Insomnia

Громко хлопнула дверь в соседнюю комнату, извещая брюнета о том, что его сосед наконец соизволил вернуться. Машинально взгляд падает на электронные часы, стоящие на тумбочке возле кровати. Зелёные цифры, отчётливо виднеющиеся на чёрном фоне, показывают чуть больше двух часов ночи. Фёдор мысленно вздыхает, думая, что сегодня Николай пришёл позже обычного. Это далеко не первый случай только на этой недели и в голову закрадываются разного рода подозрения. Коля всегда принципиально игнорировал любой комендантский час и просьбы самого Достоевского, но раньше он по крайне мере не приходил позже двенадцати. В последние дни, однако, это изменилось, и брюнет действительно начинал переживать. Говорить об этом с Николаем было бесполезно, всё равно, что общаться с ветром в поле. Блондин либо отшутиться, либо выдумает какую-то совершенно дурацкую причину. Это Фёдор понял ещё в первый месяц их вынужденного соседства, но как правило узнать причины нехарактерного поведения Коли было несложной задачей, на решение которой у студента третьего курса психфака не уходило больше пары часов. Сейчас же Достоевский сидел в тишине своей комнаты, освещаемой только светом от фонаря за окном, и размышлял о ночных приходах соседа. На самом деле, Достоевский не мог бы сказать почему это так беспокоило его. Зачастую он едва терпел вечно шумного Гоголя, стремящегося устроить хаос на их небольшой жилплощади, и совершенно не имеющего представления о личных границах. Казалось, чем дольше он отсутствует, тем больше времени в комнатах царит тишина и покой, так любимые брюнетом. Да и какая разница, почему другой приходит чёрт знает когда? Мало ли причин, самых банальных и глупых у него может быть. Фёдор всё это понимал, но тем не менее не мог перестать размышлять, задумчиво смотря на часы и наблюдая, как меняются цифры на экране. Неясно откуда взявшаяся тревога о блондине, который легко попадал в неприятности, даже самому Достоевскому казалось глупой и совершенно неуместной. И всё равно он мысленно перебирал в уме воспоминания о других странностях в поведении Николая в последние время, вспоминал случайно услышанные разговоры, думал о причинах вместо того, чтобы пойти спать и просто закрыть на странности Гоголя глаза, как ему часто советовали поступать. Размышления брюнета прерывает тихий и даже неуверенный стук в дверь его комнаты. Сперва Достоевский недоумённо смотрит в сторону двери, гадая, не послышалось ли ему. Кроме Гоголя здесь больше никого быть не должно, а тот не станет стучать, а просто бесцеремонно ворвётся внутрь, словно чёрно-белый ураган. — Федя...? — звучит голос по ту сторону двери и в этот момент дверь чуть приоткрывается, позволяя Николаю заглянуть в комнату и окинуть её быстрым взглядом, пока янтарные глаза не сфокусируются на тёмной фигуре, сидящей около старого письменного стола. Гоголь смотрит странно, не так как обычно. Во взгляде чувствуется несвойственная его натуре неуверенность и беспокойство, словно боится, что сейчас его прогонят прочь, а когда спустя пару мгновений незваный гость протискивается в комнату, его поза кажется странно нервозной. Блондин неловко переступает с ноги на ногу, продолжая смотреть в аметистовые очи Фёдора, ожидая реакции. Достоевский мысленно вздыхает. Вспомни чёрта, и он тут как тут... Однако, он рад видеть Гоголя, даже если удивлён его нехарактерным поведением. Чужая неловкость и нервозность наталкивает на определённые мысли, но брюнет пока не спешит делать выводы, вместо этого окидывая соседа вопросительным взглядом. — Николай, тебе что-то нужно? — спокойный голос Фёдора, кажется, действует на Гоголя расслабляюще и тот чуть раскрепощается в своей позе, смотря на Достоевского с привычным озорным прищуром, но на лице не сверкает шутовская улыбка, что сильнее настораживает Достоевского и он подаётся вперёд. — Хах, да, тут, понимаешь... — Гоголь начинает быстро тараторить, как вдруг обрывает себя и нервно смеётся, отводя взгляд и выглядя почти смущённым. Почти. Потому что Фёдор успевает заметить хитрый блеск чужих глаз, и уголки его губ едва заметно приподнимаются. Если Коля что-то задумал, то что ж, он непременно должен узнать, что именно. — Вообщем мне не спиться! Бессонница уже который день подряд, вот я и подумал, а не знает ли мой всезнающей сосед какого-то хорошего способа справиться с ней, а? — выпаливает блондин и так лукаво улыбается, что Фёдор не сомневается – дело далеко не в этом. Но брюнет не спорит, вместо этого на его лице на пару мгновений появляется улыбка, пока Достоевский не встаёт с места, медленно подходя к блондину. — Я знаю два средства от бессонницы: чай с мелиссой, но, боюсь он недавно у меня закончился, — подойдя к Николаю практически вплотную, так что стоит протянуть руку, и он коснётся чужого лица, говорит Достоевский, придавая своему голосу необходимые сожалеющие интонации и уже зная, какая реакция последует. — И второй?... — нетерпеливо перебивает Николай, возвращаясь к своему детскому поведению, и комично изображает обиду, хмуря брови и надувая бледные щёки. — И второй, — повторяет Фёдор сокращая то небольшое расстояние, которое было между ними, и прижимая свои губы к чужим, позволяя рукам запутаться в светлых длинных волосах Гоголя. Поцелуй длиться недолго и Гоголь, на удивление, отстраняется первым. Бледные щёки покрылись румянцем, а глаза горят таким восторгом, что Фёдор не может сдержать улыбки. — Пожалуй, мне подходит второй вариант! — с лёгким смешком говорит Николай и уже сам соединяет их уста, наслаждаясь этими мгновениями, пока нехватка воздуха не заставляет обоих остановиться. — Тогда, стоит продолжить, — произносит Фёдор, беря Колю за руку и ведя за собой в сторону кровати. Они едва могут уместиться там вдвоём, но обоим не привыкать к тесноте и Достоевский снова притягивает блондина для поцелую, пока руки оглаживают его грудь, расстёгивая пуговицы на чужой одежде.

***

— А знаешь, Федя, твой способ действительно помог, — зевая, протягивает Коля, прикрывая глаза и прижимаясь к чужой груди, наконец погружаясь в сон. Он уже не слышит тихий смешок Достоевского и не чувствует, как брюнет нежно проводит рукой по бледному лицу. Пожалуй, ему бы хотелось, чтобы Коля чаще страдал бессонницей.