***
— Мы здесь! Всемогущий зашел внутрь, держа в руках малыша. Изуку пинал ногами воздух и кричал: — Я здесь, я здесь! Класс завизжал и вскочил со своих мест. Они столпились вокруг Всемогущего с телефонами наперевес, пытаясь увидеть своего самого маленького одноклассника. Все они слышали, что произошло, но видели Изуку впервые. — Он такой милый! Хагакуре прыгнула на Ашидо, которая была слишком занята тем, что вытягивала руку, чтобы сделать лучший снимок Изуку, чтобы оттолкнуть ее. — Как раз когда я думала, что Деку не может быть милее, — сказала Урарака. Она тоже фотографировала с молниеносной скоростью. Она выглядела более решительной и сосредоточенной, пытаясь сделать как можно больше фотографий Изуку, чем во время сдачи экзаменов. — Может быть, нам не стоит фотографировать Мидорию, — попыталась Яойорозу. — Он будет смущен, когда действие причуды спадет, и если у нас будут фотографии этого… гм, недоразумения… Каминари, занятый просмотром фотографий Ашидо и просьбой прислать ему лучшие из них, рассмеялся. — Это он виноват в том, что ввязался в эту драку, ничего не зная о причудах. Бакуго был единственным, кто не толпился вокруг Изуку. Он даже не встал из-за стола. Когда Изуку, зажатый в объятиях Всемогущего, увидел его над головами одноклассников, он помахал ему рукой. Бакуго усмехнулся и отмахнулся от него. Изуку нахмурился, посмотрел на Бакуго, а затем в ответ тоже отмахнулся от него. Класс завопил, а Всемогущий кашлянул кровью, едва сумев не попасть ею на Изуку. — Да, черт возьми, малыш, — сказала Джиро. — Пожалуйста, скажи мне, что ты сняла это на камеру, — умолял Каминари, Ашидо — И скажи мне, что ты пришлешь это мне. Мне нужен новый экран блокировки. — Конечно, — сказала Ашидо. — Я люблю тебя, — сказал Каминари. — Я знаю, — ответила Ашидо. Киришима и Иида безуспешно пытались отругать Бакуго за то, что он отмахнулся от малыша. Бакуго казался ошеломленным дерзостью малыша Изуку и нехотя проявил уважение. Несмотря на то, что ученики боролись за то, чтобы подойти к Изуку, ближе всех к малышу стоял Тодороки. На руках у Всемогущего Изуку был почти на уровне глаз Тодороки. — Ты постоянно суешь свой нос в чужие проблемы, не так ли? — серьезно спросил Тодороки. — Сегодня утром тебе пришлось вмешаться. А теперь посмотри, что с тобой стало. Изуку облокотился на бицепс Всемогущего и приклеил наклейку — улыбающееся лицо Всемогущего над словами «Героический!» — на щеку Тодороки, прямо под его шрамом. — Ах, — сказал Тодороки. Всемогущий рассмеялся и притянул Изуку к груди, прежде чем тот успел выскочить из его рук. — Прости, юный Тодороки. Мидория хотел участвовать в процессе обучения, поскольку он не может участвовать как ученик, поэтому я дал ему наклейки, чтобы он раздавал их лучшим ученикам. Покажи всем наклейки, мой мальчик. Изуку с гордостью протянул лист с наклейками на тему героев. Класс издал благодарные звуки и похвалил его наклейки, и Изуку загорелся от похвалы. — Но мы еще не начали упражнение, — сказал Тодороки. — Мы даже не переоделись в наши костюмы. Изуку снова наклонился и ткнул наклейку, приклеенную к щеке Тодороки. — Хороший мальчик. (молодец) — Но мы… — снова попытался Тодороки. Изуку еще два раза похлопал по наклейке и сказал более твердо: — Хороший мальчик! — Прими, что ты хороший мальчик, Тодороки, — сказал Серо. — Скажи это, — потребовал Ашидо. — Скажи Мидории, что ты понимаешь, что ты хороший мальчик. Тодороки мало что мог сделать под пристальным взглядом двадцати потенциальных героев, отчаянно пытавшихся угодить малышу, прижавшемуся к Всемогущему. Он вообще мало что мог сделать под взглядом Изуку. В таком виде, когда его веснушки стали еще более заметными, черты лица округлились от детского жирка, а крошечные пальчики вцепились в рубашку Всемогущего, Изуку был слишком силен. Тодороки вздохнул и сказал: — Я хороший мальчик.***
— Мидория, — сказала Ашидо, протягивая руки к Изуку, который упрямо стоял у ног Всемогущего, одной рукой вцепившись в штанину. — Можно мне наклейку? Посмотри, какой у меня классный костюм героя! Тебе не кажется, что я тоже заслуживаю наклейку? — Наклейки — для тех, кто побеждает, — сказал Мидория. — Но ты же дал Тодороки одну! — Тодороки — хороший мальчик, — сказал Мидория, а затем спрятал лицо в ноге Всемогущего в приступе застенчивости. — А что насчет меня? — спросил Аояма, принимая позу. — Я хороший мальчик? — Нет, — сказал Мидория. Аояма рухнул на землю, как марионетка, у которой перерезали ниточки. Оджиро подтолкнул его ногой, но Аояма заскулил и закрыл волосы руками, отказываясь вставать. Урарака подпрыгнула и опустилася на колени рядом с Изуку. — Деку, я хорошая? Заслуживаю ли я наклейку? Не говоря ни слова, Изуку отклеил наклейку и осторожно положил ее на тыльную сторону ладони Урараки. Она завизжала и обняла его. Он сначала напрягся, не ожидая этого, но потом обнял ее в ответ. Когда Урарака отстранилась, ее глаза были мокрыми. — Нечестно! — сказал Ашидо. Класс снова столпился вокруг Изуку, требуя наклейку. Изуку наклеил одну на руку Яойорозу, и это только заставило учеников стать громче, отчаянно желая получить свою собственную наклейку. Всемогущий пытался отгонять их и указывать на тренировочные площадки, но они его не слушали. — Никогда раньше не видел, чтобы подростки так интересовались наклейками, — пробормотал про себя Всемогущий. — Может, мне следовало использовать этот метод обучения с самого начала. — Хватит! — Иида пробивался сквозь толпу. — Вы перегрузите Мидорию. В подростковом возрасте ему не нравилось находиться в толпе, а теперь, когда он стал меньше и уязвимее, наша задача как его друзей и одноклассников… Пока Иида говорил, Изуку отклеил наклейку, встал на цыпочки и приложил ее к броне Ииды. Он смог достать только до середины бедра. — Хорошо, Иида, — сказал Изуку. Иида замолчал. Он посмотрел вниз на Изуку, который сжимал в руках свой лист с наклейками и смотрел на него большими глазами, и пробормотал. Он попытался продолжить, но его слова выходили с трудом, как будто в горле застрял камень. Асуи воспользовалась случаем, чтобы пролезть под ногами Ииды. Она присела перед Изуку и протянула руку. Изуку послушно положил наклейку на ее предплечье. — Что! - спросил Каминари. — Как это справедливо? — Мы не виноваты, что ты плохой мальчик, Каминари, — сказал Тодороки, наклейка все еще оставалась на его щеке. В классе начались драки из-за того, кто заслужил наклейку. Всемогущий подхватил Изуку, чтобы тот не оказался в центре событий, и усадил его себе на плечи. Изуку вцепился в его челку, как в поводья, улыбаясь хаосу, разворачивающемуся под ним.***
Ученики предлагали — или, скорее, умоляли — присмотреть за Изуку во время обеда, но Всемогущему было неприятно выпускать его из поля зрения. Он не мог объяснить почему, но мысль о том, что Изуку будет где-то в другом месте, вне досягаемости рук, где Всемогущий не сможет его защитить… Это было смешно. Он безоговорочно доверял своим ученикам и знал, что все они были компетентными учениками-героями, способными легко защитить себя и других, если что-то случится, но он не мог избавиться от этого чувства. Поэтому, когда наступило время обеда, Всемогущий подхватил Изуку и направился в комнату для персонала. Пока их не было, кто-то загрузил мини-холодильник в комнате для персонала нарезанными фруктами и кубиками сыра. На столе стояло блюдо с бутербродами в форме звезд. Учителя, снующие по комнате, занятые даже во время обеденного перерыва, угощались, проходя мимо. Мик поймал взгляд Всемогущего и рассмеялся. — Ланч-Раш слышал о том, что случилось с милым пареньком с курса героев, который попросил у него автограф в начале семестра и устроил все это. — Он никогда раньше не выходил из себя подобным образом, — сказал Снайп, направляясь к своему столу, стопка эссе под одной рукой, бутерброд в форме звезды в другой. — Я уже начал думать, что он нас не любит. Мик пожал плечами. — Все что угодно для фаната… и, говоря о фанатах, я слышал, что один маленький слушатель раздает наклейки… Изуку спрятал свой наполовину пустой лист наклеек в диванные подушки и уставился на Мика, как бы осмеливаясь, что герой-профессионал попытается забрать их у него. Мик засмеялся и поднял руки вверх в знак поражения. Он стащил еще один бутерброд, а затем, пританцовывая, вернулся к своему столу. — Ты голоден, Изуку? — спросил Всемогущий. Он положил фрукты и сыр на низкий столик, придвинутый вплотную, чтобы Изуку мог дотянуться. — Хочешь сэндвич? Фрукты? Изуку схватил горсть винограда. Вместо того чтобы съесть их, он протянул руку с кулаком к Всемогущему. — Они для тебя, — попытался сказать Всемогущий, но Изуку покачал головой и решительно поднял лицо. Всемогущий вздохнул и раскрыл ладонь. Виноградины упали в его ладонь. — Всемогущий тоже ест, — сказал Изуку. Он продолжал смотреть на него, отказываясь есть свой обед, пока Всемогущий не съел весь подаренный виноград и не взял бутерброд. Тогда он кивнул, как гордая мать, и взял ломтик яблока. Всемогущий послушно съел свой сэндвич, в его груди разгоралось теплое чувство, слишком большое, чтобы назвать его.***
Когда после обеда Айзава вернулся в комнату персонала, Всемогущий растянулся на слишком маленьком диване, свесив ноги через край. Изуку свернулся калачиком у него на груди, пуская слюни на пуговицы. Оставался всего час до того момента, когда Изуку должен был снова превратиться в подростка. Айзава решил, что услышит, как только Изуку вернется в нормальное состояние, когда Всемогущий был разбужен внезапным весом мускулистого подростка, надавившего ему на ребра. Айзава замешкался в дверях, глядя на спящие фигуры. Все было в порядке — ни ран, ни испорченной одежды, ни следов слез, но он не мог не задаться вопросом, почему лицо Всемогущего было покрыто наклейками.