Шут и король

/БЛЯТЬ! Я такой придурок! Вот всегда сначала делаю потом думаю/- вновь ругал себя Гоголь. - /Сколько я ещё буду так делать?/ Коля метался по команте, борясь с желанием разбить себе бошку о стену. Он взял телефон и увидел сообщение от Дазая и Сигмы с поздравлениями с днем рождения, но это совсем не обрадрвало его. Единственная умная мысль, которая его поситила за все время выплеска эмоций, в особенности злости на самого себя, это позвонить другу, чтобы его хоть немного успокоили. Нет, не Достоевскому. Он уже давно не был просто другом. Он позвонил Сигме. Было не так поздно и он искренне надеялся, что тот возьмет трубку. Но после трех попыток позвонить никто не ответил. Коля уже не знал, что делать и как перестать постоянно орать на себя у себя в голове строгим голоса родителя, который ругает своего ребенка. Он дал сам себе сильную пощёчину, в надежде, что сможет собраться наконец. Иногда Коле хотелось потерять способность мыслить и стать овощем. Бакалажанам, наверное, живется гораздо легче. /Ладно, надо успокоиться/ - подумал Коля, сделав глубокий вдох и выдохнув, пытаясь нормально все обдумать. - /Я всего лишь поцеловал человека, которого люблю, и который только недавно привык просто обниматься, и то из-за моей навязчивости, и который буквально ненавидит, когда нарущаеют его личное пространство и делают с ним что-то без его спроса, и я прекрасно обо всем этом знал./ - поняв насколько плохо это звучиь Коля поник - /Блять, я придурок./ Гоголь вновь взял свой телефон. Было 8 вечера. "Сожитель" вновь не придет сегодня? От Сигмы так и не было ответа, зато появились уведрмления от Достоевского. Он испугался, даже боясь предположить, что он, ему мог написать. Любимый❤️: Если бы это был кто-то другой, то скорее всего он бы больше никогда в своей жизни не захотел бы никого целовать. 🙂 Прощаю такое только тебе, потому что ты - это ты, и от, тебе приятно пахло мятной конфетой. Искренне прошу не заходить дальше простых поцелуев в щеку без моего согласия. /Ебать настрочил... И что мне ответить? Извиниться? Сказать, что я не подумал? Написать, что я конченый идиот? Проигнорить?/ Николай: Хорошо, я понял. Извини, пожалуйста. Коля выключил телефон и положил его рядом, включив звук и ожидая нового сообщения. Телефон не издал ни звука. Зато в коридоре послышался щелчок, который издала открывабщаяся входная дверь. Значит припёрся все-таки. Впрочем, Коля было все равно. Он просто закроется в своей спальне и все. Но не все было так сладко. Послышался какой-то посторонний голос. Женский голос. Ебаный рот... Коля напрягся и искренне понадеялся, что даже, если его отец пришел не один, то они, просто попьют чай, по говорят о жизни, и девушка уйдет. Ага, конечно... Послышались не очень приятные звуки поцелуя, перебивающийся пьяным смехом. Коля поморшился. Если бы сейчас перед блондином лежал заряженный пистолет, он бы без сомнений взял его и застрелил бы сначала этих двоих, а потом себя. Не желая слышать продолжения происходящего в коридоре, Николай начал в панике искать свои потрепанные жизнью наушники. Они оказались его спасением. Он воткнул один наушник, который работал, а другим ухом лег на подушку. Он включил свой любимый плейлист и поставил звук на максимум. Некоторое вркмя, пролежав вот так, до сих пор не получив не единого сообщения ни от кого, Николай выткнул наушник и тут же пожалел об этом. Женские стоны и шлепки буквально за твое дверью - не самые приятные звуки. Сколько можно трахаться? И зачем делать это на кухне, рядом с входной дверью? Неужели так тяжело перейти на кровать? Тогда у Коли хотя бы был шанс уйти на улицу, подальше от этого кошмара. Воткнув наушник обратно, он попытался отвлечься, но в голову лез только один единственный человек. Что лучше, слушать, как твой отец трахает хуй пойми кого или убиваться из-за любимого человека. Коля все же выбрал сосредоточиться на песне, вслушиваясь в каждое слово и пытаясь найии в ее тексте какой-то смысл. И это вправду помогло. Гоголь так и уснул с наушником, не жклая его вытыкать. Если бы не эта прекрасная затычка для ушей, с помощью которой Коля мог отсраняться от всего мира, он бы точно разбил себе бошку об стену или стол. * * * Уже совсем скоро каникулы закончятся. Нормальные дети расстроились, но не Николай. Теперь у него будет уважительная причина покидать дом каждый день с утра пораньше, убегая из этого места, наполненного отравтительными воспоминаниями, от которых до сих пор бросает в дрожь, и соредоточиться на учебе, а не на каком-то темноволосом, до безумия красивом чертенке. Коля наконец проснулся. Он сразу же проверил телефон. Ни одного сообщения так и не пришло. А что он вообще ожидал увидеть от Федора? Что вообще в теории тот мог бы ему написать? Он ждет ответа на сообщение, которое не подразумевает того, чтобы на него отвечали? Но не столько расстравил игнор Достоевского, сколько то, что Сигма ему так и не перезвонил и ничего не написал. /Может ему уже надоело, что ты постоянно звонишь только тогда, когда тебе надо?/ - прозвучал мерзкий голос разума в голове. Но Николай успокоил себя тем, что его друг тоже всегда может звонить ему в любой момент, если тому нужна будет помощь. Видимо... Помощь не нужна? /Либо просто ты для него бесполезен и он общается с тобой из жалости, и ему это надоело./ - вновь прозвучал этот мерзкий голос. Блондин правда пытался совсем перестать думать. Он пошел в ванную в надежде, что холодный душ сможет привести его в чувства. Федор тем временем уже давно проснулся и сделал всю утреннюю рутину. На каникулах было и впрямь скучновато. Он не проверял свой телефон еще со вчерашнего вечера, будучи очень увлеченным прочтением очередного детектива, которым он пытался отвлечь свой мозг от этого глупого блондина. Ему ПРАВДА было гораздо важнее поскорее подтвердить свои догадки по поводу того, кто мог совершить преступление, чем думать об этом дураке. Оставалось буквально пару глав до развязки. Сидя на кровати с книгой в одной руке и кружке чая в другой, он резко вздоргнул, когда телефон рядом с ним начал звонить. Он так сильно вздрогнул, будучи ОЧЕНЬ увлечен детективом, что чуть не пролил содержимое кружки на себя. - Сука, кто звонит? - недовольно пробубнил он себе под нос, оставляя кружку на салфеточку, которая лежала на столе, чтобы не оставлять мокрые круги от горячего, и откладывая книгу в сторону, предварительно положив закладку на том месте, где он остановился читать, он взял свой телефон. Увидев, что ему звонит Коля, он невольно улыбнулся и взял трубку. - Алло? - послышалось из телефона. - Хуем по лбу не дало? Чего звонишь? - Извини, не занят? Федора смутил, что друг был не таким веселым, как обычно, хотя он явно пытался казаться таким же жизнерадостным. Но в его голосе промелькнула мелкая дрожь, которая не могла не напрячь. Достоевский резко поменял тон голоса и манеру речи. Он думал, что этот оболтус опять звонит из-за какой-то хуйни, но оказалось, что он... Ошибся? - Эм... Нет, не занят. А что такое? Последовала недолгая пауза, видимо, Николай хотел сказать что-то важное. - Ты не обижаешься?.. За вчерашнее? - неуверенно спросил Гоголь. - Я не помню, чтобы ты совершал что-то такое, что могло бы меня обидеть. - Федор ожидал чего угодно, но не извинений. - Мне показалось тебе было не очень приятно. Тем более ты не ответил на мое сообщение... - Какое сообщение? Наверное, я просто не увидел. А по поводу того, что я тебе написал... - темноврлосый немного задумаося. Может он написал слишком грубо? - Не бери в голову. Я написал это в большей степени для того, чтобы ты увидел хоть какую-то мою реакцию, а то ты так в панике убежал, даже не дал мне ничего сказать. - Достоевский слегка улыбнулся, будто Коля мог увидеть его одобряющую улыбку, которая говорит, что все в порядке. - Ты не сделал ничего плохого. Я скорее просто не ожидал и удивился. Как ты уже знаешь, я не привык к поцелуям. Блондин внимательно его выслушал, а затем спросил: - Значит... Ничего страшного? Все нормально? - Бинго. Схватываешь на лету. Какой умный. - съязвил Федор в своей привычной манере. Гоголь даже не обратил внмание на насмешку. Он почувствовал облегчение. И вправду... Чего он так волновался? - Только... - решил вдруг добавить Достоевский. Его голос резко стал очень серьезным отчего Гоголь вновь напрягся. - Надеюсь, что это не зайдёт ещё дальше. Кажется, я уже об этом тебе писал. - Федор вновь усомнился в том, что это может звучать грубо. Но какое ему дело до какого-то придурка, верно? Ну... Они хорошие друзья, но не более. По крайней мере для Достоевского. Невольно представив поцелуй в губы, он поморщился и мотнул головой, убирая эти мысли прочь из головы. - Да... Я понял. - Николай вновь немного поник, осознав, что на взаимность не стоит даже надеяться. Конечно, можно уцепиться за фразу "без моего согласия" в сообщении, но она скорее просто утешительная, как диплом за учатие, который дают неудачникам, чтобы они не расстраиваюсь, что не заняли призовое место. - Вот и славненько. - голос темноволосого резко стал таким же, каким был в начале даилога. - Ты сегодня пойдешь гулять? Ты обещал поиграть на гитаре. - Сегодня? Наверное, нет. Извини. - Коля сегодня точно никуда не прйдет. Ему нужно спокойно принять тот факт, что у них с Федором ничего не получится. Он должен успокоиться и смириться с этим. Если он сейчас увидит этого красавчика, который только заменил слова "Извини, но ты мне не нравишься, и скорее всего никогда не понравишься, и мы - просто дружные друзья" тонким намеком, то скорее всего просто разрыдается прямо перед ним. Блондин был просто уверен в этом. - Все точно нормально? Обычно ты вытаскиваешь меня на улицу. - Да, все хорошо. Я пойду, пожалуй. Конечно, Федор не поверил, что все" хорошо", но ничего спрашивать больше не стал. Разве ему сейчас что-то раскажут? - Хорошо, Коль. Если что звони. - Угу. Даже не дождавшись "пока" Коля сбросил и с отчаянияем выдохнул. На что такой, как он, вообще может рассчитывать? На отношения? Тем более с этим красавчиком, который отшил даже такую милую и хорошую девушку, как Мей?.. Гоголь понял, что тут точно без шансов. Вроде бы Федор не сказал ему ничего такого и даже успокоил. Но почему же так грустно? Так грустно сидеть в этой ужасной квартире. Так одиноко. Сигма не отвечает. Опять занят? Или Николай ему уже надоел со своими вечными прблемами? А что, если Достоевский повторит историю с Мейко и плавно, без ссор и ругни просто прекратит общение с ним? От этой мысли Гоголю стало холодно, будто он сейчас на секунду вернулся обратно в Россию в зимнее время. Ужасные мысли лезли в голову и пожирали Колю изнутри. Его глаза уже покраснели от того, что он сдерживал слезы. Этот ком в горле ощущался просто отвратительно, но блондин не позволял себе заплакать. Можно было бы позвонить ещё кому-то из знакомых и выговориться ему. Тогда стало бы гораздо легче. Но... Кому? Гоголь больше особл не с кем особо не общался. Он почувствовал себя так одиноко. Ему даже некому позвонить и... Стоп. Но есть же человек, который прекрасно его поймёт, и который сегодня уже не раз всплывал в голове Гоголя. Ну конечно! Рыжеволосая девушка, которая столкнулась с такой же проблемой. Наверное, было бы не очень вежливо вот так звонить человеку, с которым не очень часто общался, но это было лучше, чем лежать и плакать в одиночестве. Найдя ее контакт, Гоголь вытер подступающие слезы с глаз, не давая ни слезинке скатиться по его щеке, и позвонил. Трубку взяли с тратьего гудка и уже от этого Коле полегчало.