С ног на голову

— Чья дочь? Наследница чего? — девушка помотала головой, в надежде сфокусироваться на сказанном, — очень смешная шутка, мне понравилось. Не шутите так больше. Было четыре часа дня и ничего, как могло показаться девушке, не предвещало беды. Был выходной и ее день рождение. Что может быть восхитительней, чем-то, что можно провести незабываемый день в кругу друзей и нагуляться так, чтобы приятно болели ноги? Сейчас — середина зимы и Алисе, а по другому Су Хён, ведь семья девушки — обрусевшие корейцы, исполнилось шестнадцать лет. В этот день, во всегда хмуром и сером Питере, было ясно и шумно, что удивительно, ведь на календаре начало февраля и по факту должно быть холодно, но погода, как будто узнав о дне рождении Су Хён, решила смягчиться и порадовать не только девушки и ее компанию, но так же и всех петербуржцев, озарив Северную столицу ярким и таким непривычным для зимы и всего Петербурга теплым солнечным светом. Казалось, ничего не может испортить день рождение, ведь буквально всё было на стороне Алисы. Всё, кроме её родителей. Сидя в теплом кафе и уже собравшись выходить на слегка морозный воздух, чтобы пройтись прогуляться и замерзнув зайти в кафетерий, и они даже уже даже вышли и направились в противоположную сторону от кафе, если бы не звонок из дома и не тревожный голос отца. Было крайне странный тот факт того, что девушку загоняют домой в столь раннее время и ещё более напрягало то, что всегдашние уговоры типа: «ну паааап, можно я приду, чудь позже?» или «я вымою всю посуду, только дай мне погулять еще часа два» совершенно категорически не работали. Алисе ничего не оставалось, как извиниться перед друзьями и со скоростью молнии лететь домой. И что выясняется сейчас? Как это понимать? Такое не говорят прямо в лоб, в крайнем случае, не в такой день. Настроение с «я готова расцеловать весь мир» моментально упало до «скажите, что это шутка или убейте меня не произнося больше ни слова» — Вы же прикалываетесь…? — стараясь не терять энтузиазм, вторила девушка, но как бы Су Хён не пыталась скрыть своё шоковое и непонимающее состояние под смехом, её сдавали нервные смешки, — если вы хотели меня развести — это получилось. Жестоко получилось, я хочу сказать. — Милая, — начала мама, вставая из-за стола и подходя к любимой дочери, — нам и правда тяжело, но… — Неееееет! Нет! Нет! — Алиса как ошпаренная отпрыгнула от родителей, чуть ли не врезаясь спиной в дверцу холодильника, — если тяжело — то не надо говорить. Я не хочу этого слышать, — показушное закрыв руками уши и стоя в позе «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю», Су Хён замотала головой. — Ты думаешь, если бы у нас был выбор, мы бы тебе это сказали? — на этот раз говорил отец и его слова резали воздух, как острый нож режет масло, — ты думаешь, что мы бы рассказали об этом, зная, как ты так всё принимаешь слишком быстро к сердцу?! — мужчина стал закипать, — мы даже из Кореи уехали из-за нее, но она тебя нашла! — Кто она…? — Мать твоя биологическая, — выплюнул он, и подошел к девушке, — сегодня, когда ты ушла, — уже мягче продолжал мужчина, но слова давались ему очень тяжелым трудом, — объявилась и начала качать права на тебя. — Пусть дальше качает, — отмахнулась девушка, — какое вам дело. Она же, вроде бы, от меня отказалась и теперь, спустя шестнадцать лет, очень тупо искать того, кого пора уже давно забыть. — Милая, — снова послышался голос женщины, — ты просто не понимаешь, чья ты дочь… — Ну, чья-то наследница, вы же сказали, — Алиса выжидающе смотрела на родных ей людей и взглядом просила продолжить. — Просто иди в комнату, так лежит письмо, пожалуйста, открой его и прочитай, — продолжал мужчина, и, взглянув в карие глаза дочери, поспешил опередить вопрос, который моментально появился в глазах девушки, — оно на английском. Эта женщина знает, что мы не обучали тебя родному языку. — Мой родной язык — русский и я сама являюсь русской, — только и смогла прошептать Алиса и с шумом открыв деверь и с таким же характерным звуком закрыв ее, девушка удалилась в свою комнату. На письменном столе и правда лежало письмо, аккуратно положенное между учебниками химии и биологии. Ну конечно же, завтра же понедельник и самостоятельные по этим предметам. Девушка ещё с утра выложила эти книги и поместила их на самое видное место комнаты, чтобы ненароком не забыть выучить то, что завтра может попасться в вопросах. Теперь же это всё отходило на второй план. Теперь даже экзамены, за которые так тряслась Су Хён вылетели из её головы, как будто мысли о них и не было вовсе. Медленно подойдя к заветному и уже так ненавистному письму, Алиса остановилась и, сделав глубокий и размеренный вдох, резко схватила его со стола, и понеслась в противоположную сторону комнаты — к мусорному ведру. Уже подойдя к нему вплотную и крепко сжав кусок бумаги, девушка передумала. Села, а точнее будет сказать, упала на кровать и с характерным звуком рвущийся бумаги, открыла конверт. Открыла то, что отныне перевернуло жизнь девушки сверху вниз, радикально разрушило то, что строилось так долго, поменяло всё, переставив судьбу с ног на голову. Невыносимо больно, подло, обидно. Всё смешивалось в какой-то адский коктейль от которого девушку прорвало, даже не дочитав письмо, но поняв суть написанного, Су Хён с остервенением кинула листок на пол и, поджав под себя коленки заплакала. Так прошло десять минут, а может и намного больше, она не считала, было как-то все равно. Небрежно вытерев солоноватую жидкость с глаз, Алиса вышла из комнаты. Надо срочно поговорить с родителями. — Я никуда не поеду! — всё это время отец с матерью сидели на той же кухне и о чем-то спорили. Девушка не могла разобрать, в чем заключался спор, так как разговор был на корейском, но Алиса была на двести процентов уверена, что их дебаты полностью касались данной ситуации, а значит, касались и самой девушки. — Милая, это всего на неделю, — посмотрев на заплаканные глаза своей девочки, женщина поднялась, и налив воды в стакан подала его дочери. — Я. Никуда. Не. Поеду, — четко выделяя каждое слово, не переставала вторить она. — Я знаю, но… — Что, но? ЧТО?! — девушка, уже не сдерживаясь, перешла на крик. — Алиса, ты должна. Она сказала, что если тебе не понравиться, то в этот же день ты улетишь обратно. Это не месяц и не год, это всего неделя. — Всего неделя? — спародировала она мужчину, — то есть, вы отдаете меня какой-то непонятной женщине на семь дней? Так еще и в другую страну?! Потрясающе. Шестнадцать лет мечтала о таком дне рождении! — Из глаз предательски начали течь слезы, — хорошо, — после слишком долгой паузы, продолжила Су Хён, — я поеду. Я, конечно, не понимаю почему, но я определенно должна это сделать, да? — развернувшись, девушка начала уходить, но резко остановилась и обернулась через плечо, — я пойду, прогуляюсь. Одна. Надеюсь, вы понимаете, что мне надо подумать? — и, не дождавшись определенно ответа, вышла из кухни. Еще пять минут и входная дверь громко хлопнув, погрузила квартиру в мертвую тишину. К тому времени, когда девушка вышла из дома, на улице уже были сумерки. Зимняя погода давала о себе знать. И это был единственный момент, почему Су Хён не очень любила этот сезон. Нет, конечно, ей нравилась зима — преддверие нового года, чувство, что вот совсем скоро наступит сказка и, конечно же, день рождение. Хотя это, разве, праздник? Можно ли день, когда человек появился на свет считать особенным? Температура быстро опускалась, и ничего не оставалось, как зайти в какое-нибудь кафе либо пойти обратно домой. Но Алисе до жути не хотелось даже и мысли пустить на счет второго варианта, так что она просто двинулась к самой ближайшей кофе-точке в окрестностях. Эта оказалось маленькое и очень уютного кафе, которое находилось напротив школы Су Хён с очень красивым французским названием «Cheri»*. Девушка любила это место. Любила прогуливать здесь свои уроки, а иногда и просто забегать и быстро произнося «Карамельный раф с собой, пожалуйста» дальше мчатся по своим делам. Любила из-за добрых людей, вкусных эклеров и… — Какие люди заглянули ко мне на огонёк, — из-за самого милого и доброго одноклассника-баристы в мире, который никогда не откажет сделать бесплатную кружечку чего-нибудь горячего. — Ник, привет! — девушка тут же широко и искренне улыбнулась. Эта улыбка была самой первой и поистине искренней за эти несколько часов. — Подожди! Проходи пока за стойку, у меня заказ! — и быстро черканув что-то в достаточно толстой и большой тетради, обратился к посетителям. Девушка села и осмотрела кафе. Она не была здесь примерно недели две и с удовольствием заметила, что в меню появились новые пирожные, а на окнах — новые украшения. Алиса и сама бы здесь работала, даже бесплатно, за «спасибо», просто за улыбки и хорошее настроение, но в последнее время, она сама крутилась, как белка в колесе, и, кажется, что совсем скоро завертится как сумасшедший волчок. — У нас появились новые сиропы! — увидев, как девушка с интересом осматривает новые и почти полные бутылочки, стал рассказывать, — этот с брусникой, а этот с зеленым чаем, кстати, очень специфический, но приятный вкус, хочешь попробовать? — Безвозмездно? — с прищуром спросила Алиса. — Безвозмездно, — повторил Ник, делая интонацию, схожую с совой из советского мультика про Винни Пуха, — тебе как всегда, раф? — Угу, — промычала она, не отрываясь, знакомясь с новым меню, — а какой десерт из новинок самый вкусный? — Вот этот, — стукнув пальцем по бумажке в руках Су Хён, протянул тот, — но его и нет. На то он и самый вкусный. — Или потому что уже восьмой час? — предположила она. — Не отрицаю. Кстати, если подождешь еще двадцать пять минут, то отдам тебе десерт за полцены. — А что не бесплатно? — ухмыльнулась девушка, закрывая меню и кладя локти на барную стойку возле рук парня. — Не могу, у нас учет. — Тогда, — после паузы в полминуты девушка продолжила, — дай мне что-нибудь сейчас, а я заплачу через полчаса! Учёт на время у вас же не ведется ещё? — это был идеальный план. — Ах ты хитрая, — качая головой, сказал Ник. Но пирожное все-таки достал и поставил на стойку вместе с рафом, — ты чего, кстати, заглянула так поздно? — клиентов не было и парень спокойно мог пообщаться с подругой. — Не знаю, — отламывая кусочек вкусного десерта, девушка подставила вилку к губам парня, — будешь? Тот лишь отрицательно покачал головой, — это маленький подарок на день рождение, кушай. — Ммм, не забыл, значит?! — засмеялась Алиса. — А я мог? — и в подтверждение своих слов громко фыркнул, а после прыснул. Ведь смех у его одноклассницы был настолько заразительным, что сложно было удержаться *** Полдвенадцатого ночи. Алиса никогда не позволяла себе возвращаться так поздно, а если даже и приходилось, то Су Хён обязательно звонила родителям. Сегодня она этого не сделала. Да и они, решив, наверное, что дочке и правда стоит побыть одной, не звонили вовсе. Попрощавшись с парнем, который благородно предложил проводить девушку до её парадной, Алиса поднялась на свой этаж и максимально аккуратно, насколько позволяла почему-то скрипучая дверь, открыла ее и проскользнула вовнутрь помещения. Как и ожидалось — темнота. Завтра родителям на работу, да и ей самой — в школу. — Милая, всё хорошо? — включая ночник, женщина слегка приоткрыла дверь. — Да, мам, всё замечательно, — прошептала Су Хён, накрываясь толстым слоем одеяла. Утром будет холодно, так что лучше подстраховаться прямо сейчас. — Спокойной ночи, — мама подошла к кровати и легко поцеловала дочку в лоб, — люблю тебя. — И я тебя, — ответила девушка, закрывая глаза от наслаждения. Хоть ей уже и шестнадцать, этот обычай никогда не забывался, казалось, что без этого невозможно уснуть. Как же она будет в Корее без этого маленькой, но очень важной традиции? *** Семь тридцать утра. Трель будильника и ненависть. Девушка проклинала всё на свете: вчерашнюю истерику, ведь именно из-за нее у Алисы раскалывается голова, невыполненные уроки, а сегодня самостоятельная и как написать, если даже не открывал книгу? — Доброе утро! — на кухне уже стояла привычная утренняя порция завтрака, — как спалось? — позитив отца добивал. Хотелось выть. — Можно я сегодня никуда не пойду? — заместо всяких слов, девушка решила спросить прямо. В лоб. Су Хён ещё вчера решила, что прогуляет школу. Дело оставалось за малым — либо ей разрешат, и она останется дома либо нет, и девушке придется склоняться по холодному и мрачному городу в полном одиночестве. — Почему? — на кухню вошла мама и немного отодвинув Алису за талию, пристроилась около холодильника, — молоко закончилось, да? Буркнув в ответ очень тихое и еле разборчивое «я не сделала уроки» села за стол и принялась за завтрак. — Сегодня что-то важное? — Две самостоятельные… — Хорошо, — вот так просто? Су Хён и не помнила, когда в последний раз отец так легко соглашался на ее махинации. — Спасибо… — только и смогла выдавить девушка, — и за разрешение и за завтрак. — Но пожалуйста, предупреди кого-нибудь, что ты не придешь. А иначе, Елена Владимировна позвонит кому-нибудь из нас и начнет выяснять, — продолжал мужчина. — Я уже, вчера. — Очень предусмотрительно, — ухмыльнулся папа, — тогда обед приготовишь сама. — Я знаю, — девушка кивнула и, схватив со стола на половину съеденную яичницу и такой любимый, вкусно приготовленный папин кофе пошла вон из кухни. На часах было около пяти вечера. И Алиса сделала уже, казалось бы, всё. И на данный момент смотрела какой-то замудренный фильм, старательно выписывая незнакомые слова на английском языке. От начала фильма прошло всего минут двадцать, а на листе размером A4 красовалось уже порядком около тридцати незнакомых и первый раз встречающихся девушке слов. Потерев переносицу, предусмотрительно поставив фильм на паузу, Су Хён откинулась на спинку сидение и сделала полный оборот вокруг себя. Не прошло и пяти минут, как в дверь позвонили. — Мама что ли? — простонала девушка, нехотя вставая с мягкого места, — здравствуйте, — промямлила Алиса, увидев незнакомца. На пороге квартиры стоял мужчина. Кореец, совсем невысокий и лет тридцати — тридцати пяти. В глубине грудной клетки как-то неприятно кольнуло. — Здравствуйте, — сказал человек на корейском и поклонился намного ниже, чем нужно было. — Здравствуйте, — вторила она единственное знакомое слово на этом языке, — простите, я не знаю корейский, мы можем пообщаться на этом? — Су Хён надеялась, что человек знает английский. И не ошиблась. Быстро собравшись и даже извинившись, мужчина достал папку и, открыв ее протянул девушке конверт. Опять конверт. — Что это…? — Су Хён даже руку не подняла, а потом услышала, как кто-то поднимается по лестнице на этаж ее квартиры и, о господи! Она спасена! — Алиса? Что здесь происходит? Кто это? — к ним подошёл отец. Он был на голову выше этого странного, но приятного на внешность человека, что было очень странно. Их семья была высокой для среднестатистической корейской семьи. Мать была под сто семьдесят — сто семьдесят пять, а отец — около ста восьмидесяти, да и сама Су Хён примерно такая же как мать, хотя, как оказалось вчера, она даже не в них ребенок. От таких грустных и больных мыслей ее прервал отец, — дочь, иди в комнату, я думаю, нам надо поговорить с мужчиной наедине, — и, похлопав девочку по спине, зашёл внутрь квартиры. — Так я всё равно не понимаю, — фыркнула та, — какая разница? — Мне так будет в разы спокойнее. Всё, иди, — чмокнув Алису в макушку, мужчина скрылся в самом излюбленном месте квартиры — в кухне. Через полчаса пришла и мама и, конечно же, тут же прошла и скрылась за дверью, присоединяясь к непонятной беседе, от которой девушку уже не слабо так трясло. Су Хён не могла себе простить, что не учила корейский и именно из-за этого, собственное эго Алисы сейчас вырывалось наружу. Хотелось встрять, оспорить, вступить в дебаты, но она ничего не могла. Могла только сидеть в комнате и бессмысленно рыться в телефоне, в который раз обновляя твиттер и инстаграм. Наконец послушались шаги, громкое и быстрое прощание и хлопок входной двери, девушка тут же забыв обо всем вылетела в зал. — Что он хотел? Кто это? Поездка отменяется? Он приходил просить прощение и объяснить, что произошла ужасная ошибка, что я не являюсь ничьей наследницей? — вопросы сыпались, словно листья со старого дерева поздней осенью. И девушка не могла прекратить этот словесный поток. — Он приходил отдать билет и рассказать, что будет потом, когда ты приедешь. Он хотел поговорить с тобой лично, но лучше пускай сначала расскажут нам, а мы уже потом сами тебе всё разложим по полочкам. — Я даже слушать не хочу, — огрызнулась Алиса, влетев обратно в комнату и закрыв дверь на щеколду. *** Дни сменялись днями. И на следующий Алиса пошла в школу. Всё потекло в своем ключе. Школа — репетиции — дом, ведь самая большая страсть девушки — танцы, а так же редкие гуляния в компании любимых друзей. Как будто и не было этой ужасной правды и билета, который все еще не тронутый покоился на туалетном столике. Девочкам, своим согруппницам, все-таки пришлось сказать, что она уезжает в Корею максимум на десять дней и пропустит несколько репетиций подряд. Друзья отнеслись к этому однозначно — просто посчитали, что это подарок от родителей на шестнадцать лет и сердечно желали отлично провести время, а так же, как следует отдохнуть от всего. И Алиса всегда улыбалась, скрывая за улыбкой скребущихся кошек, которые уже почти разорвали сердце. Пять часов утра. Пора вставать. Сегодня — двенадцатое февраля и именно сегодня девушку ждет вылет в Корею. Она не спала, сон никак не шел, Су Хён даже вещи не собирала, за нее это сделал мама, а Алиса, в свою очередь, была аморфной, ничего не хотела делать и просто свернувшись калачиком на заднем сидении ждала, когда её довезут до аэропорта. — Я же в любое время смогу вернуться? Если мне не понравится, могу в этот же день? — не унималась девушка, спрашивая этот вопрос уже десятый раз за утро. — Конечно, милая, — ласково терпеливо отвечала мама, — но я думаю, тебе там понравится. Эта другая страна. Это Азия, которая совершенно не похожая на Россию и Европу. — Я уверена, мне не понравится, — зарываясь в свои коленки и закрывая глаза, Алиса отдалась мыслям. Еще десять минут и они уже были на месте. Пройдя регистрацию, девушка первый раз за все это время окинула билет быстрым взором. Он был явно дорогим. К тому же без пересадок. Странно, а разве не должно быть хоть одной? Во Владивостоке или Хабаровске? И к тому же бизнес класс. — Мааам, — девочка резко подорвалась с места и подошла к женщине, пока отец проверял чемодан дочери, — что это? — она указала на места. — А другого от нее и ожидать не нужно было, — папа все-таки встрял разговор и, подойдя к Алисе со спины, аккуратно взял билет из ее рук, — я даже удивлен, почему не частный самолет, как-то не по-императорски, — в его голосе звучала горькая ирония. — …что? Я тут резко перехотела лететь. Спасибо, я, пожалуй, пойду, — и уже развернувшись, почувствовала, как ее возвращают на место. — Су Хён, этот детский сад… — мужчина вдохнул, — этот детский сад… прекращай давай. — Не называй меня этим именем, — прошипела Алиса, — у меня есть нормальное, будьте добры использовать его. Пять, десять, пятнадцать минут и уже объявляют посадку, надо быстрее уходить. Быстро и крепко обняв и поцеловать таких родных и никем незаменимых людей, девушка скрипя сердцем побежала в комнату ожидания. На глазах слезы и успокаивает ее только то, что это всего какая-то несчастная неделя, которая, она надеялась, станет одним днем. Девушка любила садиться на автобус и поехав в неизвестном направлении, возвращаться обратно. Есть время подумать и осмыслить каждое брошенное в той или иной ситуации слово. Почему бы полет в Корею не расценивать в похожем ключе? Приехал и тут же уехал — все просто. В бизнес классе она сидела одна. А Алисе и хотелось побыть одной и поэтому, девушка была ужасно рада сложившейся ситуации. За одиннадцать часов полета, Су Хён не съела ни крошки. Кусок в горло не лез и она, вежливо отказывалась от всех предложений приятной стюардессы, которая явно была удивлена, что же такая малявка делает здесь. Было примерно три часа ночи, когда объявили посадку в Инчхон. До Сеула еще приходилось доезжать либо на метро, которое так поздно уже не работала либо на такси, автобус Алиса даже не брала в учет. И тут девушку осенило. Она даже не знает, что ей делать, куда идти и уже смогла проклясть всё на свете за свою напыщенную гордость и то, что не удосужилась послушать рассказ отца. В кошельке было несколько сотен долларов, которые заботливо дала ей мама, их осталось только поменять на местные деньги, но разве сейчас что-то работает? Девушка оглянулась. Аэропорт не спал. Все куда-то неслись, куда-то спешили, везде слышалась иностранная речь. — Ну ладно, — выдохнула она и, натянув кепку на глаза пошла к выходу из здания, — не страшно, я в Стокгольме блуждала в час ночи и ничего — выбралась, что мне тут стоит? — девушка любила поболтать сама с собой и сейчас Су Хён могла позволить себе, говорить абсолютно спокойно, могла даже говорить плохие слова — никто ничего не поймет. Телефон выключился от одиннадцатичасового безостановочно рабочего режима и на руке, как назло не было наручных часов, за два дня до Кореи, она случайно порвала ремешок и отдала их на починку Нику. Воздух был чистым и небо не такое пасмурное, как в Питере. И было… тепло? Серьезно? В феврале тепло? Сколько сейчас градусов? Минус пять максимум? Невероятно… Девушка не успела ничего подумать, даже никуда отойти от парковки для машин, как к ней подъехала какая-то черная, безупречно чистая и сверкающая машина. Открылось окно и… тот мужчина? Девушка открыла рот. — Добрый вечер, — он отлично помнил, что дочь его начальницы кореянка, но абсолютно не знает родного для нее языка. Он говорил на английском. — Да, — только и смогла выдавить Алиса. Мужчина улыбнулся и выйдя из машины, плавно обошел ее, открыл дверь и пригласил сесть. — Я должен отвести Вас домой. В полдень у Вас встреча с госпожой Гу, — произнес мужчина и подождав, пока девочка удобно устроится на пассажирском сидении, захлопнул дверь. Почему так официально? — А, — всё что смогла выдавить Алиса, — а… кто это? — Ваша мать? — изумленные глаза с интересом посмотрели на девушку через заднее зеркало, — мы будем ехать примерно два часа, вы можете вздремнуть, — предложил он. Алиса благодарно улыбнулась, но после этого отрицательно покачала головой, — спасибо, я в порядке и, отвернувшись и начала смотреть в окно. Первое впечатление о Корее? Очень яркий город. Интересно, сколько же они жгут электричества? Было нереально красиво. Су Хён не хотела это признавать, но первое впечатление было очень даже ничего, а еще ей понравился этот низенький мужчина, приятная внешность, красивый голос и очень добрый, может как раз этот человек и будет с ней все это время в Сеуле? — прошу прощение, — они ехали примерно час и водитель уже начал думать, что девушка спит, — могу ли я узнать Ваше имя? — Конечно можете, — тихо засмеялся он, — Меня зовут Пак Чон У. — Спасибо, — улыбнулась во все тридцать два, девушка тоже решила представиться, — меня Ким Алиса. — Алиса? — повторил он со слегка смешным для нее акцентом, — а корейское имя есть? — конечно же Чон У знал настоящее имя девочки, но решил продолжить разговор. — Есть, но я не пользуюсь своим корейским именем, — бросила она, небрежно махнув рукой. Сеул показался еще ярче. Они, казалось, проехали весь центр и свернули на трассу, — девушка догадалась, что, скорее всего, у так называемой госпожи Гу свой собственный дом. Но Алиса ошиблась. Это был не просто дом, это был целый дворец. Из-за темноты девушка не полностью разглядела особняк, но он, безусловно, был огромным. Огромным, дорогим и шикарным. Машина подъехала ко второму, не такому большому как первый, входу. Чон У ссылался, что так быстрее дойти до ее комнаты. В доме горел приглушенный свет, и сам первый этаж особняка походил на центральный вход Зимнего Дворца. Они поднялись на второй и свернули куда-то вглубь коридора. — Ваша комната за этой дверью, — тихо сказал мужчина, — доброй ночи, — и, поклонившись начал было уходить, но его окликнул голос Алисы. — Простите, а Вы не могли бы мне дать свой телефон? — просьба звучала очень странно. Мужчина округлил глаза, — я имею ввиду, что я могу заблудиться или захотеть поехать в город, а Вы можете же меня довести или быть гидом? — в голосе слышалась надежда. — Я не имею права, Алиса. Мне не положено, — грустно улыбнулся он. — Да бросьте! Просто вы первый кореец, с которым я познакомилась, не считая родителей, конечно, и мне будет так намного лучше, — немного помявшись, Чон У всё-таки протянул девочке визитку и кинув на последок слова прощания удалился. Алиса глубоко вдохнула и вошла в комнату, которая на целую неделю будет только в её распоряжении.