Мы пройдëм через это вместе

Когда они все вместе, впятером, взялись за руки и шагнули в портал, мягко переливающийся белоснежным сиянием, у Руби не было никаких неприятных предчувствий. Возможно, немного здоровой паранойи — что было естественно для любой Охотницы — но после всех тех невероятных событий, что произошли с ними в этом магическом месте, чему уж было удивляться? Какому-то порталу? Как минимум, для них это был уже не первый раз. Да и в этот раз их направляла сама богиня… созидательница… древо? В общем, та, кто, вероятно, понимал в магии в десятки и сотни раз больше них. Естественно, Руби боялась: того, что их ждало дальше, того, как все отреагируют на их возвращение, того, как отреагирует она сама, того, как могут изменится их отношения после всего этого… В сравнении с этим привычные переживания о том, как Кресент Роуз может не пережить путешествие в рабочем состоянии, были практически счастливым утешением. Она даже не знала, насколько стоило бы переживать о ней самой. Это никогда не было ее сильной стороной. Так или иначе, Древо указало ей путь. Не даровало спасение, не показало тайны жизни и, что гораздо важнее, повиновавшись ее желанию, не изменило ее. По крайней мере, это заставило отступить преследующую ее по пятам тьму. Тьму Гримм… Тьму ее собственной души. И ее друзья все еще стояли рядом с ней, будучи готовыми заплатить своей кровью за то, чтобы не пустить врага к ее беззащитному телу. Пусть это не решало их главных проблем, но это было началом. Доверие всегда было одной из самых хрупких вещей для любого. И Руби практически утратила свое: доверие к себе и своим силам, доверие к своим друзьям, доверие к своим идеалам. Впрочем, принятие ошибки никогда не стирало произошедшее из памяти. Руби понимала, смотря на облегчение и искреннюю радость в глазах ее друзей, что они все были готовы забыть это как страшный сон — как минимум на ближайшее время. Потому что эта ее ошибка не перечеркнула все то, что их связывало. И, может, Руби не была полностью согласна с этим внутри себя… Но это и давало ей надежду. Еще немного сил на то, чтобы двигаться вперед. Чтобы исправить. Чтобы сражаться. Чтобы попытаться победить. Впрочем, после первого твердого шага и мгновенного погружения в ослепляющий свет Руби несколько утратила свою уверенность… Ведь в следующую секунду ее ноги вступили на мягкую ярко-зеленую траву, которая еле заметно колыхалась под легкими порывами ветра. Как когда-то давным-давно — практически в другой жизни. Руби, поддавшись давно затаенному желанию — в конце концов, она выросла вблизи леса и очень любила живую природу — глубоко вздохнула. И сразу же невольно улыбнулась, впервые за месяцы чувствуя в воздухе свежесть и почти незаметный привкус недавнего дождя вместо изнуряющего и обжигающего кожу холода. Это было так… необычно. — Это не похоже на Вакуо… — задумчиво произнесла Руби вслух. — Потому что это, — Руби мгновенно развернулась на голос, — Изумрудный лес, вестимо, — Вайсс пожала плечами. — Вайсс! — естественно, первой эмоцией у Руби была радость… — Руби, — та улыбнулась уголком губ. Брюнетка без лишних раздумий прошла несколько шагов и прикоснулась рукой к руке Вайсс, незаметно выдохнув в облегчении, когда ее пальцы почувствовали все ту же потертую и приятную на ощупь кожу перчаток. Она рефлекторно прижалась ближе. — Это правда я, Руби, — тихо ответила Вайсс, сразу поняв ее намерения. Девушки отчаянно слились в объятиях, не желая признаваться вслух, что в последнее время им этого совершенно не хватало. Особенно еще до падения в то волшебное измерение… Там редко было холодно или неуютно в привычном понимании — и обычно их внимание занимали более насущные проблемы. Но здесь и сейчас Руби лишь порадовалась возможности ощутить немного настоящего тепла, в котором она была уверена. Тепла тех вечно аккуратных и столь красноречивых в своих движениях прохладных рук, всегда преуспевающих в том, чтобы принести ей частичку комфорта даже в самые жуткие морозы. — Извини, — вздохнула Руби, осторожно проведя пальцами по юбке Вайсс, явно пострадавшей в последнем сражении — что-то оставило на ней длинный и глубокий порез. — Все в порядке. Я бы тоже… засомневалась. — Нам еще есть в чем сомневаться… — Руби подняла ладонь, подставляя кожу под удивительно теплый солнечный луч. — Мы ведь вошли в портал, так? — Взгляни-ка, — Вайсс мотнула головой в сторону. Руби послушно повернулась… и ахнула от удивления, невольно подойдя на самый край обрыва, на котором они находились, только бы получше рассмотреть даже слишком знакомый пейзаж вдалеке. — Бикон… Но этого не может быть… — протянула Руби. — Ты думаешь?.. — Как минимум это напоминает то место, в котором мы пытались… найти ответы? — неуверенно ответила Вайсс. — Все вокруг такое же… нереальное. Слишком удивительное. Может, даже больше, чем перевернутые вверх ногами каменные дорожки и зеркальные проходы. Бикон, ха… Руби почувствовала, как у нее сжалось сердце: она знала, что чаще всего принимала близко к сердцу чужие проблемы и недооценивала собственные. Но после той грусти, которая сверкнула холодом в почти что дрогнувшем голосе Вайсс, как она могла поступить иначе? — Руби… — тихо произнесла Вайсс, встретившись с партнершей взглядом. — Сомневаюсь, что нам что-то грозит, если это еще одна задумка Древа, предназначенная что-то нам сообщить, — Руби первой села на траву у края обрыва, осторожно взяв Вайсс за руку. — И не думаю, что оно сразу от нас чего-то ждет. Я не в настроении разгадывать загадки. Руби усилием воли прекратила хмуриться, только чтобы Вайсс смогла увидеть ее полуулыбку. Правда, это было тяжело даже для нее — Вайсс редко показывала свои эмоции внешне. Но сейчас, когда за океаном ее голубых глаз отчетливо плескалась грусть… Когда на ее лбу виднелась так нелюбимая Руби морщинка, явно свидетельствующая о сильном волнении — Руби, хоть и не слишком понимая это, недолюбливала отца Вайсс еще в прошлом, лишь видя, как она чувствовала себя после его звонков… Когда каждое движение Вайсс явно говорило об усталости — и физической, и моральной. Руби как никто знала, что даже ранение обычно не заставляло Вайсс сутулиться, но сейчас… — Я… Р-Руби, я… — Вайсс нервно выдохнула. — Не нужно… — выдавила из себя Руби. — Просто… Просто побудь рядом. Ей было привычно не обращать внимание на собственную усталость, но несколько дней без сна, еще и полных переживаний, походов, самых разнообразных сражений… Даже опытной Охотнице иногда нужен отдых. Отдых лучше, нежели бессмысленные взгляды в потолок до боли в глазах на протяжении всей ночи. К тому же, она скучала. Руби невольно улыбнулась сама в ответ на еле заметную смущенную улыбку Вайсс. Та, вздохнув, медленно села рядом с ней. Их руки вновь сами собой нашли друг друга, переплетая пальцы в зыбком ощущении близости и комфорта, который утекал от них с каждой секундой, за которую для них становилась очевидной неестественность их окружения. — Блейк всегда жаловалась на здешнюю розу ветров, — Вайсс подняла голову. — Говорила, что частая смена направлений ее отвлекала. — Сейчас все так спокойно… И даже ветерок теплый. Все так, как я вспоминала… — Руби сказала вполголоса, не желая нарушать сложившуюся атмосферу. — Особенно во времена нашего путешествия до Мистрала. Я так часто думала о Биконе… — Наверно, как и мы все, Руби. Вайсс, глубоко вздохнув, неуверенно взглянула на свою партнершу и, получив лишь одобрительный кивок, осторожно опустила голову на ее плечо, прикрывая глаза. Как когда-то темной ночью на заброшенной ферме в тайге, как когда-то — ощущалось это правда далеким прошлым — за несколько часов до того, как они попытались спасти Атлас. — …Помнишь «Королеву Зимы»? — Вайсс не очень успешно попыталась изобразить беззаботность в голосе. — Ту кофейню, в которую мы часто ходили? — заинтересовалась Руби. — Конечно. Единственный раз, когда я была завсегдатаем такого заведения, а не лотка с мороженым на улице, — она почти не слышно усмехнулась. — Ну, изначально я правда просто хотела познакомить тебя с чем-то более… изысканным. И с более качественным кофе, нежели растворимый в пакетиках за десяток льен. А потом… — Это стало привычкой, — Руби улыбнулась. — После каждого теста, после каждой миссии… Просто на выходных… Ну, в те моменты, когда я не вытаскивала тебя смотреть новый выпуск оружейного журнала или какую-нибудь выставку. — Сначала я не думала об этом, но… мне нравилось, знаешь. — Я знаю. — И мне нравилось видеть тебя с иной стороны, Руби. Может быть, тратить целый час на дискуссию о том, насколько хорошо человека определяет манера поедания пиццы или готовки пирога, — Вайсс задумчиво чертила пальцем какие-то фигуры на руке Руби, — было не самым утонченным занятием, но это было… уникально. — Я обожала слушать твои рассказы о разных видах кофе и его приготовлении, — вздохнула Руби. — Блин, я даже с удовольствием училась у тебя правилам этикета, которыми никогда не пользовалась, просто потому что… Не знаю. Мне казалось, тебе было приятно поговорить о таком в обстановке, где на тебя не давили. Ты иногда увлекалась… И это так отличалось от того, как ты занималась учебой в Биконе. — Однажды я провела три дня с чувством стыда, когда ты рассказала о том, как у меня горели глаза во время объяснения разницы вкуса кофе в зависимости от региона. — И я не жалею ни о моих словах, ни о том, что я слушала тебя полтора часа и по итогу не выспалась в тот день, — словно подтверждая свои слова, Руби подвинулась и аккуратно уложила свою голову к макушке Вайсс. Белоснежные крыши Бикона сияли отблесками солнечного света вдалеке. — Воспоминания… — горько проговорила Вайсс, одним лишь тоном заставляя их обеих прижаться друг к другу покрепче. — Это ведь было лучшее время твоей жизни, Руби, — не вопрос, но утверждение. — Да, — легко призналась брюнетка. — И если я знаю тебя хотя бы немного, то твоей — тоже, Вайсс. — Если кому-то я бы и доверила знать себя, то это была бы ты, Руби. Конечно, — тихо усмехнулась она. — Это было… прекрасно. Найти вас всех — найти тебя, найти достойное место в жизни, которое еще и сопутствовало моим планам, даже найти, — ее голос дрогнул, — себя… Я обожаю все эти воспоминания. И ненавижу их. Даже не из-за того, что на каждый момент нашей тайной ночной учебы с термосом кофе наперевес найдется момент того, как я волновалась за наши ранения на тренировках или миссиях. — Не из-за того, — продолжила Руби, — что на каждое воспоминание о праздничном бале найдется воспоминание о прорыве Гримм в Вейл… — Не из-за того, что каждое воспоминание о Пирре неизменно омрачается мыслью о том, как я отправила тебя сражаться за ее спасение и осталась позади защищать людей, зная, что это по итогу оказалось бесполезно… — Вайсс изобразила благодарный кивок, чувствуя, как рука Руби аккуратно поглаживала ее сжавшийся до белизны кулак. — Просто все это… Воспоминания об идеальном мире. Который не имел ни единого шанса произойти. Это все — приятная мягкость ностальгии, и это все — разрывающая душу на мелкие кусочки боль. Руби зажмурилась, не желая, чтобы по ее щекам потекли предательские слезы. — Но больше всего это боль, связанная с тобой, Руби, — тихо всхлипнула Вайсс. — Со мной? — прошептала в ответ та. — Я была такой глупой. Я не понимала… Руби отчаянно стиснула Вайсс в объятиях, что говорило за себя лучше любых слов. — Ты — наш лидер, ты — та, о ком рассказывали старые легенды про серебряные глаза, ты — юное дарование, найденное самим Озпином… — Вайсс, не ты взвалила этот груз на мои плечи, — быстро проговорила Руби, мотая головой, — не ты! Никогда это не была ты! Вайсс глубоко вздохнула. — Non est salvatori salvator, — тихо проговорила она, — neque defensori dominus. Nec pater nec mater, nihil supernum, — в ее голосе чувствовалась горечь. — Что? — Руби подняла на нее взгляд. — Старая поговорка на одном из вейловских диалектов. Еще времен Великой Войны или даже старше, — девушка покачала головой. — Нет спасителя у спасителя. Нет властителя у защитника. Нет ни отца, ни матери, — она всхлипнула еще раз, — нет никого над ним. — Я не… — Я немало раз раздумывала о ней. Но однажды… однажды я поняла. Уже после того, как я увидела милую и энергичную студентку Руби Роуз. В первый раз, когда, — Вайсс даже не заметила, как из ее закрытых глаз градом покатились слезы, — я смотрела на ту Руби Роуз, красный плащ которой грозно развевался на ветру, а коса в ее руке сверкала заточенным лезвием. Когда я стояла за твоей спиной и ждала приказов, вполне способных изменить мою жизнь на ближайшие минуты или лишить меня ее. Когда я впервые ощутила, как обливается кровью мое сердце от одной мысли о том, что сейчас ты пойдешь рисковать своей жизнью с мыслью о том, что так правильно. Что это правда правильно. Что это за мир, черт побери… — Вайсс… — Кто я такая, чтобы быть твоим спасителем, Руби? Никто, очевидно, — Вайсс опустила глаза. — Но я… Я хотела быть лучше — я обещала тебе! Я хотела быть плечом, на которое ты могла бы опереться, занимаясь своими геройскими делами! Чтобы ты могла идти вперед… Но мне кажется, я подвела тебя, Руби, — ее голос снизился до полушепота. — Прости меня. Может, будь тут не я, тебе бы не пришлось… — Это неправда! — Руби нежно провела пальцами по щеке своей партнерши, заставив ту поднять на нее взгляд. — Это никогда не было правдой и не будет, Вайсс. Вайсс лишь печально улыбнулась. — Я никогда не стану винить тебя в этом! Ты… Ты всегда была рядом, когда это было нужно. В те дни, когда я даже не понимала, что означает быть лидером, ты была рядом, чтобы высказать мне свою критику! Когда я училась ночами напролет, пытаясь нагнать программу, ты заботилась обо мне, пусть даже не зная точно, как нужно! Когда… — Руби тихо всхлипнула, — когда я шла спасать Пирру, ты прикрывала мне спину. Когда я рисковала собой в Аргусе, ты спасла меня, и ты была рядом, когда Апатии пытались превратить нас в иссушенные скелеты. И даже когда мы сражались как в свой последний раз перед порталами во время эвакуации Атласа… — Я должна была быть лучше, — Вайсс горько вздохнула. — Я должна была быть самой лучшей партнершей для тебя. Но ты не смогла довериться мне, Руби. И потом… Потом… — И я никогда не стала бы винить тебя в этом, Вайсс, — Руби покачала головой. — Помнишь, что однажды ты рассказала мне ночью, на крыше общежития? Практически шепотом, потому что ты считала даже самую мысль эгоистичной? Что печаль человека нельзя измерить, и у каждого она своя, у каждого она… важна настолько, насколько возможно, — она вновь взяла Вайсс за руку, прижимая ее к себе. — Нам обеим досталось. Во многом. Но ты… Ты ведь потеряла свое королевство, Вайсс. Как я могла… — Но это была ты, кто научила меня смотреть на мелочи, Руби, — Вайсс прервала ее. — Картина жизни состоит из мелочей, столь же важных, как и она сама. Пусть Атлас пал, пусть мы не победили, пусть я никогда не избавлюсь от кошмаров, где… — Руби аккуратно погладила ее по спине. — Пусть. Но мы спасли множество людей. Благодаря им, королевство можно будет восстановить заново. Но… Но кто восстановит тебя, если ты погибнешь, Руби? — по ее щеке вновь скатилась слеза. — Кто вернет тебя нам? Мне? — Я знаю, что ты всегда поймаешь меня, если я упаду, Вайсс… — тихо проговорила Руби. — Но мне кажется, там я не хотела, чтобы меня ловили. Я так сильно запуталась в собственных чувствах… В безнадежности… Мне казалось, что я больше ничего не достойна. Что я не должна возвращаться. Руби, прикрыв глаза, уткнулась в шею Вайсс, только чтобы не видеть ту грусть, которая отразилась в глазах ее партнерши после этих слов. Потому что объятия Вайсс остались последним источником тепла для нее. — Ты достойна всего мира, Руби, — брюнетка ощутила, как по коже побежали мурашки лишь от того, сколько в голосе Вайсс было восхищения. — Самой лучшей жизни, всех твоих мечт… Даже только за то, что уже произошло. Никогда, никогда, никогда, — ее дыхание немного сбилось. — не смей думать о себе хуже. Вот это все — эти моменты, когда ты пытаешься нести весь мир на своих плечах… Я прихожу в ужас от одной мысли об этом. — Я должна, Вайсс. И теперь я хотя бы снова могу… — Можешь вновь уйти вперед и совершить что-то невероятное смелое и правильное, жертвуя собой?! — Вайсс прижалась к ней еще сильнее. — Я чуть не сошла с ума, когда увидела то… Тогда… Как ты пропала несколько часов назад. Мне пришлось затолкать вглубь себя все свои эмоции, чтобы не сорваться на истерику! Черт… Даже если я подвела тебя, даже если я не смогла позволить тебе понять это, пожалуйста, Руби: позволь нам встать рядом с тобой. Позволь мне. — Я… Я даже не слишком знаю, как… — голос Руби дрогнул. — Я должна двигаться вперед. Всегда. Я понимала это, и я вновь осознала это сейчас. Я делала все, что в моих силах, снова и снова! И то, что ты сейчас здесь, со мной, вновь говорит мне, что даже если этого недостаточно, конец еще не настал. Мы все еще здесь и мы будем сражаться. Просто… — Мы будем, Руби. Но даже если ты смогла пройти через то, что тебе предложило Древо, ты не обязана снова нести этот груз в одиночку. Мы пойдем вперед — вместе, Руби. Позволь мне разделить все, что тебя гложет — неважно, что, неважно, когда и где. Один раз я не сумела исполнить свое обещание… Больше этого не повторится, я клянусь. И Руби знала — видела, словно во сне, предсказывающем ее будущее: Вайсс, навеки и всегда, Вайсс, идущую с ней плечом к плечу. Видела это в каждом нежном прикосновении, в каждом отблеске солнца во влажных голубых глазах, в каждом неосязаемом касании Ауры, сверкающей ледяными клинками ее решимости. Та же решимость безмолвно отразилась на лице Вайсс, но уже немного иначе. Не просто решимость сражаться — решимость сражаться за Руби. Рядом с ней. Руби вновь захотелось плакать — но не из-за боли, из-за скорби, из-за всего того, что она, казалось, уже вечно носила внутри себя. Из-за того, что Вайсс вновь смогла приоткрыть ее душу и протянуть ей руку — и неважно, сколько раз ее партнерша оступилась на собственном тяжелом пути. Руби нашла в себе силы слабо улыбнуться, прекрасно зная, что Вайсс поймет ее и без долгих объяснений. — Знаешь, я… Я была не… — Мы обе, Руби, — Вайсс прикоснулась пальцем к ее губам. — Прости. Я жалею о столь многих вещах… Но мы еще не проиграли. И мы не потеряли друг друга, будь в этом уверена. — Я буду, Вайсс, — Руби серьезно кивнула. — И ты прости меня, — она, получив такой же кивок в ответ, улыбнулась одними глазами, зная, как Вайсс всегда серьезно воспринимала эти вещи. И никогда ее «прости» не подразумевало какого-то «да ладно уж». Вайсс, тихо вздохнув, но с улыбкой на губах, повернулась, в этот раз уже позволив Руби аккуратно улечься на ее плечо. — …Знаешь, я хотела поклясться своим именем, — проговорила Вайсс, подняв взгляд в небо. — Я всегда так сильно заботилась о нем — о том, какой смысл оно в себе несет. Но в последнюю секунду я подумала, что… этого как-то мало. Я даже немного растерялась. Руби, ты так много значишь для меня… Нет, я понимала это всегда, но, как обычно, чтобы действительно понять это по-настоящему, потребовалось почти что потерять тебя, — за ее тихой усмешкой одновременно прятались и радость, и боль. — Ты можешь поклясться всем тем, что нас связывает, — серьезным тоном ответила Руби, взяв руку Вайсс в свою. — Я для себя это уже сделала. — «Всем», значит… Мы даже не знаем, что это на самом деле означает. — Не-а. Совершенно, — на губах Руби гуляла печальная улыбка. — Я даже никогда всерьез не задумывалась о… подобном. А теперь… — И я была слишком робкой, чтобы сказать что-нибудь про это тогда, в Аргусе, — вздохнула Вайсс. — А ведь я пережила там несколько лучших моментов моей жизни. Ну, кроме всех тех откровений и сражений за свою жизнь. А теперь, как ты уже сказала… — Янг и Блейк явно получше нас в этом. — И все равно, сколько времени у них это заняло… — Вайсс, ты правда думаешь… — Не знаю, Руби. Действительно не знаю, — Вайсс грустно покачала головой. — Может, когда-то в прошлом, в Биконе… Боюсь, это просто не для нас… Не сейчас. Внутри этой войны у меня просто нет сил. Повинуясь всем тем эмоциям, которые так и остались невысказанными, их лица почти соприкоснулись, Руби осторожно, будто бы касаясь хрустальной статуэтки, погладила пальцами щеку Вайсс, и оставила на ее губах незаметный, практически невесомый поцелуй. Впрочем, их близости было достаточно, чтобы они обе почувствовали, как отчаянно бились их сердца. Позади них на небесах не засверкали фейерверки, и вокруг не зазвучала прекрасная медленная мелодия, преисполненная чувств. Это было лишь мягкое, деликатное прикосновение чужих губ и обжигающе приятное тепло где-то внутри их душ. Но, по крайней мере, хотя бы это они заслужили. — Наверно, ты права, — Руби нежно обняла Вайсс. — Я и сама-то… Черт, — она вздохнула. — Но если… Если мы дойдем до конца… Дождись меня, Вайсс. — Если мы дойдем до конца, то я всегда буду рядом, Руби. В ад или в пасть Гримм — неважно. Я буду с тобой — и я дождусь. И не смей оставить меня одну на пороге победы, — Вайсс аккуратно поправила выбившуюся из прически Руби черно-красную прядь. — Я постараюсь, — Руби еле заметно улыбнулась. — И может, нас тоже будет что-то ждать. Внезапно пространство вокруг них затопило ярким белым светом, начисто стирая прежние пейзажи зеленого леса и далеких шпилей Бикона. Освежающий легкий ветер быстрее всего сменился неприятной жарой, неприятно бьющей мелкими песчинками по коже. Руби и Вайсс, все еще державшиеся за руки, синхронно пошатнулись, еле-еле сумев удержать равновесие, когда портал самостоятельно перенес их в положение стоя. Оранжевые дюны под их ногами почти мгновенно зашуршали. — Странно, — донеслось сбоку. — Разница в пять секунд несущественна, конечно, но мы же не зря зашли в портал все вместе, — задумчиво проговорила Блейк, поправляя свою куртку. — Э-э-э… Все в порядке? — Янг подняла бровь, смотря на то, как Руби и Вайсс удивленно осмотрелись. Девушки, переглянувшись, пожали плечами. — Скорее всего, — ответила Вайсс, улыбнувшись уголком губ. — А может, даже немножко лучше, чем было, — звонким голосом подхватила Руби, кивнув.