до
— Господи Иисусе! — зашипела Тэмми. — Ты меня напугала! Кто же знал, что кто-то возникнет на ее пути, когда она выходила из склада. И вот она стояла, пытаясь выровнять дыхание, и сжимала ручку двери до легкой боли в пальцах. — Я тоже рада тебя видеть. Дэбора Оушен сверкнула глазами в густом сумраке переулка. Вся расслабленная и роскошная, дорогое пальто с укладкой длинных темных волос — все равно что броня. Воспоминание во плоти. Или, скорее, кошмар во плоти; как ни крути Тэмми не могла из-за нее спать по ночам. — Как ты меня нашла? — Я дружу с хакером, забыла? — улыбнулась Дэбби. — Не переживай. Я попросила ее поколдовать немного — теперь даже она сама не сможет тебя выследить. Впечатляет, подумала Тэмми. А потом пожала плечами: — Спасибо. Дэбби только кивнула в ответ, глядя в глаза Тэмми; у обеих они были черными. Полгода. Нет, пять месяцев и неделя — столько Тэмми ее не видела; и еще два дня, но помнить это слишком стыдно. В молчании Дэбби опустила взгляд на чуть приоткрытые губы, а потом на голую шею. Никто не застегивает пальто и не накручивает шарф, чтобы добежать до машины — и вот, Тэмми стояла в дверях, пока холодный сквозняк скользил по ее коже. Но мурашки у нее шли не от холода. Гром швырнул вниз запах и прохладу собирающейся грозы; Дэбби подняла взгляд на темнеющее небо и усмехнулась. — Пригласишь? — Нет. — Почему? Так не хочешь со мной разговаривать? — Не-а. — Тэмми сделала шаг вперед, почти не оставив между ними пространства — намагниченного, опасного; дверь грохнула за спиной, но получилось даже не вздрогнуть. Сердце Тэмми билось так, что, наверное, слышно было даже со стороны, зато выражение лица оставалось спокойным. — Потому что я собиралась к мужу и детям. Не знаю, что ты хотела сказать, но у тебя где-то тридцать-сорок секунд. — Вау, — проурчала Дэбби. — Впечатляет. Грубовато для человека, который благодаря мне получил — сколько? — сорок восемь миллионов долларов, но — тебе идет. Тэмми улыбнулась и ответила полушепотом: — Ты смогла бы украсть сорок восемь миллионов долларов без этого человека? — Вряд ли. Тэмми кивнула, и что-то в ней приятно встрепенулось. Раньше она просто не могла спокойно реагировать на похвалу Дэбби. Может быть, потому что Дэбби старше. Может быть, потому что даже раньше, совсем девочкой, Дэбби умела произвести впечатление — и к своим сорока она практически превратила это в главное оружие. А может быть, потому что Тэмми однажды влюбилась в нее и так и не смогла оставить это в прошлом. Она покачала головой и зашагала дальше, оставив Дэбби позади. — Если ты хотела предложить еще одно дело, на меня не рассчитывай. И в этот раз я серьезно. Цок-цок. Шпильки Дэбби застучали по асфальту в непоколебимом спокойствии перед штормом; раз, два, три… четыре. Тэмми ни разу не обернулась, пока устраивала свою сумку на заднем сидении. Даже задержала взгляд на детском сидении, чтобы набраться нужной уверенности. — Я хотела увидеть тебя, — сказала Дэбби тихо. Тэмми замерла, тихий горький выдох сорвался с губ. Потом — она захлопнула дверь слишком резко, так, что даже стало жаль машину. И наконец она обернулась, встретилась взглядом с Дэбби — собранной, наблюдающей, ждущей. С собственными эмоциями она всегда умела договориться, но само признание выдало ее беспощадно. Гроза лениво ворочалась на крышах домов. Тэмми вздохнула. — Ты приехала на такси, да? — Терпеть ненавижу водить. — Ну, еще одну машину ты здесь не поймаешь, а в приложениях этим адресом лучше не светить. Я подброшу тебя до Лу. Вы же еще не переехали, правда? Дэбби довольно усмехнулась чему-то, но Тэмми решила не задавать вопросы. — Спасибо. Ненавязчивый, но дорогой запах духов занял всю машину, когда Дэбби устроилась в салоне. Тэмми хотела бы, чтобы он не выветривался; но только потому что она не покупала ароматы для машины, так она ответила бы, если б Дэбби что-то заметила. Но они обе молчали, пока Тэмми выруливала на шоссе. Только там, среди чужих машин и огней и жизней, напряжение растаяло. Капли дождя застучали по лобовому. — Так чем вы занимались все это время? — Ездили туда-сюда, — тут же ответила Дэбби. Как будто готовилась; хотя скорее она просто не обдумывала ничего, ответив рефлекторно. Она всегда так реагировала на вещи, которым не придавала значения. — Почти все лето катались по Европе. Потом решили слетать в Австралию. — Лу захотела? — Конечно. Просто предложила я. Тэмми улыбнулась, на мгновение увидев улыбку Лу, вспомнив, как на радостях становился сильнее ее австралийский акцент. След гордых ноток в голосе Дэбби так и витал в воздухе; уголки губ дрожали от того, как Тэмми пыталась подавить настойчивую улыбку. Дождь выстукивал по машине игривый ритм. Тихий напев мотора окутывал, защищая от звуков Нью Йорка, только расходящегося в своем безумии к ночи. Когда машина остановилась на красном, спокойствие споткнулось. — Прости, — сказала Тэмми и сама себе удивилась. — Ты права, зря я грубила. — Все в порядке. — Нет, серьезно. Я не хотела задеть. Просто… Ну, ты знаешь, что я пыталась сказать. — Что хочешь держаться от меня подальше, чтобы было легче подавлять свои чувства и держаться твоего этого «правильного выбора?» Да, я так и поняла. Тэмми фыркнула и посмотрела в глаза Дэбби — смеющиеся, бессовестные. — Что вам нужно от меня, детектив? Краем глаза она заметила, что сменились огни светофора; Дэбби не отвечала, пока перекресток не остался позади. — Мы хотим, чтобы ты вернулась. Тэмми вздохнула, стиснула руль в пальцах до того, что побелели костяшки. Повезло, что машина могла проехать секунду или две без должного внимания, пока хозяйка отчаянно перебирала возможные ответы в своей голове. По силам ей был только один. — Я не могу, Дэб. Тэмми чувствовала на себе взгляд из темноты, тихой и дождливой, пропахшей ароматом духов Дэбби. — Почему? — Почему? — Тэмми невесело рассмеялась. — Если ты не забыла, у меня есть семья. Я больше не могу рисковать. И еще больше врать им тоже не могу. — Ты с ними счастлива? — Я их люблю. — Вопрос не в этом. А потом не осталось ничего, кроме мычания машины, шороха ладоней Тэмми на руле и ритмичного звука дворников, по скорости не уступающему биению сердца. Дождь продолжался. Щелчки поворотника напоминали тиканье таймера у какой-нибудь бомбы. — Я думаю, ты была счастлива с нами. На последнем деле. — Бум. Удачных попыток спастись. — Серьезно, Тэм. Ты совсем не похожа на женщину, которую я тогда видела. И на кого я тогда похожа? Тэмми повезло — она удержалась и ничего не сказала. Она не могла выглядеть плохо, слишком заботилась о своем теле: снотворное, витамины, походы в зал три раза в неделю; идеальный распорядок, полный контроль. Все это не могло влиять на Тэмми хуже, чем подготовка к ограблению. Все это не могло навредить сильнее, чем бессонные ночи и стресс и неприятные сюрпризы на каждом углу — и жизнь под одной крышей с обеими бывшими, и с Дэбби, и с Лу. И все-таки. — Как скажешь. Только это ничего не меняет. — Звучит серьезно. — Потому что все это серьезно, Дэб. Я сделала выбор, и я не могу… Я не буду бегать от последствий. Тэмми глянула на Дэбби — та не двигалась, глядя в окно, за которым вечер и гроза размывали темные краски. Когда Дэбби наконец решила ответить, ее голос прозвучал тихо — почти шепот: — Ладно. На секунду Тэмми вернулась на десять лет назад — в их дешевую квартирку; тот же запах дорогого — украденного — парфюма, ритмы любимой музыки Лу, пылинки подтанцовывают в столпах света. Чемодан. Выкрик. «Да твою мать, Тэм! — голос Лу трескается, а потом щеки Тэмми накрывают мягкие теплые ладони, и голубые глаза так близко к ней: слезы и преданность. — Не делай глупостей. Ты же знаешь не хуже нас — та жизнь тебе не подойдет, мы не такие». В ретроспективе — будущее тогда мелькало перед глазами Лу: их с Дэбби ссоры теперь без третьей (мирной) стороны; глупые, безбашенные, разрушающие риски, на которые Дэбби пойдет из-за уязвленной гордости и разбитого сердца; одиночество и попытки выжить самой по себе, когда Лу и в правду бросят: Тэмми — подавшись в семейную жизнь, Дэбби — попав в тюрьму на пять лет. Все это началось в тот день. Все это началось в момент, когда Тэмми захотела стать нормальной. Эти двое все предвидели мгновенно, спустя несколько лет это стало очевидно. Но пока Лу рычала и спорила и кричала, медленно опуская руки, Дэбби выдала только побежденное и гордое «ладно». Тэмми остановила машину возле двери лофта, который Лу как-то умудрилась сделать уютным; с одной стороны — море в непроглядной ночной тьме, с другой — старое невозмутимое здание. Дождь стоял стеной холода и звуков. Дэбби прикидывала, сможет ли забежать внутрь и не промокнуть. Тэмми смотрела на неоновую вывеску на стене — три слова, похожие на название бара. — На чашечку кофе ты, судя по всему, не останешься. Тэмми усмехнулась, а потом рассмеялась, заметив взгляд Дэбби. — Зная вас двоих — он у вас скорее всего закончился. — Подожди, я ей напишу. Улыбка никуда не делась, когда Тэмми устроила голову на изголовье сидения. Лу о многом забывала, Дэбби на многое не обращала внимания — обеих слишком увлекали собственные мысли, чтобы замечать мир вокруг. Одна из причин, почему они не могли обойтись без Тэмми, когда были помоложе. — Ну ладно, — вздохнула Дэбби, взявшись за ручку двери. — Спасибо, что подвезла. — Там же льет как из ведра, — выпалила Тэмми. И тут же пожалела. Дэбби ответила раздражающе-довольной ухмылкой, но все, на что Тэмми хватило — посмотреть в сторону. Холод собирался на ее щеках. — Мне это проигнорировать или и так справишься? — Не начинай. — Тэмми опустила голову, скрыв лицо за светлыми локонами. Тэмми хотела побыть еще немного рядом с Дэбби — беспардонной, но теплой и игривой. Тэмми хотела сохранить запах Дэбби. Тэмми хотела Дэбби, свободную и принимающую. — Тэм. — Пожалуйста, Дэбби, — сказала Тэмми и не сделала ничего. — Я об этом пожалею. Очень сильно. — Еще раз — почему? — Потому что это эгоистично. И несправедливо. — Все люди эгоистичны и поступают несправедливо. Тэмми усмехнулась, а потом закрыла глаза, когда Дэбби опустила руку на ее шею — накрыла ладонью пульс, прижала палец к маленькой серьге. — Да ты мизантроп. Дэбби рассмеялась, тихо, бархатно: — Я просто не жду многого от людей. Мы все эгоисты, которые хотят только чувствовать себя хорошо. — Значит, ты сама тоже эгоистка. — Ты меня знаешь. Тэмми фыркнула, потянулась за ароматом Дэбби и напоролась на подлокотник — к счастью, конечно. — И я, получается, тоже эгоистка. — Тебе это не помешало бы. Дэбби оказалась ближе, чем Тэмми рассчитывала, когда решила открыть глаза; лицом к лицу и крохотное пространство раскалено — темное, приятное. Прижавшись к Дэбби лбом, Тэмми улыбнулась. Когда-то Дэбби позволяла касаться себя разве что с обещанием секса; дикое создание, раздраженное, разочарованное своим университетом и страной и всем, до чего только могла добраться мысль. Когда-то Дэбби, уже постарше, могла вдруг стать ласковой и заботливой, и в такие моменты она нашептывала что-то, чему Тэмми всегда безоговорочно верила. — Что, если мое эго не переживет, если я по-свински поступлю с мужем и своими детьми? Она почувствовала, как Дэбби вся напряглась от недовольства, если не злости. Правда, в голос ни одна эмоция не просочилась: — Очень благородно. Если, конечно, ты просто не пытаешься быть кем-то другим, потому что так безопаснее. — Не пытаюсь, — ответила Тэмми хрипло. Слова пришлось вытягивать из себя, чувствуя, как что-то царапающее шевелилось под кожей. Она отстранилась, увидела сдержанную нечитаемую улыбку. Спокойное «хорошо» прозвучало, казалось, спустя несколько часов. А потом Дэбби взяла лицо Тэмми в свои ладони и поцеловала ее в лоб — губы осторожно прижались к горячей коже, длинные волосы защекотали щеку. Тэмми могла просто немного податься вперед, спрятаться в объятиях Дэбби — неудобных, но успокаивающих, в которых ее ждали много лет. Могла, но не стала — Пока, Тэм. Когда Дэбби открыла дверь, гроза ворвалась в машину, принеся свой холод и запах и звук крушения с высоты далеко над головой Тэмми..
Все началось с Дэбби. С девушки на студенческой вечеринке: никого не знала, ни с кем не знакомилась, просто стояла в стороне и наблюдала, если не охотилась. Она не стеснялась, хотя вела себя тихо; явно пыталась кого-то найти, но не для секса; не осуждала, хотя все происходящее было ей чуждо. Тэмми не могла ее ни прочитать, ни просчитать, ни выбросить из головы. Одно только это вызывало у нее волнение, даже страх. Так вот, взволнованная и испуганная Тэмми переспала с Дэбби на третий день знакомства, а потом внимательно выслушала идею о кое-чем слегка незаконном. Ей нравилось думать об этом как о поведении животного перед глазами хищника — необъяснимая покорность, которую нельзя вменять в вину. То, что эта не-вина принесла много удовольствия, она предпочитала игнорировать. Хуже всего то, что спустя годы Тэмми не смогла бы вспомнить детали той первой ночи. С людьми, которых любишь по-настоящему, такое не забывается, но Тэмми — забыла; какие еще нужны были доказательства, что все это несерьезно? Правда, была еще другая ночь. Ее Тэмми пыталась забыть намеренно, но так и не смогла. Они были вдвоем тогда — в первый раз без Лу. Момент осознания, насколько они втроем доверяли друг другу, и какую свободу это обещало. В тот раз Тэмми могла без зазрений совести представлять Лу, когда Дэбби целовала ее, зарывшись пальцами в ее волосы и играя ее телом как инструментом, чтобы собирать с губы каждый стон удовольствия. Тэмми помнила невыносимый жар, на коже и внутри, и прикосновения Дэбби, которые делали его приятным. Тэмми помнила, как медленно сходила боль там, где Дэбби укусила ее, и какой уязвимой и податливой она себя чувствовала, едва не крича от того, что Дэбби делала пальцами. И еще Тэмми помнила собственную дрожь, когда воздух на ее влажной коже оказался холодным и когда Дэбби посмотрела на нее голодно, прежде чем поделиться соленым вкусом на своих губах. Тэмми помнила это почти каждую секунду одиночества в своем доме с пятью комнатами, с королевских размеров кроватью на двоих в главной спальне и двумя детскими. И если в моменты свободы Тэмми не думала о Дэбби, она думала о Лу. О забавной и доброй тете Луизе, о Лу, которая приятельница из колледжа, милый, мы не виделись сто лет. Лу, которая иногда заезжала по делам, ничего больше; Лу, которая правда могла сойти за подругу. Ее звонок удивил, хотя не должен был. Тэмми только закрыла за собой дверь в комнату спящего сына, когда телефон завибрировал — имя контакта нисколько не заставило ее улыбнуться. — Да? — Хочешь встретиться? — Добрый вечер, — усмехнулась Тэмми, — я в порядке, спасибо, что спросила. — Как ты и не хочешь ли ты встретиться? — Я… — Почему-то скучала по этому. — Смотря зачем. — Хочу увидеть тебя. И попросить кое о чем. Вот так Тэмми оказалась возле странного заведения в Куинсе — здания с затемненными окнами и ресепшеном на входе. Девушка за стойкой встретила улыбкой, а потом с энтузиазмом закивала в ответ на вопрос. «Да, мисс Миллер предупредила, что вы придете. Дайте, пожалуйста, свою руку». Потом она закрепила на запястье Тэмми браслет. Правила заведения. Сказали пройти в смежное помещение, переполненное музыкой — слышно было даже по ту сторону стеклянных дверей, на которых выплясывали темные размытые силуэты. Когда Тэмми вошла, на нее обрушился бит электронной музыки: неприятный, но знакомый из далекого-далекого прошлого. Лу стояла неподалеку; прижавшись спиной к стене, водила по залу взглядом из-под тени на глазах. Она казалась слишком наблюдательной и спокойной рядом с толпой, кричащей и танцующей в полутьме и запахе дорогущей еды, алкоголя и пота; и все-таки, Лу не казалась чужой. Как будто это место принадлежало ей. — Только не говори, что ты захотела оттянуться в клубе. — Тэмми подошла поближе, но пришлось повысить голос, чтобы перекричать музыку. Лу не пошевелилась, даже не посмотрела на нее сначала — только отпустила хитрую усмешку на тонких розовых губах. — Кажется, мы для этого уже староваты, — поддразнила она, а потом потянулась и обняла. Ненавязчивый дружеский жест, руки выше талии. — Наверху ресторан. Пошли отсюда. Этот момент растянулся на вечность — ничего кроме ощущения пальцев вокруг запястья Тэмми, поблескивания браслетов и часов Лу, тянущей к выходу, и призрачного, волнующего предвкушения в груди. Еще одно воспоминание из далекого-далекого прошлого. Оно треснуло и рухнуло в холле, прохладном и светлом. Лу, правда, все еще выглядела потрясающе: высокая блондинка в идеальной форме, каждым взглядом и улыбкой убеждающая, что она знает, что делает. Просто ее экстравагантность больше не напоминала бунт на горячую голову. Скорее это было хорошо взвешенное заявление — нечто гораздо более опасное, на взгляд Тэмми. — Это место всем советуют, — объясняла Лу, ведя Тэмми вверх по лестнице. — Я хотела посмотреть, как тут все устроено. Набраться идей для моего клуба. — И? Успешно? — Получила пару пинков по самооценке, а так — ничего особого. Тэмми хихикнула как девочка, искренне, легко. Прошла вместе с Лу к их столику в центре типичного Нью-Йоркского зала — свободного места почти нет, зато панорамные окна открывают бесконечный городской пейзаж. Ресторан оказался приличным, даже больше чем просто приличным; Лу все еще выглядела так, будто это место принадлежало ей. Она в основном слушала, пока они ждали официантку и делали заказ: неизменная усмешка в закругленных уголках рта, взгляд внимательный, но не слишком серьезный. Лу все слышала и все принимала к сведению. С ней все равно было безопасно. — Так, — улыбнулась Тэмми, отпустив официантку, — с чем нужна помощь? Лу достала телефон и через пару нажатий показала фото мотоцикла; винтажная, прямиком из музея, штука, одновременно и завораживающая, и нелепая с всеми своими цепями и трубами и открытыми механизмами (совсем непохоже на кроссовер Тэмми, оставленный в квартале отсюда). Лу следила за реакцией с гордостью в усмешке. — Итальянец, во всем мире меньше тысячи таких. Пришлось постараться, чтобы его найти. — Поздравляю. — Я его разбила. Тэмми подняла бровь, не зная, рассмеяться ей или посочувствовать. — Соболезную? — Ну, да, спасибо. Я подумала — может, ты сможешь найти детали, чтобы починить его? Обидно будет держать такую вещь в гараже, как какой-нибудь экспонат. Тэмми наклонила голову к плечу, внимательнее посмотрела на фото. Мотоцикл не выглядел дорогим или особенным, ходя вполне мог оказаться редким. Даже верилось, что Лу уперлась в своем желании что-то починить, с ней такое часто случалось. И тем не менее. — Я попробую, — пообещала Тэмми и улыбнулась, безоружная, тому, как Лу просияла в ответ. А потом Тэмми прождала добрую минуту в молчании, подавляя каждый импульс начать разговор. Ей нужна была маленькая победа. Ей нужно было почувствовать собственную силу, почувствовать, что Дэбби не забрала ее всю. В конце концов Лу, которая могла молчать сколько угодно, сдалась. — Ты случайно не говорила с Дэб? — А что, вы это обсуждали? — Дэбби о таких вещах не говорит, ты же знаешь, — усмехнулась Лу. Слова отдавали кислинкой, судя по ее выражению лица. — Нет, просто я вернулась домой пару дней назад, а она там — пьяная и расстроенная ничего не объясняя тащит меня в постель. Если бы она была просто пьяной и расстроенной, я бы подумала, что что-то произошло с ее братом. Или если бы дело было в нас, я бы сразу поняла. Так что других вариантов не было. Что-то случилось между вами двумя. Тэмми вздохнула, покрутила в руке свой бокал воды, глядя, как гладь поднимается и опускается; пытаясь не представлять, как Дэбби возвращалась в лофт, а потом стряхивала с пальто капли дождя в мертвом молчании места, которое они когда-то делили на троих. — Мне жаль. Тэмми не смогла поднять взгляд, и через секунду-другую ей даже показалось, что слова остались неуслышанными. Но Лу подалась вперед, сжала ее ладонь в своих длинных пальцах, щедро украшенных кольцами. — Эй, — мягко позвала. — Мне что-то подсказывает, что не ты это начала. Она понимала, на что шла. — Я даже не знала, что для нее это будет так важно. — Серьезно, Тэм? — в голосе Лу вдруг звякнула металлическая нотка. Тэмми покачала головой, борясь с желанием отодвинуться, откинуться на спинку кресла. Ей казалось, — по какой-то безумной причине, — что с Лу притворство сработает. Как будто единственной причиной, по которой Лу не пыталась снова сблизиться раньше, не было то, что пришлось бы обходиться без Дэбби. Опыт ведь показал, что у двоих из них ничего не получится, если третья не рядом. Вот, почему Дэбби сидела в машине Тэмми и признавалась в чувствах, уязвляя себя. И вот, почему Лу теперь сидела напротив, глядя на Тэмми с добротой, но не желая поддерживать бредовое самоуспокоение. — Думаешь, Дэбби попробует что-нибудь сделать? — Думаю, она уже все спланировала. И в этот раз не обойдется без похищения президента, как минимум. Из ниоткуда возникла официантка, и они расцепили руки. Девушка выглядела просто, расставляя на столе тарелки: серо-голубой костюм, едва видимый макияж. Тэмми глянула на нее с молчаливым вежливым «спасибо», а потом вдруг увидела Лу совсем другой. Дерзкий вишневый пиджак, цепочки, галстук, бесстыдно утягивающий взгляд прямо в декольте. Вид человека, который не знал, как приручить самого себя, да и не видел в этом смысла — чистая правда, в самом деле. Лу никогда не пыталась быть приемлемой, поэтому пол-жизни разгребала последствия. Именно поэтому Тэмми едва выносила ее, когда они только познакомились. Долгое время она тешила себя мыслью, что причина была в ревности — Лу знала Дэбби задолго до того, как Тэмми появилась на горизонте, и из сходств у них был только цвет волос. Лу виделась живым набором всех возмутительных «слишком». Слишком маскулинная, слишком женственная, слишком уверенная, слишком уважительная, слишком остроумная, слишком спокойная, слишком властная, слишком готовая идти на компромисс, и главное — слишком дерзкая и вызывающая. Тэмми терпеть ее не могла. Пока однажды не оказалась на ее коленях, отчаянно цепляясь за ее плечи и тяжело дыша между собственными громкими стонами. Потребовались годы, чтобы Тэмми наконец признала, что Лу просто казалась слишком честной с собой и окружающими, и если ее и пугало сопутствующее одиночество, то она умела с ним справиться. Но может быть — может быть — Лу не чувствовала себя одинокой рядом с Дэбби и Тэмми, и это объясняло все. — Я думаю… — начала Тэмми и запнулась. Потом она вздохнула, неспособная свернуть под внимательным взглядом Лу. — Нам нужно ее остановить. Она играет с огнем. — Это точно. И она доиграется. — Пауза. Тэмми успела подумать, как это было щедро со стороны Лу — проигнорировать то самое слово. — Но меня одну она не слушает. Наверное, ее брат помог бы, но он умеет прятаться и вообще возможно умер, так что он вряд ли поможет. Есть идеи? — Не знаю. Мы с ней не близки сейчас. — Ну знаешь ли. Зависимые вроде друг друга понимают, нет? — В смысле? — Что? Это же не у меня есть целый склад с… милыми игрушками. Ты просто не можешь остановиться — вот и она тоже Лу никогда не теряла голову из-за «дел». Когда ей хотелось адреналина, она заводила мотоцикл, а не планировала ограбления — одно опаснее другого; но еще ей хотелось занять чем-нибудь свой разум, и схемы, которые без конца предлагали Дэбби с Тэмми, для этого вполне подходили. Хотелось верить, что это Дэбби спровоцировала, соблазнила их обеих на то, до чего по одиночке они никогда не дошли бы. Но эта вера медленно погасла, когда гараж в доме Тэмми в первый раз заполнился товарами с черного рынка (ради некоторых пришлось справиться с теми еще трудностями). Тэмми не могла остановиться. Не могла перестать ерзать и царапать руку каждый раз, когда ее солнышко дочь пробиралась в этот гараж. — Ты права, — признала Тэмми наконец. — Не могу. — Но, в теории, что заставило бы тебя остановиться? Лу смотрела на нее с искренним любопытством, как будто ожидала, что Тэмми будет знать подобное наверняка — это ведь так просто, так очевидно. Тэмми пожала плечами, пытаясь найти взглядом официантку, но девчонка не торопилась ее спасать. За бесконечно долгую паузу Тэмми наконец смогла сформулировать ответ. — Сытость, — сказала она. Но потом, услышав собственный ответ, закрыла глаза и выдохнула — он был глупым, он был жалкой полуправдой, и Лу заслуживала предельной честности, Лу заслуживала всего. Так что Тэмми попробовала снова: — Нет. Ничего. Меня ничто не остановит, потому что, как ни пытаюсь, я не чувствую спокойствие. Так что я просто надеюсь, что когда-нибудь моя семья… нет, они не поймут. Но может они хотя бы простят меня за весь обман. Она открыла глаза и встретилась ими с Лу, непоколебимой, чуткой; на Тэмми сосредоточилось все ее внимание, пока она в уме перебирала — верные, скорее всего — выводы. На целое мгновение показалось, что она вот-вот сказала бы что-нибудь опасное, но это не случилось. Лу только улыбнулась: немного иронично, немного печально. — На Дэбби тоже похоже. Значит, придется посадить ее под домашний арест. Тэмми хмыкнула, потом усмехнулась, потом рассмеялась, подначиваемая выражением лица Лу. Только тогда материализовалась официантка, и Лу встретила ее бессовестной соблазнительной улыбкой; девчонка вряд ли ей хоть сколько-нибудь нравилась, но скептичный смешок, который Тэмми выдала, отпугнул остатки напряжения. Оно вернулось спустя несколько часов, уже на улице. Стемнело: насыщенный осенний запах воздуха, остывающего к ночи, мягкое приглушенное сияние фонарей, шорох машин, лениво катящихся по домам. Тэмми остановилась, чтобы снять браслет; не хотела садиться в нем в машину, не хотела далеко отходить от клуба. Тэмми не нравилось ходить по клубам, когда она была младше, да и сейчас ей не понравилось бы, но она стояла между стеной и Лу — ночное создание, как обычно — и не могла уговорить себя сделать еще хоть шаг. Усмешка прокралась в уголки губ Лу; она неотрывно смотрела на Тэмми, в глазах отражались огоньки улицы и желания. Под кожей Лу всегда курсировала странная энергия, которой редко давали ход. Из-за нее Лу водила байк как сумасшедшая или поддерживала порой откровенно самоубийственные планы Дэбби. Из-за нее Лу могла поцеловать Тэмми в самых неподходящих обстоятельствах, или прижать ее к ближайшей подходящей поверхности и заставить ее вымаливать, чтобы Лу сделала наконец все задуманное. Тэмми тряхнула головой. — Ну что, — сказала она, кивнув в сторону своей машины — черный зверь тихо караулил, сделанный из металла и уверенности. — Напишешь мне, что именно нужно для мотоцикла? — Конечно. Спасибо еще раз. — Я еще ничего не сделала. — И все-таки, — пожала плечами Лу. Потом она оглянулась, как будто хоть раз решила проверить, все ли безопасно. — И, слушай, я наверное зря это скажу, но… Пауза, слишком короткая и слишком длинная одновременно. — Ты же знаешь, что мы всегда тебе рады, да? — Солнце, я не могу… — Но ты знаешь. — Знаю. — Хорошо. — В этот раз улыбка показалась нежной. Потом Лу усмехнулась, сама над собой смеясь, выдохнула почти дружелюбно: — Иди сюда. Тэмми закрыла глаза, подавшись навстречу объятию, и не смогла отстраниться сразу, когда хватка на ее плечах ослабла..
Машина Тэмми подобралась к лофту из темноты: отражения неоновых полос на стекле, спокойная приятная песня по радио. Запчасти, о которых просила Лу, выглядели совсем не так, как Тэмми ожидала; все уместились в деревянную коробочку, которая теперь лежала на заднем сидении и ждала своего часа. Так что когда Тэмми припарковалась, она обернулась посмотреть на нее, представляя, как вручит Дэбби или Лу. Ничего не случится, Тэмми пообещала себе, а потом откинулась на спинку сидения. Взгляд зацепился за вывеску будущего бара; три слова горели в спокойствии вечера. Скоро это место заполонили бы люди — обряд диссоциации, в каком-то смысле, потому что как только проходимцы затоптали бы все улики недавнего преступления, лофт уже не стал бы прежним. То есть, он раз и навсегда перестал бы быть коробкой с воспоминаниями о разрушительных желаниях Тэмми и ее срыве. То есть, все закончилось бы — в этот раз навсегда. Тэмми выбралась из машины, но не смогла пойти дальше. Подняв воротник, чтобы прикрыть щеки от осеннего ветра, молча уставилась на дверь. Ничего не случится, повторила про себя. И усмехнулась, не веря. Ветер укусил в последний раз, и потом Тэмми забрала коробку. Закрыв машину, сделала шаг к лофту, а потом еще один. И на последнюю секунду перед тем, как постучать в дверь, она всерьез задумалась, перевесят ли прошлые сожаления грядущие.впоследствии
Когда Дэбби наконец целует ее, вкус и нехватка дыхания и электричество под кожей вспыхивают; довольное урчание играет на губах Тэмми, и та прижимается к стене сильнее, чтобы не упасть. Лу держит ее, руки на бедре и спине уверенные и сильные, но в шею она целует осторожно и ласково — Тэмми может только выдохнуть прямо в губы Дэбби: «Черт». Они обе смеются, низко, хрипло, и Тэмми знает этот смех отлично, знает, насколько они возбуждены. Знает их. Знает, что принадлежит им, и что так было всегда. — Тэм, — шепот Лу обжигает и легко забирается внутрь, — милая, ты хочешь этого? Ну вот опять, думает Тэмми, и это смешно, и это освобождает, потому что это смешно, и она кивает несколько раз, когда ее «да» теряется в ее же дыхании и стоне Дэбби, снова впившейся в шею. Едва становится слишком больно — горячий язык накрывает след зубов, и Тэмми вся выгибается. — Давай снимем это с тебя, — говорит Дэбби, и когда до Тэмми доходит смысл слов — Лу уже тянет ее топ вверх, открывая кожу холодному воздуху. — Иди сюда. Топ — на полу, Тэмми — прижата спиной к груди Дэбби, теплая ткань блузки скользит по лопаткам, тело пробивает дрожь. Как и куда делся бюстгальтер Тэмми даже не представляет, но когда Лу вбирает в горячий и влажный рот ее сосок — она жмурится, раскрыв губы в немом крике. — Тебе нравится, Тэм-Тэм? — Губы Дэбби касаются ее уха, голос звучит низким и ровным, властным; ее пальцы впиваются Тэмми в грудь, и это больно ровно настолько, насколько нужно. — Да. Ответ — дрожащий и упрашивающий, но смех Дэбби в ответ — коварный и довольный, и она любовно целует в плечо, пока ее ногти крепко вжаты в нежную кожу. Лу сносит крышу: она целует до синяков с тихим животным рыком, и Тэмми едва не скулит от ощущений. Они разносятся по всему телу, слишком приятные, слишком сильные, чтобы их выносить, но Тэмми не может ни выстонать ни выкрикнуть их, надеясь только на милость двух женщин — они с ней еще долго не наиграются. — Боже, — рвано выдыхает она. Чужие пальцы встречаются на пуговице ее брюк, Лу смотрит на Дэбби через ее плечо, а потом поднимается и целует. Тэмми зажата между ними, между их возбужденными телами, пока они целуют друг друга и держат ее так крепко, что едва удается дышать. Тэмми хочет остаться вот так навсегда. Хочет, чтобы больше кроме тепла и удовольствия и безопасности больше не было ничего. Она чувствует, как Дэбби с Лу улыбаются в поцелуе. А потом узнает вкус Дэбби на жадных губах Лу и вкус Лу, когда Дэбби скользит языком по ее губам. Одна расстегивает брюки Тэмми, другая сжимает ее волосы в кулаке. — Скажи остановиться, если станет некомфортно, — предупреждает Дэбби, но так сладко, что Тэмми точно не скажет нихрена подобного. Она кивает — и шипит от боли. — Словами, если можно. — Да Господи Боже, Дэбби. — Дэбби берет ее за шею — не душит, но сжимает достаточно сильно, чтобы по спине Тэмми пробежала дрожь. — Хорошо! — Я скучала, — усмехается Лу возле щеки, предательница, а потом скользит пальцами внутрь. Резкий вздох — все, на что Тэмми способна; Лу в ней, и от этой мысли потряхивает и под веками мерцают вспышки. Лу целует ее неряшливо и жадно, на исходе дыхания, а потом снова находит губы Дэбби, и Тэмми прожигают изнутри жажда и удовольствие. Рука Дэбби сжимает ее шею, зубы Дэбби накрывают старый след — и через секунду Дэбби сцеловывает острый жар от будущих синяков. Тэмми стонет в голос, чувствует, как Лу в ее руках реагирует на звуки. Чувствует ладонь Дэбби, оглаживающую путь от груди до живота и ниже, пока ее пальцы не находят клитор и не обводят его, чуть надавив. Отчаянное «блядь» срывается вместе с выдохом и стоном, и Тэмми кусает нижнюю губу. Ее разум сдается, неспособный замечать движения сразу двоих, отличать удовольствие, кроющее тугими волнами. Она знает только, что она дрожит и что первые следы горят на ее коже и что слезы собираются в уголках ее глаз. Она слышит собственные мольбы не останавливайтесь вперемешку со стонами и бешеным ритмом сердца. Она чувствует, что Дэбби с Лу нашли идеальную скорость и баланс между грубостью и лаской. — Тэм. — Голос Дэбби. — Что ты чувствуешь? Тэмми не смогла бы найтись с ответом; не тогда, когда Лу имеет ее так, быстро вталкивая три пальца и сгибая, пока вниз по спине не побежит электричество. Не тогда, когда она в руках и зубах Дэбби чувствует, как та касается настойчивее и потом нежнее и обратно, вгоняя наслаждение ей прямо в вены. — Милая? — настаивает Дэбби, ее дыхание обжигает истерзанную кожу. — Давай, дай нам это услышать. Мы ждали тебя так долго. — Твою… — Тэмми не может найти свой голос, жмурясь. Сил все меньше, и она запрокидывает голову на плечо Дэбби, чувствует на шее прохладу воздуха и горячее дыхание двоих. Лу прижимается к ней горячим ртом, грубая ткань ее рубашки елозит по соскам, и это уже слишком, слова сами находят выход. — Я близко! Боже, блядь, пожалуйста, дайте мне… Не останавливайтесь. — Ни за что, — обещает Лу близким шепотом, и Дэбби соглашается с гортанным стоном. Тэмми концентрируется на одну несчастную секунду, пока Дэбби не начинает душить — ноги не держат больше, и каждый нерв тела полыхает и молит о разрядке. Еще один круг, еще один толчок — и все кончено наконец. Тэми чувствует только собственную дрожь, когда оргазм накрывает в первый раз и потом еще, сжимая мышцы вокруг пальцев Лу. И это ощущается потрясающе. И Тэми плевать, правильно ли это, пока она чувствует себя так легко и счастливо. Она сглатывает не без труда, и сознание с ясностью начинают постепенно возвращаться. Сначала Тэмми чувствует губы Дэбби на виске и ее пальцы на своих волосах, поглаживающих ласково, успокаивающе. «Ты в порядке, солнце?» Все, чем Тэмми может ответить — кивок и едва слышное «да» на выдохе. Потом Тэмми ощущает тяжесть рук Лу на своей талии, поддерживающих, опьяняюще теплых, и Лу неотрывно смотрит на нее нечеловечески-голубыми глазами. А потом улыбается и оставляет легкий поцелуй за ухом. И наконец, наконец, Тэмми слышит собственное жадное дыхание, воздух наполняет ей легкие и сердце медленно успокаивается и кожа становится чувствительной к холоду комнаты. Тэмми помнит нелепое оправдание, которое привело ее сюда. Помнит, как часть ее вопила, что она идет прямо к неизбежному. И еще она думает, что у нее нет сил изображать удивление тому, что случилось — Так что? — урчит Лу, и в полутьме дьявольски сияют ее глаза — огромные от возбуждения зрачки, поблескивающие от энергии радужки. — Идем наверх? Тэмми чувствует, как Дэбби пожала плечами: плавное и мягкое и теплое движение на ее спине, по которой бегут мурашки. — Не знаю, — говорит Дэбби уверенно и знающе. — Что скажешь, Тэм-Тэм? Тэмми ухмыляется без сил, совсем расслабившись в руках сразу двоих, но импульс в ней уже набирает силу. Они знают ответ, все трое — и еще знают, что будет потом, когда желание ослабнет и они останутся наедине с трезвыми мыслями. Только такая уверенность делает Тэмми по-настоящему счастливой..
Предполагалось, что привезенный заранее кофе воспримут как шутку, обычное дружелюбное дурачество, ничего больше. Дружелюбность относительно Дэбби — это всегда риск, поэтому Тэмми оказалась здесь. Она потягивает свой утренний кофе и греет ладони о кружку, потому что в лофте Лу прохладно всегда, но особенно — в сентябре. Места вроде этого не могут нормально функционировать, если в них нет кучи людей. Правда, Лу решила переехать не из-за этого. Просто Дэбби настаивала. Дэбби помешивает сладкий латте, задумчиво глядя в одну точку, и Лу кивает на нее с немым вопросом в глазах. Кажется, только и ждала этой минуты — уютное, спокойное молчание; Тэмми смотрит вокруг, как будто в каком-нибудь темном углу смогла бы разглядеть подходящие слова, но ничего такого в зале нет. Только стильная мебель и украшения в чистом сером свете. И запах еды, духов и косметики. Во всем этом столько жизни, что Тэмми не может найти ни единого сходства с квартирой, в которой они втроем жили в последний раз. — Дэб, — зовет она, и Лу тут же реагирует ухмылкой, в которой читаются гордость и облегчение. — Я хотела спросить… — Мм? — Ты думала о каком-нибудь новом деле? — Это звучит почти как предложение, и в глазах Дэбби мерцает искра: восторженная, почти детская. Тэмми всегда умела играть с Дэбби, ровно как и наоборот; просто она забыла об этом, как десять лет забывала обо всех других своих возможностях, способностях и сильных сторонах. Это приятно — возвращать то, что тебе и так принадлежит. — Да, я прикинула пару вариантов. — Зачем? В смысле, деньги тебе явно не нужны. — Дело не в деньгах, — фыркает Дэбби: отчасти весело, отчасти оскорбленно. — Это вроде как дело моей жизни. Даже представить не могу, чтобы я занималась чем-то другим. Неправда, думает Тэмми. Когда-то только ради денег все это и начиналось; они были моложе, и наивнее, и несоизмеримо беднее, и так и тянуло получить адреналин — тогда они даже могли найти объяснения и оправдания. Позже это стало привычкой, когда они напрочь потеряли здравый смысл. И еще позже это стало чем-то вроде избавления; зависимость, но по крайней мере понятной природы. — А я могу, — мягко отвечает Тэмми. Она может представить Дэбби счастливой и спокойной с ними обеими, Тэмми и Лу, потому что они знают о ее прошлом и знают ее и любят ее настоящую. Она может представить, как Дэбби каждый день убеждают, что она важна и нужна — не один, а сразу два человека, которые ей дороги. И все-таки, усмешка Дэбби — озорная, но не добрая. — Вы двое хотите, чтобы я залегла на дно на время, верно? — Аааага, — беззаботно тянет Лу. — Лет на тридцать. Плюс-минус. — Лучше, если плюс, — соглашается Тэмми. В ответ — тихий смех. Он звучит безобидно, очаровательно, он звучит как смех женщины, которой Тэмми никогда не могла отказать. Дэбби в курсе, думает она. Дэбби знает, что ее любят. Дэбби знает, что она нужна. — Ладно, — соглашается она, само обезоруживающее обаяние. — Если вы не хотите — я ничего такого не сделаю. Лу пожимает плечами и возвращается к своему горькому кофе, и Тэмми не может увидеть ее глаза. Тогда она поворачивается к Дэбби — она не двигается, но смотрит с молчаливым предупреждением. Тэмми не стала бы спрашивать, соврала Дэбби или нет. Тэмми спросила бы, когда именно Дэбби упустила последний шанс избавиться от своей зависимости, но она молчит. Потому что она знает ответ. И слышит, что пришло сообщение от ее мужа.