Перезарядка

Сидя в номере очередного проходного отеля на очередной ничем непримечательной постели, Князь почти час бился над тем, как закончить новый текст. От закипающего раздражения уже хотелось кинуть тетрадь вместе с ненавистной ручкой в стену и завалиться спать. Их сегодняшнее выступление прошло потрясающе, все были на эмоциях и с огромным зарядом энергии. У Князя эта энергия просилась скорее на бумагу. После окончания, умудрившись придумать миллион отговорок, Андрей пулей влетел в номер, стремясь не прошляпить такое вдохновение. Он успел только скинуть обувь, уселся на край своей кровати, схватил тетрадь с ручкой и принялся резким, острым почерком строчить льющуюся из него историю. Спустя час оставалось лишь как-то все закончить, но Князь как будто лицом уперся в огромный дорожный знак "стоп" и не мог выдавить из себя и слова. Как будто чего-то не хватало, как будто вся энергия взяла и сдулась. — Ну вот какого черта, а? В тетради образовалась уже страница с выдавленными через силу и перечеркнутыми строчками, когда в номер кто-то зашел. Князь был слишком напряжен попытками словообразования, чтобы заметить хоть что-то вокруг себя. Из транса он вышел только когда этот кто-то уселся впритык сзади него, чужие бедра в рваных джинсах плотно прилегали к его, татуированные руки опустились поверх них. На плечо опустилась голова с немного влажными, видимо, от душа волосами. Когда только успел сходить? Князь неосознанно вдохнул глубже. Запах табака, хвои и фруктового шампуня приятно осел в его легких, заставив легко улыбнуться. Этот ставший уже родным запах всегда успокаивал и окружал каким-то ощущением безопасности. Андрей находил это странным, но никогда не пытался что-то менять. Что не вредно — то и брать дано. — Мих? Молчит. Лишь шумно выдыхает, поведя носом ближе к изгибу шеи Князя, вызывая поток мурашек последнего. — Миха? Миш? Земля Горшеневу, прием. Ты чего не со всеми? Если Горшок молчит, значит, где-то на горе рак свистит. Такое бывало с ним крайне редко, обычно ни о чем хорошем это состояние не говорило. Мишка же шумный, баламутный, энергичный, вечно незатыкающийся. Он не должен вот так молчать. Миша промычал Князю в шею что-то отрицательное и сцепил руки в замок у того на животе, прислоняясь еще ближе. Словно желая вплавиться в Андрея. Не хочет разговаривать. Своим шестым чувством (жопой) Андрей чувствует, что вроде гитаристу не плохо, а, значит, можно просто помолчать. Дать возможность Горшку у самого себя в голове переварить все, разблокировать свой говорительный аппарат, и тогда он сам может рассказать что не так. Или так. Он же лишь невесомо гладил мишины руки на своем животе, желая то ли успокоить, то ли заземлить, напоминая о своем присутствии. "Все хорошо, я рядом, я рядом" Андрей тем временем вернулся взглядом к тетради в своих руках. Спустя пару минут, словно подзарядив батарейку, вдохновение вновь к нему вернулось, и на ум стали приходить уже куда более складные фразы. Следующие двадцать минут прошли в приятной тишине, прерываемой лишь тихим жужжанием прикроватной лампочки да шуршанием ручки по бумаге. Наконец Князь остался довольным написанным текстом, победоносно закрыл тетрадь и положил ее на прикроватную тумбу. В последнее время в одиночку творить бывало туго. Но стоило Горшку разместить себя рядом с Князем, то тот как будто перезаряжался и был готов творить с новыми силами. Вернув свои руки на мишины, он слегка повернул голову, уткнувшись носом в уже немного подсохшие волосы. Пахнущие фруктовым шампунем. Князь усмехнулся. Они впопыхах покупали этот шампунь, не сильно вглядываясь. В итоге взяли какой-то персиковый вместо стоявшего рядом нейтрального по запаху средства. Горшенев сначала долго буянил, мол, "не будет он пахнуть как персик, это не по-мужицки", но не то что бы у него был особый выбор. А Андрею нравилось. Почему-то этот запах придавал Михе такой уют, что в него хотелось окунуться с головой и окутать себя всем его существом. — Мих? — Мм?.. О, уже подает признаки жизни. Хороший знак. — Что-то случилось? Почему не со всеми? Андрей старался говорить спокойно, не слишком громко, чтобы не вырывать резко Мишу в реальный мир из его уже считай полусонного состояния. Татуированные руки крепче обняли поэта. — ... Не знаю, все веселятся, но тебя там не было, ты куда-то успел свалить ё-моё... а без тебя не то... —, остаток фразы потонул в нечленораздельном бубнеже, — без тебя плохо, во. Как-то сразу тоскливо стало. Ну я и ушел. Князь почувствовал, как приятное тепло разливается по всему телу. От таких слов Мишку хотелось еще крепче обнять и никуда не отпускать. — Прости, срочно хотел набросать новый текст, пока из головы не улетело. Сейчас лучше? — Лучше, Княже, — протянул Горшок, наконец поднимая голову и с ухмылкой заглядывая Андрею в глаза. Князь не мог не улыбнуться в ответ и не оставить легкий поцелуй в волосах Горшенева. — Это отлично. Давай отдыхать тогда, я капец как устал. Только пусти, переодеться надо да душ принять. С недовольным мычанием, но Миха его отпустил. А когда Андрей вернулся, тот уже устроился в его кровати и с недовольным лицом копался в своем телефоне. — Хэй, зачем мы каждый раз берем двуспальные номера, если в итоге ты каждый раз все равно оккупируешь мою кровать? — Затем, — с умным видом начал Миха, откидывая сотовый на соседнюю, в итоге незанятую, постель, — чтобы те умники, типа Балу, меньше ржали. В тот раз его просто не заткнуть было. Моментом я почти испугался, что он от смеха сдохнет. Андрей прыснул, но спорить не стал. Все равно постели здесь достаточно широкие, чтобы уместить двоих мужчин. В по-осьминожьему крепких объятиях, разумеется. Горшок на другое и не соглашался. Вот и сейчас — стоило Андрею лечь к нему лицом, так Миша тут же притянул его к себе, утыкаясь в грудь и переплетаясь ногами. Князю ничего не оставалось, кроме как смириться со своим положением, натянуть на них одеяло и вырубить лампу, погружая комнату в приятный сумрак. — Надо было тебе псевдоним брать "осьминог", — шуточно прокомментировал Князь, получив легкий пинок в бок. — Тебе что-то не нравится, Княже? — Ни в коем случае, — в тон ответил он, оставив поцелуй на макушке у Мишки, — спи давай, завтра опять в рань всем вставать. Андрею оставалось только усмехнуться, когда его слова были встречены тихим сопением у него под боком. Иногда его просто поражала способность Горшенева вырубиться прямо здесь и сейчас, независимо от обстоятельств. Только условием было наличие Князя в непосредственной близости. Кому скажи — заржут да не поверят. Притянув Миху к себе ближе, Андрей зарылся носом в его шевелюру и тоже погрузился в сон.