i. — я поломанный, а ты никакая не тупая.
я бы смог тебя полюбить, если бы умел.
«я сегодня задержусь, нужно проверить новое обновление» пишет он олегу и откладывает телефон, выключая звук. на мягкой кровати в пятизвездочном отеле на удивление очень комфортно. лера укладывается на грудь разумовского и улыбается, поглаживая аккуратным тонким пальчиком ореол возле соска. — с тобой так хорошо, оказывается, — вздыхает тихо она. после секса расслаблена, буквально обезоружена и невинна. для сережи это словно запретный плод, который он так сильно хочет вкусить. и пару минут назад он именно этим и занимался, даже не задумываясь о том, что дома его, между прочим, ждет парень, которому сергей признавался в бесконечной любви. — с тобой тоже, ма шери, — он улыбается непринужденно, зарывается пальцами в практически белые волосы девушки и чуть оттягивает, — хочешь еще раунд? макарова улыбается и ловко седлает бедра разумовского, заставляя того закусить губу в нетерпении. ну, он и не сомневался в ее ответе. молочные бедра так и хочется сжимать, оставлять следы от ногтей и, может быть, даже синяки, которые потом из синего будут переходить в противный желтый. кожа у леры мягкая, на ней нет той кучи шрамов, которые есть на самом сереже или на олеге. он чуть морщится, когда вспоминает, как волков сидел на нем примерно также, и утягивает валерию в долгий поцелуй. с олегом давно все не так. сережа устал быть с ним. хочется чего-то нового. чего-то такого, когда от касаний горит кожа, а внизу живота летают те самые бабочки, которых разумовский уж очень давно не ощущал. лера в поцелуй выдыхает, когда сергей аккуратно, — что совершенно не свойственно для него, — но правильно коснулся двумя пальцами клитора. длинные пальцы, на удивление, умело касались чувствительного места, заставляя леру прикрыть глаза и тихо постанывать. сейчас она ему доверяла намного больше, чем раньше. знала: закроет глаза — и все будет нормально. сергей ей не навредит. разве что, если она сама не попросит быть жестче. знала и то, что разумовский, не смотря на всю свою садистскую натуру и больные желания, не позволит себе лишнего. — сережа… — руки девушки опускаются на его плечи, чуть сжимая. аккуратные ногти впиваются в бледную кожу. ее ведет. и сергею действительно это льстит. он улыбается, оставляя легкий поцелуй на руке макаровой. слишком нежный сегодня, что наталкивает на не слишком хорошие мысли, — что ты. блять. что ты задумал? речь сбивается. соображать в принципе трудно, когда сережа вставляет два пальца внутрь, двигая фалангами. хочется заменить их на его член. но лера знает, что пока сережа не наиграется — а лучше сказать, пока не измучает девушку до такой степени, что она начнет его умолять, — не вставит. — ничего, ма шери, — практически мурлычет разумовский и вытаскивает пальцы. лера уже так намокла, что никакая смазка и не потребуется. зря только сергей оттягивал время, — как я могу что-то замышлять, когда ты, моя мадонна, жаждешь меня прямо сейчас? лера ловит себя на быстрой мысли, что разумовскому явно стоило родиться в другом веке. его манера общения, комплименты, стиль и вкус — все это выбивается. как будто, сережа это вампир, заточенный в той эпохе, когда его обратили. эпоха возрождения. макарова мало что знает про нее и то, ее знания заканчиваются парами философии, где они проходили эту самую эпоху очень быстро. — совсем как на картине ботичелли? — она улыбается, затрагивает то, что никому не положено. картины сандро ботичелли для сергея — это его собственный мир, пристанище, где никого нет, кроме разумовского и этих прекрасных, как он сам говорит, картин. мнения такого лера не разделяет, но молчит. — мм, может быть, — от ответа сережа уходит. но лера по глазам видит, что даже близко не тянет к тем прекрасным леди, которые изображены на картинах. это режет по самолюбию. но что можно ожидать от него, разумовского? самовлюблённого психопата, у которого есть одно желание — обладать. и он обладает: лерой, олегом. вертит ими, как ему вздумается. тешит себя и свой эгоизм. макарова думает, что сергей не способен любить. а разумовский ловит себя на мысли, что слишком поломанный, чтобы полюбить кого-то слишком непохожего. наверное, именно поэтому, когда он возвращается под утро в их с олегом квартиру, блокирует аккаунт леры во «вместе» и смывает с себя гложащее чувство прошедшей ночи. квартира залита летним солнечным светом, что совершенно не свойственно им. сережа улыбается — олег его пытался дождаться, но уснул, не закрыв шторы. сердце болезненно сжимается, напоминая, что сергей явно не достоин кого-то такого, как волков. он полюбил олега именно потому что тот мог разделить всю ту боль, что они перенесли в детском доме. и не смог полюбить леру, потому что она никогда не сможет представить, какого это пытаться выжить, когда у тебя не осталось буквально ничего: ни семьи, ни друзей, а близкий друг, может быть, покоится в могиле, потому что сережа стрелял в него собственными руками.