***
— Ира, ты обещала мне ответную услугу, и я тебя о ней прошу, — повышая голос, почти кричит Высоков, интуитивно-рефлекторно наступая на женщину. — Нет, Андрей, это из-за тебя я тогда не смогла присутствовать, из-за тебя два часа из меня душу вынимали, и ещё столько же я объяснительные писала, — в тон ему отзывается Шумская, упирая руки в бока и выпрямляясь, пытаясь казаться выше. — Тем не менее, Ира, ты обещала! — тише, но с нажимом произносит психолог. Ответить следователь не успевает, хлопает входная дверь, и раздаются торопливые детские шаги и из коридора показывается довольный мальчуган с мячом в руке. — Что за шум, а драки нет? — с тревогой в голосе, но ещё не до конца слезшей улыбкой спрашивает Никита. Взрослые, услышав голос, синхронно делают по шагу друг от друга, словно боятся, что мальчик заметит, как они стоят практически вплотную друг к другу. Никита может многого не понимает во взаимоотношениях людей и тем более полов, но то, что взрослые последнее время ведут себя странно, видит. Обычно мальчишка со странными вопросами идет к дяде Андрею, но с этим вопросом пришлось подходить к брату Шумской, которого он немного побаивался, но вариантов Никита больше не видел, у кого можно спросить, почему взрослые себя так странно ведут. А дядя Миша не стал ничего скрывать от парня и сказал ему, что думал, после его рассказа: «Тут, парень, два варианта, либо они однажды полностью рассорятся, и дядю Андрея ты больше не увидишь, в вашем доме так точно, либо они доспорятся до того, что Ирка, наконец, сделает ремонт в комнате и перестанет спать в гостиной». Никита, конечно же, половины из сказанного дядей не понял, но переспрашивать постеснялся. Парень просто надеялся, что спорят взрослые не из-за него. Ему нравилось жить у Иры, и нравился Андрей, в какой-то момент даже слово «дядя» отпало, и он стал называть его, так же как и Шумскую просто по имени. И вот, он пришел домой после игры с ребятами в футбол, то, что у них в гостях Андрей — это нормально, удивительнее было бы, если бы его не было. Но то, что они с Ирой разговаривают на повышенных тонах мальчику, не нравится, он каждый раз боится, что это может быть из-за него. Взрослые пытаются при нем вести себя тише и осмотрительнее, не ссорится и не разговаривать на повышенных тонах, но он уже не раз заставал их за тем и другим. Лишь детский голос привел в чувство Высокова и Шумскую, он понял, что практически нависает над ней, с их небольшой разницей в росте, а она практически упирается грудью в него, пытаясь казаться весомее не только на словах. Синхронный шаг назад и только после этого оба оборачиваются на Никиту: — Да, вот, Ирина Анатольевна не хочет собственные обещания выполнять, — с обидой в голосе говорит мужчина. — Это низко, Андрей, — демонстративно устало, вздыхает она. — Ира, ты же говорила… — наивно начинает парнишка. — Ладно–ладно, я поняла, я в этом доме в меньшинстве, — сдаваясь, подняла руки женщина.***
Мария Алексеевна издали наблюдает за знакомой парой, если точнее, то за женщиной в ней. И в скором времени понимает, что не чувствует в отношении её зависти или ревности, а наоборот что-то очень похожее на восхищение. Если бы Зеленская Ирину увидела впервые здесь и сейчас, то никогда бы не догадалась, что она следователь, настолько по-другому и непривычно женщина сейчас выглядела. Шумская выгодно отличается от большинства присутствующих здесь дам. Слишком многие воспринимают фуршет конференции, как выход в свет, но при этом, смотря на некоторых кажется, что им семнадцать и они пришли в ночной клуб, и почти все смотрятся как бабочки, слетевшиеся на лампочку в ночи, такие же легкомысленные и яркие. Ирина на фоне этих насекомых выглядит самодостаточной гордой кошкой. Маша смеётся про себя, что львицы гривы не имеют, ведь именно льва со своими рыжими локонами следователь и напоминает. Это тоже её выделяет. Дамочки в основном или гламурные блондинки или стервозные брюнетки, ещё конечно есть пара серых точнее русых мышек, но их меньшинство. Она же такая одна. И то ли женщина недавно окрасилась, то ли свет так играет на её каштановых волосах, но они действительно в зале горели яркими рыжими всполохами. Великолепная, яркая огненная грива волос оттенялась тёмно-зелёным платьем, простым, но изящно элегантным. Не платье украшало женщину, оно лишь подчеркивало её собственную красоту. Маша всё издалека, пыталась понять из какой ткани у Шумской платье, просто женское любопытство, не бархат слишком лёгкое, пару раз было заметно, как колыхнулась юбка просто от проходящего слишком близко человека, но и не шёлк, не было характерного для него блеска. Тем не менее, ткань и вместе с тем платье смотрелись на ней роскошно. Будь им по семнадцать лет, Маша бы не задумываясь, назвала бы Иру королевой этого вечера. Столько благородства и утонченности в ней было сейчас, которые разбавлялись чуть лукавой улыбкой на губах и хитринкой во взгляде. И всё это в купе с изумительной утонченностью, подчеркнутой прической и платьем. Теперь, увидев его «жену» Зеленская может себе позволить не избегать разговоров на эту тему, а привычно и знакомо лавировать между правдами. Это даже интересно никому и словом не солгать, но и не опровергнуть сложившуюся за несколько дней сплетню. Ей вдруг становится интересно посмотреть, как на такую новость, что их женили, отреагируют сами «молодожёны». Поэтому краем глаза, время от времени Маша смотрит в их сторону, наблюдает. И в какой-то момент замирает, пару раз удивленно хлопая глазами, чтоб в следующий миг от поразившей догадки едва ли не расплыться в наиглупейшей улыбке. Мария пытается понять, ей показалось или действительно она только что наблюдала ревность Высокова. Шумская старалась не показывать, но она откровенно скучала на этом мероприятии. Окружавшие её разговоры были либо слишком научно-специфичны, что она понимала из них примерно ничего, либо иногда до неё доносились тривиальные сплетни и перемывание костей присутствующих и отсутствующих коллег. Едва ли не единственным человеком заинтересовавшим Ирину здесь, был психолог откуда-то из центральной России, из отрывков его беседы с Андреем она догадалась, что тот тоже является консультантом полиции. И она влезла в чужой разговор. А через несколько минут собеседником этого психолога была она, а не Высоков, они подобно окружающим обсуждали общих знакомых. Хотя в их случае это было не столько сплетничанье, сколько нахождение точек соприкосновения и общих тем беседы. Именно в этот момент Мария Алексеевна обратила на них внимание, переставшая скучать Ирина ещё и увлёкшееся разговором с другим мужчиной. И что-то такое мелькает в глазах и позе Андрея, смутно знакомое и много раз виденное у других, что и порождает догадку Маши, он ревнует, может не осознано, но тем не менее. Она замечает, как он кладет ладонь на локоток Ирины, привлекая ее внимание, как в следующие мгновение что-то шепчет на ухо. Мария всё-таки не может сдержать улыбки, обычные человеческие слабости оказываются не чужды Высокову. Вечер тянулся удивительно неспешно, градус напитков в бокалах, стаканах и организмах участников и гостей конференции постепенно повышался, разговоры становились всё менее профессиональными и всё более личными. Зеленская уже начинала скучать, на фуршете её удерживало две вещи: то, что она одна из ответственных за мероприятие, и наблюдение за Высоковым с Шумской. Особенно интерес у женщины вызывала последняя. Их общение вначале как–то не задалось, словно каждая считала другую соперницей. Впрочем, возможно, так оно и было, они соперничали за внимание одного конкретного психолога. Тем интереснее ей было сейчас наблюдать за ней, не за следователем СК, а за красивой и уверенной женщиной. Маша про себя посмеивается, Ирина Анатольевна само очарование, но даже на значительном расстоянии заметно, кто из коллег женщин общается с Андреем по делу, а кто прощупывает почву, проверяя степень их близости и на достоверность сплетню. Каждая вторая женщина через несколько минут общения получала в ответ не только вежливую улыбку Шумской, но и взгляд в котором безошибочно читалось: «Моё! Не подходи!» Ещё примерно через час-полтора Маша замечает, что взгляд спутницы Высокова становится более злым, улыбка начинает напоминать оскал. И тогда Зеленская принимает решение, что, кажется, пора проявить благородство и спасти всех этих бабочек от психологии, пока один конкретный следователь не озверел на этом празднике жизни от скуки и взаимной ревности. — Андрей, Ирина, — с улыбкой подходит она, надеясь, что очередная «коллега» поймет и уйдет, пока следователя не пришлось держать силой. — Маша, — Андрей явно ей рад, а взгляд его спутницы не обещает неминуемой гибели, что не может не радовать. Несколько ничего не значащих фраз, и Мария умело и вполне гармонично вписалась в их маленький междусобойчик, взяв на себя функцию буфера между остальными гостями и этими двумя. Кого от кого она спасала, было не особо понятно, но она наделась, что остаток вечера не пройдет в скуке. — Прошу прощения, если это личный вопрос, но как Андрей вас сюда затащил? — спросила Маша, всё-таки не удержав своего женского любопытства, и поинтересовалась когда Андрей с каким-то иногородним психологом начал заумную беседу. — Шантажом, — просто отвечает Ирина, а Маша от такого ответа давится напитком. — Что простите? Как? — откашливается и не пытается скрыть удивления Зеленская. — Да вот как-то так, ещё и моего сына, на свою сторону перетащил, один упрашивал, другой шантажировал, пришлось согласиться, — пожимает плечами Шумская, словно в этой ситуации нет ничего удивительного. — Но вы ведь не вышли за него замуж? — задает интересующий, наверное, всех вопрос Мария, и тем самым доносит до ушей следователя нашумевшую сплетню конференции, чем вводит её в такое удивление, что теперь Ирина давится напитком. — Что? — сипит она. — Все дни конференции ходит слух, что Высоков, наконец, остепенился и женился, — совсем, как спутница Высокова совсем недавно пожимает плечами Маша. — Интересные у психологов сплетни и темы для разговоров, впрочем, это многое объясняет, — Ирина всё-таки берет себя в руки, и теперь осматривает собравшихся с какой-то иной заинтересованностью: — И почему же всех так волнует личная жизнь Андрея? — Не всех. В основном женщин. Почему? Неужели вы сами не видите?! Ах, да, простите, вы с ним работаете и достаточно много общаетесь, — усмехается Мария Алексеевна, — Большинство из присутствующих дам или старые девы или в разводе. И умный привлекательный мужчина очень даже вкусный кусок пирога. Это мы с вами достаточно с Андреем Ильичом общаемся, чтобы знать, что это ещё тот подарок, — лишь высказавшись, Маша понимает, что возможно сболтнула лишнего, но когда переводит взгляд с толпы на собеседницу понимает, что та абсолютно не против и даже с искренней улыбкой кивает головой. — Если позволите, замечу, я удивлена, что вы так долго и много с ним общаетесь, — добавляет она. — Это по работе, — не задумываясь, бросает Шумская. — Так ли это, Ирина Анатольевна, или вы сами себя убедить пытаетесь? — с намеком улыбается сотрудница университета. — Словно вы сами не попадали под те же чары что и присутствующие здесь женщины, под обаяние его ума и общую привлекательность. Я ведь не только старший следователь СК, — с усмешкой отвечает на провокацию Ирина. — Каюсь, было такое, особенно после смерти первого мужа. Но Андрей слишком невыносим. — Знаю это как никто другой, — усмехаясь, кивает головой спутница Высокого. — Тогда за нас?! — неожиданно поднимает бокал с шампанским Маша, пристально смотря на Иру. — За нас! — поддерживает она импровизированный тост.