о том, как он вывезет тур в одиночку. Три концерта в неделю, с ума сойти! Юнги казалось, что он уже всех подвел.       Тем не менее, первый концерт пролетел на одном дыхании. Он чертовски устал, но эйфория от встречи с арми, нереальные эмоции, свобода и собственная сила окрыляли его и пронесли на этой волне и через следующий вечер. Теперь же эта волна спала, остались голые нервы, все еще хрупкое здоровье и ад мандража.       Девять лет они были одной командой. Все время плечом к плечу. Падали, поднимались, болели, получали травмы, плакали, радовались, смеялись. Все делали вместе. Юнги прикрывает глаза и пытается представить, как все было бы, будь они здесь все вместе. Снова в туре, со сногсшибательной программой. Снимают запреты, переходят все границы возможного, потрясают мир сложным шоу. Безупречные костюмы, декорации, все вылизано от и до.       А за кулисами семь обычных парней. Переживают, конечно, но они вместе и это их главная сила. Они настоящая семья, такие разные, но когда вместе, то функционируют единым организмом. Шумные, веселые, наверняка сейчас бы тут стоял дикий гвалт. При этом безумно ответственные перфекционисты и профессионалы. Совместные распевки, разминки, дурачества, пока их по очереди красят и причесывают.       Юнги было слишком тихо.       Вокруг него туда-сюда сновал стафф. Подходили с костюмами, сделать прическу, поправить макияж. Юнги молча подчинялся, на автомате отдавал какие-то указания, хмуро уставившись в одну точку и покачивая бокал с виски в руке. Стилистка все никак не могла оставить в покое его челку, мелькая пальцами с расческой перед глазами. Гул вокруг превратился в навязчивый шум в ушах, а сзади шеи вдруг начался расползаться комок холода.       Юнги повел плечами, но холод не рассеялся, руки потяжелели и стали подрагивать. Одним глотком он допил виски и громко стукнул бокалом о стол. Стилистку тут же будто ветром сдуло, а Юнги откинулся на спинку стула и запрокинул голову, проклиная свою участь артиста, так как не мог даже прикоснуться к лицу или зарыться руками в волосы, чего отчаянно хотелось.       Давящее ощущение в затылке немного отступило, но обморочное состояние маячило где-то рядом, поэтому Юнги попытался вновь собраться с силами. Выпрямился, подобрал колени и уперся в них ладонями, в надежде настроиться на нужный лад.       Телефон рядом пиликнул уведомлениями. Наверняка кто-то важный, семья или мемберы, кто-то близкий и родной, чье присутствие сейчас было необходимо Юнги, чтобы успокоиться и почувствовать себя нормально, но все, что он слышал был лишь противный писк в ушах. Тело стало ватным, голову захватили тиски, а к горлу подобралась тошнота.       Юнги стиснул зубы и сжал кулаки. Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо. Сейчас все пройдет, он справится. В какой-то момент тошнота подбирается настолько близко, что он плюет на макияж и растирает лицо ладонями, шумно выдыхает. А затем зажимает рот рукой. Бежать или сейчас все уляжется. В нерешительности отодвигается на стуле, но приступ немного отступает, и Юнги выдыхает в небольшом облегчении. На плечи неожиданно ложатся такие знакомые руки и осторожно растирают лопатки, согревая и успокаивая.       – Любимый, ты как? Сильно тошнит? Что случилось? – Чимин ласково клюет в макушку.       Парень только что зашел в гримерку и увидел сгорбленную напряженную фигуру, совсем маленькую и одинокую, выделяющуюся своим безупречным видом среди бесконечного стаффа вокруг. Персонал замечает Чимина, который приветливо кивает им, и тактично выходит из помещения, оставив у дверей только какого-то мужчину из охраны. Менеджер перед уходом кидает на Юнги обеспокоенный взгляд и перемигивается с Чимином, который жестом обещает, что все уладит.       Старший не отвечает, только еще больше обмякает в чиминовых руках, поэтому тот садится прямо перед стулом Юнги на корточки. Чимин нежно гладит руки любимого и берет их в свои, поднося к губам. Оставляет поцелуи на каждом пальчике и согревает ледяные руки теплым дыханием.       – Ну же, милый. Все в порядке. Я здесь, с тобой. Вырвался наконец из своего расписания и пришел тебя поддержать, – Чимин смотрит на Юнги и зачесывает его челку ото лба.       – Блять, я не смог. Расклеился, сломался, – Юнги забирает руки от Чимина и нервно сжимает виски. – Я подведу вас, ребята. Подведу тебя, подведу всех. Только третий концерт, а ты посмотри на это, – Юнги окидывает себя недовольным взглядом и усмехается, нервно притоптывая ногой.       Чимин молча поднимается, зная, что нужно дать мужу время успокоиться. Юнги всегда стремиться быть сильным, твердым и независимым. Уважает эти качества, беря пример со своего отца, пусть у него с ним не лучшие отношения. Еще бы, оба невозможные упрямцы.       – Мне позвать нуну, чтобы подправила макияж и прическу?       – Что? – Юнги бегло осматривает свой взъерошенный вид в зеркале. – Да, конечно. Так никуда не годится.       Чимин обнимает Юнги сзади, нависая над ним и целуя в щеку.       – Мой самый красивый. Арми без ума от тебя любого, как и я, – целует его еще раз в щеку, а потом и в губы, желая насытиться, пока стилисты снова не нанесли помаду.       Их внезапно прерывает охранник, стоявший в проеме все это время. Белый мужчина средних лет явно не имеет никакого понятия о частной жизни артистов, и Юнги бросает на него злой взгляд.       – Мда уж, а на сцене такой крутой. Виски хлещешь, факи всем в лицо тычешь, а это оказывается понты для девчонок? – хамовато делает свои замечания мужчина, вероятно думая, что его английский никто не понимает. – Блядские пидоры, ничего не осталось от мужиков. Я думал из этих корейских мальчиков только ты нормальный, а нет, такой же напомаженный пидорас.       Чимин и Юнги обмениваются взглядами, желая понять, не послышалось ли им что сказал этот громила.       – Вот же скотина, – Юнги подрывается с места и выскакивает в коридор, окинув полным омерзения взглядом самодовольного охранника.       Чимин тоже решает выйти и найти наконец нун-стилистов для Юнги. Находиться в одном помещении с этим ублюдком нет никакого желания.       Пока менеджер-ним решает вопросы с администрацией арены и ненормальным охранником, Юнги приводит свой внешний вид в порядок и фотографируется с Чимином несколько раз. Тревожившее волнение наконец-то отступает, он заметно успокаивается и позволяет себе немного расслабиться.       К себе нужно быть добрее, решает Юнги. Все это для него пока еще в новинку, стресс неизбежен, как и трудности в виде усталости и болезней. Он обязательно привыкнет и перестроится, не подводил и не подведет свою команду. Мемберы в чате желают ему удачи и хорошего выступления, а Чимин рядом, улыбается, гладит по плечу, рассказывает что-то смешное. Юнги растягивает губы в улыбке, пока чистит мандарин. Сегодня с ним его опора и поддержка. Он может позволить себе быть слабее и мягче. Даже самым сильным иногда нужно немного нежности и крепкое плечо рядом. Мин не планирует себе в этом отказывать.       – Чимини, после того, как я покажу всем факи ради понтов перед девчонками, поедем ко мне? – мурчит Юнги, притираясь к плечу мужа. – Соскучился по тебе безумно.

***

      Юнги блистает на концерте. Рвет зал, рычит в микрофон, выжимает из себя все до последней капли. Чимин поддается настроению толпы и прыгает вместе со всеми, машет и кричит подбадривающие слова, которые тонут в общем гуле. Разве не слышно сейчас в самой Корее, как его муж разрывает стадион своей безумной энергией?       На лице Юнги сверкает улыбка. Он так счастлив, безумно милый! Чимин сгибается пополам от смеха, когда Юнги требует у фанатов гэлакси вместо айфона, и нервно сжимает ладонью пах, когда видит его в порезанных джинсах.       Чем он заслужил такого шикарного мужчину? Чимин не верит, что это ему так повезло. Кажется, сейчас он влюбляется еще больше. Хотя, казалось бы, куда еще?       Это тот же самый нежный котенок, который просил его остаться с ним сегодня на ночь, задушено читает рэп сейчас среди столпов пламени?       Этот Юнги сегодня еле смог справиться с нервозностью и волнением?       Сердце пораженно замирает, гордясь и радуясь за дорого человека, осуществляющего в этот момент свои самые заветные мечты.       Чимин машет руками в такт музыке и тихонько шмыгает носом, надеясь, что никто не заметит его сентиментальности.       Вечер сегодня невероятный, но впереди еще более волшебная ночь, и Чимин не может дождаться, когда обнимет и прижмет к себе своего грозного рэпера.

***

      – Блять, как же я чертовски устал, – Юнги падает на кровать с громким вздохом. Прямая трансляция наконец закончена.       Чимин присаживается рядом и оглаживает лоб любимого, убирая назад влажные и склеенные пряди волос. Мин жмурится, протягивая руки к чиминовой талии и прижимая его ближе к себе.       – Спасибо, что был сегодня рядом. Нет. Спасибо, что ты рядом всегда.       Их губы нежно и легко соприкасаются на пару мгновений.       Чимин осторожно проводит пальцами по шее Юнги.       – Не болит? Так сильно напрягаешь горло, еще и после простуды, – желанию бесконечно касаться и целовать невозможно противостоять, поэтому Чимин прижимается губами к кадыку, слизывая пот и чувствуя на языке соленую горечь. – Пока ты горел на сцене, я горел внутри. Незаконно быть таким горячим.       Юнги тихо смеется. – Тот мудак-охранник с тобой бы поспорил, – Чимин приподнимается, возмущенно смотря на Юнги, но он прижимает палец к его губам. – Тише, крошка. Мне плевать на его слова.       Чимин все еще хочет сказать пылкую речь обо всем, что он об этом мудаке думает, но его рот затыкают уже не пальцем, а крепким поцелуем. Он пытается вырваться, но Юнги дерзко кусает его за полную нижнюю губу. Прохладные большие ладони проскальзывают под лонгслив Чимина и широко оглаживают тонкую талию, незаметно спускаясь ниже, чтобы прихватить мягкие ягодицы. Неожиданный шлепок заставляет Чимина ахнуть и вернуться в реальность, о которой он забыл, как только руки Юнги коснулись его живота.       – Хочу, чтобы ты взял меня сегодня, – еле слышно шепчет хен и отводит взгляд.       Чимин искренне не понимает, кто его только что так смачно шлепнул по заднице, потому что перед ним лежит надувший губки, смущенный и невинный цветочек.

***

      Юнги после душа разгоряченный и мягкий. Нежная кожа бедер слегка покрылась мурашками в прохладной спальне. Чимин заводит руку под полы халата старшего, притираясь кончиком носа к изгибу его шеи. Ненавязчивый запах лаванды и мыла успокаивает мысли – пахнет домом, его родным, ласковым, самым любимым человеком. Юнги накрывает ладонь мужа своей и перемещает ее к себе на живот. Поворачивает голову и чуть прикасается губами к носику Чимина. Младший тает в уюте мягкого животика и сладкого дыхания у лица, целует Юнги осторожно, греясь его теплом. Губы покалывает от наслаждения, внизу скапливается клубком желание обладать, присвоить целиком и полностью эту хрупкость, тонкость ног, мягкость талии, силу и страсть в крепкой груди и плечах, сладость чуть припухлого, уставшего лица. Все это только для него одного, он был и будет жадным до такого Юнги, ни за что от себя не отпустит и никому не позволит слова сказать о том, каким должен быть его любимый. Для Чимина он весь без остатка, грубый, жесткий, злой, упрямый, безразличный, холодный и решительный, заботливый, нуждающийся, капризный или плачущий – главное, что это его Юнги.       Чимин кружит пальцами по нижней части живота и лобку, смещаясь к основанию члена, и плавно проводит сомкнутой ладонью до головки, поглаживая её и растирая влагу. Юнги, прикрыв глаза от наслаждения, шумно выдыхает и чуть вздрагивает, судорожно напрягая бедра и живот. Чимин сползает вниз, удобно устраиваясь между ног хена, и бросает на него игривый взгляд. Позволяет обвить себя ногами и прижимается к основанию члена старшего. Лижет на пробу морщинистую темную кожу без единого волоска и шумно вдыхает возбуждающий мускусный запах. Внимание хена к деталям никогда не оставляло его равнодушным. Боже, когда он наконец-то гладил его бедра через прорези джинс в машине, то думал, что не вытерпит и кончит прямо там. Юнги был до невозможности горяч на сцене и эти дурацкие джинсы не давали расслабиться воображению. Грея руки в карманах в виде сердечек, Чимин искрился и тлел от того, что под этими забавными нашивками его ожидает белоснежная мягкая попка, а спереди, вне досягаемости злосчастных дырок, потрясающий член и тяжелые яички, скопившее все концертное возбуждение.       Он грязно и мокро целует мошонку, обильно смачивая все теплой слюной. Новая волна желания прокатывается по низу его живота, заставляя крепче сжать ягодицы любимого. Чимин хнычет, зажмурив глаза и уткнувшись в лобок Юнги, потирается собственным членом о простыни, но вдруг чувствует чужую руку в волосах, нежно массирующую его затылок. Наконец сосредоточившись, Чимин оплетает языком член Юнги, вылизывая и целуя, и пропускает в рот головку. Старший выпускает стон через чуть приоткрытые губы, рука на затылке Чимина замирает, сжав пряди его волос, а где-то там в районе спины Юнги сладко поджимает пальчики от удовольствия. Поощренный такой реакцией Чимин сосет усерднее, то мягко обволакивая языком головку, то толкаясь напряженным кончиком в дырочку уретры, глядя из-под кончиков ресниц на разомлевшего от ласк любимого. Мускусный запах вокруг сгущается, и Чимин стонет сам, выпуская член изо рта и тут же накрывая его ладонью, чтобы сберечь тепло и влагу. Чимин подтягивается на постели к губам Юнги, который тут же жадно вылизывает его рот, разделяя на двоих терпкий вкус и аромат.       Пока Юнги сжимает его в объятиях на своей груди и наслаждается вкусными поцелуями, Чимин нашаривает смазку и презервативы. Он ненадолго отстраняется, чтобы подготовиться, а затем сразу пристраивает головку ко входу мужа, приглашающе расставившего ноги и придерживающего ягодицы. Их отношениям уже много лет, но Юнги все равно краснеет всякий раз, когда оказывается в этой смущающей, максимально открытой позе. Помогая себе рукой, Чимин медленно входит, полностью накрывая своим телом Юнги, тут же прижимающего его к себе и коротко вздрогнувшему.       – Ты потрясающий, хен, – шепчет Чимин в пунцовое ухо старшего, покрывая все его лицо мелкой россыпью поцелуев. Юнги хихикает и чуть насупившись, в нетерпении, подается бедрами вперед, показывая, что готов и хочет большего. Младший клюет его в лоб напоследок, и упирается локтями по обе стороны от подушки, принимаясь двигаться. Брать Юнги – высшее блаженство, от него невозможно оторваться, хочется укрыть всем собой, обласкать каждый миллиметр, не оставить между ними ни капли воздуха. Слиться, сплестись, слипнутся, потеряться в каплях пота, густом аромате мужского возбуждения, заполняющего пространство вокруг. Запутаться всеми конечностями, чтобы вместе достичь пика наслаждения, глотая чужие стоны, вздохи и ловя судороги удовольствия.       Чимин смотрит вниз, завороженно наблюдая, как член исчезает между ягодиц Юнги, гладит одной рукой щуплые, покрытые мурашками, бледные бедра, чтобы затем спуститься и приласкать красный, набухший, изнывающий член любимого. Юнги выгибается, не в силах устоять перед пиком оргазма, сжимает в себе член, и наконец выплескивает густыми порциями сперму в ладонь Чимина, ощущая волны жара одновременно и у себя внутри.       Шумно дыша, Юнги протягивает мужу салфетки, которыми тот вытирает руку, а потом уже и живот старшего. Затем Чимин вынимает член и в те же салфетки заворачивает использованный презерватив. Справившись со всеми заботами, наконец откидывается на свою половину кровати и притягивает Юнги, накрывая их горячие мокрые тела тонкой простыней. Теперь можно насладиться ленивыми обнимашками и обменяться словами любви. Его мальчик это обожает.       Юнги утыкается в его подмышку, притираясь щекой и чуть ли не мурча довольным котом. Румяный и изнеженный, он словно светится изнутри. Чимин не может устоять и делает пару фотографий, а затем нажимает кнопку записи видео. Юнги в ответ на копошения, приоткрывает один глаз, и замечает смартфон.       – Чимин-а, что ты делаешь?       – Хочу запечатлеть того, кем никогда ни с кем не поделюсь, – Чимин убирает телефон, и крепко прижимает Юнги к себе, практически укладывая сверху. – Я чертовски жадный до тебя, хён.       – Ты же знаешь, что кроме тебя никому, ни в какой из жизней, – тихим шёпотом на ухо слышится самая честная клятва.

***