меня здесь нет

время близится к закату, и обои в коридоре князевской коммуналки теряют последнее тепло впитанных в себя днём солнечных лучей. становится даже прохладно, несмотря на цветущий за окном конец мая. холодно. андрей обхватывает себя руками и нервно потирает предплечья, пытаясь мельком согреться. спешно он опускает взгляд, лишь бы миша не прочитал в нём ничего лишнего. например того, что на самом деле больше всего на свете андрей не хочет, чтобы тот уходил именно сейчас. он бы ещё целую вечность рассказывал горшку о горяченных концертах, которые они проводят с группой последний месяц, о рисунках, лица которых почему-то всегда получаются похожими на мишу, и даже о самой простой бытовухе - лишь бы тот слушал, а может, даже и не слушал - просто был рядом. здесь. с андреем, в его квартире. — ты это, - андрей неожиданно для самого себя мнётся, будто вылавливая каждое слово из своего сознания с большим усилием, а потом ещё раз тщательно отбирая, лишь бы подобрать нужное. — заходи почаще, мих. или хочешь - оставайся на ночь. - у князева подрагивает голос. «как у дурака» - думается ему, и он даже нервно ухмыляется с самого себя, а к горлу подкатывает ком тяжелой, но давно привычной тоски и разочарования. для себя он подмечает, что не готов услышать ответ. даже если он будет положительным. — да я… - миша мнёт губами не зажженную сигарету, тоже грустно улыбается в своём стиле и смотрит то в пол, то андрею в глаза. князев читает его как открытую книгу, и в данный момент безвыходно догоняет строчку, в которой написано чёрным по-белому: горшеневу тоже сейчас неловко. — не смогу, на самом деле, дюх. ты прости, если чё. — а чего ты, мих? заходи, я же… - андрей точно хочет добавить что-то ещё, зажигаясь надеждой уговорить мишу вместо сигареты у того во рту, но его перебивают, почти не церемонясь. — да нет меня потому что здесь, на самом деле. - миша снова чуть мнётся и неудачно щёлкает зажигалкой, разрывая тишину. — понимаешь, да? к кому грусти в горло неожиданно подкатывает ком тошноты. андрей сильно зажмуривает глаза, чуть ли не до цветных пятен и отшатывается, придерживаясь за холодную стенку рукой. оказывается, что и колени уже давно дрожат, а ноги словно ватные - держаться стоя тяжелее с каждой секундой, и андрей открывает глаза, чтобы найти прихожий пуфик, стул - что угодно, лишь бы не свалиться на пол прямо здесь, перед мишей. это было бы вдвойне стыдно. только вот взамен «чего угодно» он находит абсолютно пустой коридор и себя, одиноко стоящего у входной двери.