An indestructible dream

      Дазай знает Чую сколько себя помнит. Они были вместе всегда и везде: в детском саду, школе, и даже в университет они поступали в один и тот же.       Он знает его, как яркую и весьма неординарную личность, очень многостороннюю и притягательную, что могла вспыхнуть и так же быстро утихнуть.        К Накахаре всегда тянулись люди, что было не удивительно, ведь парень был не дурен собой — у него были прекрасные рыжие волосы, больше походящие на пламя — что было как раз под стать его характеру — которые в распущенном виде доставали до лопаток; веснушки, что ближе к лету становились заметнее, и расширяли пространство собою занимаемое, переносясь с лица на плечи, спину, ноги и руки; глаза цвета океана, в котором хотелось утонуть. Так же парень был из богатой и обеспеченной семьи, что тоже привлекало людей. А кто, собственно говоря, не хотел бы дружить с богачом?        Он занимался танцами, часто посещал спортзал, не редко его можно было заметить и на турниках. Вообщем, как говорится «держал себя в тонусе». Его график всегда был забит, но даже так он всегда умудрялся выкроить время для друзей.       Дазаю нравилось проводить вместе с рыжим свой досуг. Несмотря на постоянные распри они были не разлей вода, и всегда были помочь друг другу в трудную минуту. Не без подколов конечно, но зато от всего сердца и с душой. Хотя многие считали иначе, что в принципе было вполне естественно. Так мог бы подумать любой, кто хоть раз видел их «догонялки», когда шатен доводил своего друга до белого каления, а после сверкая пятками удирал от него же, снося в коридоре прохожих, безудержно смеясь.       Вот и сейчас Осаму пытался отдышаться после подобного забега, да и смеха тоже. Он уже и забыл чем конкретно выбесил Чую. Вроде там было что-то про его рост, но не суть — главное, что разозлился он не на шутку. Гонялись они так достаточно долго, до тех пор пока бинтованный не выдохся и не споткнулся о собственную ногу, из-за чего покатился кубарем по земле. А Накахара заметив это начал смеяться, не успел остановиться и ебнулся плашмя на эту шпалу. Сидели и ржали над этим минут пять, не меньше.       — Ох, Чу, ты такой тяжёлый, может встанешь уже с меня? — наигранно тяжело вздохнул кареглазый, театрально приложив ладонь ко лбу, — Раздавишь ведь так меня бедного, — Дазай глупо хихихал над своей фразой, но утих, когда поднял глаза на веснушчатого и наткнулся на нахмуренный взгляд, — Хей, Чиби, ну ты чего? Обиделся что ли?       В ответ он получил молчание. Но впрочем, несмотря на это, Чуя таки поднялся и подал руку другу, хоть и выглядел он таким же напряжённым. Осаму был сбит с толку неожиданной реакцией на, казалось бы, безобидную шутку, а потому решил разрядить обстановку.       — Слушай, Чиби, может сходим сегодня к Одасаку? Уверен, его мелкие будут рады тому что их навестит их любимый Чуя-нии, — пролепетал он, в надежде на положительные изменения в поведении товарища.       — Да, давай, — чуть помедлив с ответом, Чуя натянул прежнюю улыбку на лицо, а после хитро сощурил глазки и резко рванул вперёд, — Кто последний добежит до перекрестка, тот будет покупать мелкотне подарки!       — Хей! Так не честно!       На том ситуацию и забыли. **********       — Чуя, у тебя такие пухлые ляжки, я прям не могу, — прокомментировал Дазай, крутя головой, находящейся на коленях Накахары, в поисках более удобного положения, — Зато мягенько. Тебе любая девушка может позавидовать, ха-ха.       Осаму продолжил свой монолог, так и не заметив, что рыжий после этих слов затих. **********       — Чууууяя!       Коротышка заметно вздрогнул, когда на него налетел шатен, что не осталось без внимания последнего. Но решив на акцентировать внимание на этом моменте, он лишь крепче обнял друга, отмечая, что почему-то ощущения от объятий изменились. Но что именно изменилось он не понял.       — Где ты был две недели, Чу? Я скучал. А ты мне даже и слова доброго не написал, — опять включил королеву драмы, — Даже на звонки не отвечал! А тебе ведь не только я звонил, ещё Альбатрос, Ода...       — Я знаю, Осаму, просто я ездил в санатории, а там у нас отбирали телефоны, сам понимаешь — отдых, уединение, природа, — перебил его Накахара, нервно посмеиваясь.       На это бинтованный нахмурил моську, и с подозрительным видом спросил:       — Ты случаем ничего от меня не скрываешь?       — Нет! Нет, что ты! И вообще, у нас разве сейчас не должна начаться пара? Нам стоило бы поспешить, а то вдруг опоздаем.       Шанса ответить на это хоть что-то не было, так как по окончанию своей весьма краткой и нервной речи, рыжий засеменил в сторону их аудиторий. Дазаю же не оставалось ничего, кроме как пойти следом. Он хотел продолжить этот разговор после универа, но в ходе дневных забот это быстро забылось. А когда он вспомнил об этом через несколько дней, то решил, что это уже не имеет смысла, ведь сейчас то Чуя рядом. Правда его нынешняя модель поведения несколько отличалась от обычной, но отличия были настолько незаметны и не значительны, что обращать на них внимание было глупо. Само пройдет со временем. Ну так считал сам Осаму, и как выяснилось значительно позже, зря. **********       — Чуя, ты будешь моим парнем?       Да, шатен наконец решился на это. Спустя столько лет дружбы, он наконец решил преодолеть этот барьер. Он долго думал стоит ли рисковать, ведь если ответ друга будет отрицательный, то вряд ли у них когда-либо будут такие же отношения как раньше. А этого он бы не пережил.       Но вот, он наконец стоит перед любимым человеком, держа в руках букет его любимых цветов, и задавая этот чёртов вопрос, от ответа на который зависело многое.       — Осаму, я..... Я согласен.       В этот момент в глазах Дазая померкло всё, и странное поведение Накахары, которое за последние пол года стало нормой, и его неожиданные диеты, которое ему ни к черту, ведь он и так имеет чудесную фигуру. Ничего больше в его глазах не было таким важным. Чуя ответил положительно. Его чувства взаимны. Разве может быть что-то прекраснее и важнее этого?       Расчувствовавшись, он подошёл к своему уже парню, и аккуратно уложив руки на его талию задал всего один вопрос: «Можно?». На что получил незамедлительный ответ.       — Можно. **********       — Мх..... Осаму, быстрее!       Ох, бедный-бедный Чуя, он уже извивался под ним как только мог, скуля и прося о большем. Ну разве не лапочка? Всегда весь из себя такой строптивый, а сейчас сама нежность. Хотя нет, Осаму несколько поспешил с выводами, ведь судя по взгляду, которой тот только что бросил на него, если он сейчас не пошевелится, то трахнут уже именно его.       Усмехнувшись своим мыслям бинтованный, на котором сейчас не было бинтов, всё-таки соизволил исполнить просьбу своего партнёра и ускорился, уже откровенно втрахивая его в постель.       — Аххх, блять, да! **********       После секса очень приятно выкурить пару сигареток, чем сейчас Накахара с его парнем и заняты. Получив долгожданный оргазм они сначала немного поволялись в кровати, и только потом решили таки подняться. Ну точнее только шатен, его любовник отрывать свой прекрасный зад от належенного места не собирался. Как впрочем и сам Осаму, которой только поднявшись взял пачку сигарет с зажигалкой, и лег обратно, любуясь своим парнем.       — Чего ты так пристально пялишься на меня, а? — спустя минут пять после обнаружения цепкого взгляда на своем теле поинтересовался рыжий.       — Да вот думаю просто, что ты немного располнел, но в этом нет ничего страшного честно. Я не против, просто это так необычно для тебя, хи-хи, — Осаму чуть ущипнул бок парня.       В целом то, что он сказал было правдой. Чуя сильно заболел, и пролежал в больнице полтора месяца, где его питание контролировали по максимуму, а из-за отсутствия каких-либо привычных телу физических нагрузок, он немного располнел. Но выглядело и правда миленько. Только судя по лицу Чуи, с которого после этого замечания словно вся краска сошла, сам он так явно не считал.       — Да, ты прав, я и правда стал жирным. Надо будет исправить это. Завтра же начну тренировки снова.       — Хей, Чу! Я такого не говорил, ты не жирный, не надо быть таким самокритичным. Да и какие тренировки? Ты только недавно из больницы вышел, иммунитет ещё не до конца восстановился, подожди хоть недельку.       И прежде чем Накахара смог бы что-то ответить он его поцеловал, мягко поглаживая бедра и талию партнёра.       Видимо из кровати этой ночью они не вылезут. **********       — Дазай, ты можешь есть не как свинья?       — О чем ты, Одасаку? Я не понимаю про что ты говоришь, — в культурном обществе обычно не приятно говорить с набитым ртом, но он явно о таком не слыхал.       — Сакуноске, поверь, я пытался отучить его от этого, это бесполезно, — устало вздохнул голубоглазый.       Сейчас вся эта троица сидела в какой-то забегаловке, нещадно поглощая фастфуд. Точнее один поглощал нещадно; второй, самый старший из этой компании, ел с расчетом на то, сколько ему надо, чтоб наесться, а не на то, сколько влезет; а третий просто ковырял свою тарелку с салатом, со скучающим видом. Иногда он подносил вилку с зеленью на ней ко рту, но тут же отводил ее обратно, не съедая ни кусочка. За все эти полтора часа, что они тут сидят он съел всего пару листов шпината и выпил пару глотков воды. Не густо.       На это обратил внимание и Ода.       — Накахара, а ты чего не ешь? Вон твой парень уже который гамбургер уплетает.       — Да, Чиби, Ода как всегда прав! Съешь хоть что-нибудь, ты ведь и так заказал диетический салат, и стакан воды. Съешь хоть это, ты же не ел ничего с самого утра, а скоро уже темнеть начнет. Твоя диета не должна запрещать тебе есть полностью, и мучаться от голода! — словив вопросительный взгляд старшего товарища он принялся объяснять, — Понимаешь, мой милый Чиби недавно ходил к врачу из-за плохого самочувствия, и тот назначил ему диету. Но то, что у него диета не значит, что он не должен ничего есть. Так ведь, Ода?       Так, это ему показалось, или у рыжего и вправду, во время рассказа его парня, был пристыженный и виноватый вид? Если да, то почему? Он ему что-то не договорил? Хотя такое вряд-ли возможно, Чуя всегда отличался от других своей честностью и не любовью ко лжи. Так что странно всё это.       — Наверное ты прав, 'Саму. Мне действительно стоит поесть, — всё-таки согласился он, начиная под двумя внимательными взглядами понемногу набирать овощей на вилку и есть. Те, решив что всё в порядке, раз он начал есть, успокоились и продолжили разговор.       Их прервал рыжий, что резко допив свой стакан воды сказал, что ему надо отлучиться в туалет.       Только сейчас, когда Чуя ушел, они заметили, что несмотря на то что тот «ел», еды в тарелке практически не убавилось. **********       Дазай стал серьезно беспокоится за своего парня. Тот стал реже отвечать на звонки и сообщения, из дома выходит только до магазина, свою подработку он бросил, в университете был взят академический отпуск.       Ещё больше напрягал его откровенно нездоровый вид — волосы Чуи потускнели, и стали выпадать; кожа стала сухой и стали заметны все вены и сосуды проходящие по телу; ногти и губы потрескались и приобрели сероватый оттенок; он сильно похудел, даже скорее исхудал. Сам Накахара стал более дерганным. Нет, он был таким и раньше, начиная с тех пор, как он пропал на пол месяца года три тому назад. Но сейчас это было возведено в абсолют. На любой жест и движение в свою сторону он отшатывался, нерво стреляя взглядом на объект своего «испуга».       И самое ужасное: веснушчатый напрочь отрицал какие-либо изменения в себе, своем поведении и своем внешнем виде. Он словно совершенно не замечал происходящих с его телом ужасов. Зато это прекрасно замечали окружающие. На улицах его шарахались, и старались обходить стороной. Кассиры в магазинах изо всех сил пытались давить натянутую лыбу, но выходило, честно, не очень убедительно. Друзья стали сторонится его, семья избегать. Только Осаму, Сакуноске и дуо Акутагав пытались сделать с этим хоть что-нибудь. Но как и говорилось ранее, Чуя не видел ничего плохого в этом всем, да и каких-либо отличий от того, что было раньше, он не отмечал.       Вот и сейчас рыжий заперся в ванной, и отказывался выходить оттуда.       — Чуя, солнышко, я же просто беспокоюсь за тебя, пожалуйста, выйди и давай поговорим.       — Нам не о чем разговаривать! Как только я выйду, ты тут же потащишь меня в спальню и начнёшь устраивать мне допросы, — справедливости ради, стоит заметить, что такое уже было, и что если он выйдет, то это действительно может повториться, — Шуруй домой, я не выйду отсюда.       — Чуя, я не брошу тебя тут одного, ты ведь даже не понимаешь, что болен чем-то. Я сам не до конца ещё понял, чем именно, но я пытаюсь разобраться в этом, и в отличии от тебя хотя бы вижу, что проблема есть!       Ответа или какой-нибудь реакции от парня так и не последовало. Дазай сидел под дверью час, второй, но видимо рыжий решил остаться ночевать там. Шатен в свою очередь, хоть и с тяжёлым сердцем, смирился с тем, что разговаривать с ним не горят желанием, стал собираться на выход.       — Чуя, я пошел. Если что-то нужно — звони. Впрочем ты и сам это знаешь, — уже стоя у двери крикнул он вглубь квартиры, а потом, чуть помявшись, добавил, — Люблю тебя.       И ушел. **********       — Так, давай пройдемся по всему, что мы наблюдали за Чуей не только в последнее пару месяцев, но и в последнее годы. Все разы, когда его поведение можно было бы причислить к подозрительному.       — Да я честно ничего вспомнить не могу! Я помню только недавние события, да и вообще, началось это недавно, я не понимаю зач—       — Кх, кхэм, — все повернулись на обычно молчаливого Рюноскэ, — Простите, что прервал вас, Дазай-сан, но по-моему Сакуноске прав. Мне кажется, что началось это все ещё с того инцидента, когда Накахара пропал на две недели. Мне ещё тогда показалось это странным, ведь как мне известно, ни в одном из санаториев не отбирают телефон без возможности позвонить кому-то на протяжении всего нахождения там. Да и сам он, как-то слишком уж нервничал, когда говорил об этом. Постоянно пытался съехать с темы.       Все недоуменно умолкли, пытаясь вспомнить те события. Пришли к выводу что Чуя и правда вел себя подозрительно, и что вероятнее всего именно с того момента всё это и началось. Хотя тогда все игнорировали этот факт, считая, что это временно и что всему виной санаторий, что видимо оказался не из лучших.       — Что ж, раз уж мы разобрались с тем, когда всё это началось, предлагаю разобраться в том, как именно изменилось его поведение за последние года. Ацуши, тебе есть что сказать?       — Эээээ ... Я не могу утверждать точно, так как я особо с ним и не общаюсь, но по-моему после «поездки в санаторий» он выглядел выглядел каким-то слишком уж.... Даже не знаю как это обозначить. Ну допустим, замученным что-ли? Помню я как-то раз подошёл к нему на обеде, а он сидит в столовой в самом углу, и еду ковыряет с грустным видом. Я хотел спросить тогда что-то по поводу домашки по философии, а он видимо не заметил как я подошёл, так что когда я понял, что у него ноль реакции, то положил руку ему на плече. И честно, мне показалось, что оно слишком уж костлявое. Он же спортсмен, у него такого по идее быть не должно? А он ещё так вздрогнул после этого... — Накаджима тяжело вздохнул, — Честно, я догадываюсь, что с Чуей, но искренне надеюсь, что это не так...       — И что же это по твоему?       Но блондин отвечать не спешил. Если быть откровенным, то он явно мялся, и не знал, как донести свои догадки до остальных.       — Ну же, не томи, Накаджима! — не выдержал Дазай через минуту гробовой тишины, и выкрикнул эту фразу, ударив кулаком по столу. Да так, что вздрогнули все.       — Я не знаю, как это сказать покорректнее, но мне кажется, что у него РПП. Вполне возможно, что анорексия. Я не могу утверждать, что это точно именно так, но с моей тетей происходило тоже самое. Сначала она начала себя очень странно вести, затем начала терять вес, кожа стала нездорового цвета, волосы потускнели, появилась слабость.       В этот момент осели все. Казалась бы, истинна была на поверхности, но заметил ее почему-то только обычно затупливый и не расторопный Ацуши. Закон подлости — не дать, не взять. Но больше всех из-за этого убивался шатен. Ведь, как? Как он мог не заметить это? Как мог не распознать, то что даже и не старались скрыть? Ужасное чувство. Просто отвратное. Впрочем, он же быстрее всех и отошёл, не менее быстро придя к мысли, что раз уж корень проблемы найден, то его надо вырвать при первой же возможности.       — Так! Отставить хандру! Потом будем себя жалеть, о том какие мы тупые и не проницательные. Сейчас нам надо составить план действий, что делать с Чуей.       Разговор затянулся на несколько часов, и когда они выходили из кофейни на улице была уже темень. **********       — Чуя, что ты делаешь? — это было первое, что спросил Дазай вернувшись в квартиру своего парня.       Зайдя туда, он увидел картину, что только подтверждала теорию Ацуши. Чуя, в одной лишь майке и нижнем белье, стоял на кухне и взвешивался, с обречённым видим смотря на показатели весов. Видимо он настолько этим увлекся, что даже элементарно не заметил прихода шатена. Но стоило ему только услышать, давно ставшим родным, голос, он уже привычно дернулся, и резко повернул голову в сторону входа.       После быстро пришедшего осознания, что его спалили на горячем, эмоции на его лице начали сменять одну другой с молниеносной скоростью. Сначала на его лице читалось недоумение, затем испуг, а затем гнев. Какого черта? Он же сказал ему валить к себе, так с хуяли он снова здесь?!       И по-видимому эта фраза прекрасно читалась по его глазам, так как Осаму лишь тяжело вздохнул, и медленным шагом начал подходить к любимому.       — Чуя, я понимаю, ты злишься, но давай обойдёмся без криков, хорошо? — под пристальным взором Накахары он встал у стола и отодвинул стул, — Присядь, пожалуйста. Я обещаю, что тоже не буду на тебя орать. Я просто хочу, чтобы мы поговорили.       Рыжик недоверчиво поглядывая на своего парня всё-таки сел на предложенное место, и сложил руки ну груди в выжидающим жесте. Осаму в свою очередь подсел ближе, укладывая свою первую руку на его это плече, ласково поглаживая его.       — Ты начнёшь говорить или мы так и будем сидеть, и тянуть кота за яйца? — нервно отозвался старший о воцарившейся на кухне тишине, — Ты вроде поговорить хотел, так не молчи, ёб твою мать!       — Тише, тише. Я хотел поговорить с тобой по поводу кое чего, но этот разговор немного подождёт. Сейчас меня больше интересует другое — зачем ты взвешивался, и почему я раньше не видел эти весы? Давно они у тебя?       Тут Чуя выпал в осадок. Он надеялся, что если он согласится на разговор, то Осаму забудет об увиденном хотя бы на время, чтобы было время на придумывание достойного ответа на его «Почему и зачем?». Но видимо Дазая это волновало больше, чем потенциальный разговор. Чёрт. А если он догадался?! Так, Накахара, успокойся, ты что-нибудь придумаешь.       — Разве это так важно? Зачем цепляться за такую хуйню, когда у тебя наверняка есть более важная тема для диалога, — хотел было начать отнекиваться он, но увидев злой взгляд шатена, он сглотнул вмиг загустевшую слюну, и начал судорожно перебирать ответы в своей голове. Найдя, что-то более менее вменяемое он выдал — Господи, прежде чем ты начнёшь мне тут разборы полетов устраивать, скажу — мне нужно было знать сколько я вешу из-за диеты, а весы ты не видел потому что они лежали в ванной, под раковиной, а я что-то не припомню, чтобы ты так уж часто туда заглядывал.       — Ох, правда? И что же это за «диета» такая, не расскажешь? Чуя, не прикидывайся дураком, тебе не идёт. Именно об этом я и хотел поговорить. Чуя, ты понимаешь, что это не нормально? Сколько бы ты не отнекивался, как бы не отрицал, но ты не здоров. У тебя сильный недовес, нездоровый цвет кожи, волосы выпадают. Тебя часто тошнит, у тебя практически всегда запор, ты ничего не ешь. Меня это пугает, Чуя. Прошу, скажи что с тобой. Ты знаешь — я не наврежу, я лишь хочу помочь. Я не буду на тебя орать, не буду ругать тебя. Прошу, только скажи, — проговорив эту речь, он смотрел на любимого, ожидая какой-нибудь реакции. И будем честны, он ожидал чего угодно, но только не истерического смеха в ответ на это.       Как только голубоглазый вдоволь насмеялся, он поднял тяжелый взор на Осаму. И жестоко, без капли жалости отчеканил:       — «Не хочешь навредить» говоришь? Да только это ты и делаешь всё это время! — вполне очевидно, после этой фразы он получил лишь лицо полное непонимания, что выбесило Накахару ещё больше, — Чего ты удивляешься? Ты всё время говорил мне то, что я жирный, тяжёлый, пухлый. Знаешь, блять, как обидно это слышать от близкого человека? Я годы напролет ебашил в этой ссаной танцевальной школе, на борьбе, футболе и всё для чего? Чтобы слышать что я жиртрест блять! — его состояние всё больше начинало походить на истерику и нервный срыв, — Знаешь какого это приходить на тренировку, а затем выслушивать от тренера, что ты весишь слишком много, и что тебе нужно худеть? А когда об этом узнают родители, то вместо того, чтобы поддержать тебя, они начинают обвинять тебя в том, что ты слишком много ешь? И в конечном итоге тебе приходится ограничиваться парочкой абсолютно безвкусных салатов в день, а если ты съешь что-то, что тебе «нельзя», то тебя могут выпороть и оставить под домашним арестом. Ну, тварь, чего молчишь? Сказать нечего?! — уже тупо плача и всхлипывая кричал рыжий.       А Дазаю действительно нечего было сказать. Все эти годы он думал, что знает Чую лучше всех, а как выяснилось знал он о нем практически ничего. Лишь ничтожную крупицу, что он позволял видеть остальным. Так мало того — он собственноручно, пускай и не специально, вбивал гвозди в крышку гроба Чуи Накахары.       — Боже, солнце, прости меня, прости, — уже сам начиная рыдать, начал молить Осаму, — Прошу, прости меня, любимый, — аккуратно перехватив его кисти рук, он начал мягко целовать костяшки пальцев, — Обещаю, милый, мы что-нибудь придумаем. Клянусь, я смогу тебе помочь.       Тогда весь вечер был проведен на кухне, в разговорах, слезах, нежных поцелуях и объятьях, и в обещаниях данных друг другу. **********       Дазай Осаму ненавидит весну. Ненавидит так, как не ненавидит что-либо другое в этой жизни. Именно в это воистину адское время года он теряет всё, что ему дорого. Сначала это была его младшая сестренка Элис, скончавшаяся от рака; затем мать, что решила, что ее муж слишком старый и нашла ему замену, бросив их; потом обнаружение анорексии у его любимого рыжика, а теперь это.       Сакуноске Ода — его лучший друг, поддерживающий его во всем ещё со средней школы, гордый отец четырех детей, умер в ночь с субботы на воскресенье. Он был застрелен в одном из переулков Йокогамы, когда бандит пытался сбежать от полиции. Эта тварь взяла мужчину в «заложники», чтобы дать себе фору, но была ранен шальной пулей непутёвого полицейского. Она прошла сквозь тело Одасаку, и впилась в плече ублюдка. Преступника забрали в участок, а его жертва скончалась по пути в больницу.       Малявок Оды сдали в сиротский приют, а Осаму теперь вынужден стоять на могиле лучшего друга. Он не плачет, нет. Все слезы были выплаканы ещё пол года тому назад на кухне Чуи, что сейчас стоял по правую руку от него, скорбя об умершем.       После того разговора он смог набрать пару килограмм, на которые он смотрел с болью, когда стоял на весах. Но Дазай стал внимательно следить за ним с тех пор, так что выбора как такого у него не было. Но сейчас мысли были заняты совершенно иным: со смерти Оды прошло три дня, и с того момента, когда они узнали об этом, его парень вел себя подозрительно тихо. И как бы гадко это не звучало, но из-за этого шатен стал рассеяние и не внимательнее, чем Накахара пользовался, чтобы пропустить приемы пищи. Да — это мерзко и подло, пользоваться смертью друга, чтобы истязать себя, но он не мог ничего поделать. Блядские 47 кг на весах приводили его в дичайший ужас, такой, что наворачивались слезы на глазах. В зеркалах он видел только искаженную картину — убогое, уродливое тело, откровенно толстое и некрасивое. Таким он видел себя. Хоть он и делал вид что всё нормально, но каждый день он корил себя за то, что он такой жалкий слабак, и постоянно подавлял желание выблевать весь свой желудок, лишь бы больше никогда не набирать лишние килограммы.       И еще больше он себя ненавидел за то,что он был обузой для своего парня. Вместо поддержки он давал ему только потрёпанные нервы, обещания, которые даже и не думал исполнять, и откровенно сел ему на шею, пускай даже и не по своей воле. И всё, что он мог сделать сейчас, стоя на могиле Оды, так это только приобнимать его, шепча, что все будет в порядке, зная, что это не так. Ничего не может быть и не будет в порядке.       Только не у них. **********              Со смерти Оды прошло уже около полутора месяца. Шатен периодически навещал его детей, но забрать к себе к сожалению не мог — его и так одолевали заботы о Накахаре. Последний же в свою очередь стал очень много истерить и срываться на него. Он мог начать срач на совершенно ровном месте, и Дазай не понимал почему. Казалось бы, у него умер близкий друг, и Чуя должен наоборот стать более спокойным и терпимым, но нет.       А Дазаю было сложно. Он должен был следить за своим парнем и его здоровьем, но если раньше это было просто затруднительно, так как он не всегда мог быть рядом, но сейчас это стало практически невозможным. После смерти Сакуноске его стали посещать суицидальные мысли. Иной раз смотря на лезвие ножа, ему приходилось бороться с желанием вскрыть себе вены. Когда он видел на пустынной улице машину, едущую с просто бешеной скоростью, он еле сдерживал свои порывы бросится под нее. И Накахара со своими верными истериками и заебами нисколько не помогал ему.       И как правило, такое не приводит ни к чему хорошему. **********       — Да блять, ты не понимаешь! Ничего не хорошо, хватит это повторять блять. Как ты этого не видишь?! — снова эта квартира, снова очередная истерика, снова очередное поливание говном от любимого человека, — Ты обещал, что поможешь, но до сих пор делаешь всё только хуже, чем оно было, уебище.       Чуя уже целый час распинался на тему того, как у них всё плохо, ужасно и отвратительно.       Этот день не предвещал ничего такого, начинался он очень даже хорошо: они вместе проснулись, пошли чистить зубы, позавтракали, хотя для Чуи эта процедура была проведена чуть ли не насильно, и пошли гулять. Но уже вечером, придя в их квартиру на рыжего что-то нашло. То ли это были расшатанные анорексией нервы, то ли ещё что-то, но шум он поднял знатный.       А Дазай устал. Он терпит всё это дерьмо уже больше года, и ему это надоело. Нет, он не разлюбил Накахару, он все ещё безгранично его любил, только вместе с тем к любви добавилось и разочарование в партнёре. Он несмотря на все свои обещания о том, что он будет пытаться излечиться, продолжал намеренно пропускать приемы пищи; выблевывать не переваренные остатки завтрака/обеда/ужина, когда Осаму не может это проконтролировать. Да даже в такой трудный для шатена период он не нашел в себе сил хотя бы просто поддержать его, сказать что всё наладится, что все пройдёт, только лишь давя на больное всё сильнее и сильнее.       Это была последняя капля.       Осаму тяжело вздохнул, уже напрочь игнорируя своего парня поднялся и пошел в сторону выхода.       — Хей, какого черта? Ты что ахуел, какого черта ты делаешь! — рыжий не поняв действий Дазая быстро побежал за ним, наблюдая, как тот надевает куртку и натягивает ботинки — Куда ты собрался в такое время? Ты меня вообще слушаешь?!       — Чуя, — Осаму повернулся к нему, и положил руки на его плечи — Я тебя очень люблю. Очень-очень. Но я так больше не могу. Да, я знаю — тебе тяжело, но и ты меня пойми. Я не железный. Я думаю, что нам нужно взять перерыв в отношениях. Если что случится — звони, но сейчас я вынужден уйти.       Он отпустил ошалевшего враз Накахару, и открыл дверь. Перед тем как выйти он проронил всего одно слово «Прости».       Спустя несколько минут, ушедших на осознание ситуации, по все квартире стало слышно истошное рыдание. **********       — Дазай, ты уверен, что поступил правильно? Всё таки я не думаю, что оставлять его одного это хорошая идея, — беспокоясь спросил Ацуши. Шатен жил у него уже неделю, и его все не отпускала мысль, что всё это неправильно, и что этим двум стоило бы поговорить по душам. Ведь чего греха таить — было видно, что на самом Осаму это сказалось плохо. Он и до этого выглядел не очень, но после разрыва с рыжим он стал выглядеть ещё хуевее. Под глазами залегли громадные тени, лицо осунулось, сам он был вечно каким-то сконфуженным и дерганным, чем очень сильно напоминал всё того же Чую.       На слова Накаджимы кареглазый отредактировал никак, впрочем как и все прошлые дни. Потому ему осталось лишь покачать головой неодобрительно, и пойти в ванную, куда он изначально и направлялся. Мысленно же он надеялся, что эти двое помирятся, и придумывал как он мог бы им в этом помочь. **********       Чуя не спал уже который день подряд, лишь иногда перебиваясь небольшой дремой, и то если повезёт. Как бы он не пытался, у него все никак не выходило. Каждый раз, когда он ложился на кровать и пытался уснуть, его тело начинало требовать, уже ставшее привычным, тепло тела Дазая. Но он ушел. Дазай за всё это время так и не позвонил ему ни разу, а сам позвонить ему что он в себе не находил. Было страшно, что его пошлют, или ещё хуже — даже не ответят.       Его самочувствие с каждым прожитым днём становилось всё хуже. Последнее пару дней его мучила дикая боль в животе, такая, словно ему перекрутили кишечник. Он несколько раз подал в обмороки, и это, или от того, что он очень редко ест и пьет, в следствии чего организм стал испытать дефицит.... Да много чего на самом деле. А его кровь сильно сгустилась, из-за чего проталкивать ее по венам, артериям и капилляром стало сложно.       Но это же всё пройдёт, правда ведь? Сейчас он выпьет таблетку, и всё пройдёт.       Именно это он и сделал, и когда боль в груди стала совсем уж невыносимой, он прилёг на кровать, прикрывая глаза.       В этот раз уже навсегда.       **********       — О, Дазай! Давно не виделись, родной. Где ты был все это время?       Кое Озаки. Очень милая соседка Чуи, живущая этажом выше. С ней что рыжий, что его парень были в хороших отношениях, так что когда Дазай внезапно запропастился на практически месяц, она беспокоилась. Но с недавних пор это отошло на второй план, ведь появилось кое что более пугающее.       — Осаму, милый. Я очень беспокоюсь за Чую, — поймав не совсем понимающий взгляд, он судорожно вздохнула, и продолжила — После того, как ты пропал куда-то, я видела как он выходил из своей квартиры всего два раза. А последние недели полторы от него ни слуху, ни духу. Ты же знаешь, я живу над ним, а стены у нас в доме картонные. И я не слышала от него ни звука за всё это время, меня это очень сильно тревожит. Так ещё и этот ужасный запах из его квартиры. Он появился недавно, всего может дней пять-шесть назад, не больше.       На этом моменте Дазай перестал ее слушать, и уже просто помчался на третий этаж, где и находилась квартира рыжего.       Сам он за месяц раздумий пришел к выводу, что блондин прав, и что не стоило так бросать Накахару. И набравшись сил он пошел к нему, в подъезде дома наткнувшись на Озаки. И теперь после ее рассказа, он понял что возможно он осознал все слишком поздно.       Уже подбегая к входной двери, он почувствовал то, о чем женщина говорила. Запах гнили. Запах, мать твою, мертвечины, и его источником была дверь квартиры, куда он направлялся. Вставляя ключ в дверной замок, он молился всем богам, чтобы все было не тем, чем казалось. Что глупенький Чуя просто забыл убрать мясо, и оно стухло. Да что угодно, лишь бы это не было подтверждением его мыслей.       Но к сожалению его мечтам было не суждено сбыться.       Войдя внутрь, он сразу же определил откуда исходил зловонный запах. Спальня.       — Чу, ты меня слышишь? Хей, не молчи, прошу тебя, — на ватных ногах подходя к блядской комнате уже начал бредить он — Солнце, прошу.       Уже стоя в спальне его пробрала такая вонь, что аж глаза заслезились.       А на кровати лежало неподвижное тело, уже начавшее разложение и объятое ореолом трупных мух.