Там, где нас нет

      Блэйд воровато оглянулся, судорожно вставляя ключ в скважину и одновременно прислушиваясь к ночной тишине, царящей в подъезде. Он знал, что поступает неправильно, но знание, что против него ведётся какая-то своя игра, перевешивало чашу. Он подозревал, что кто-то специально сметает пешек с доски одним взмахом руки, и хотел попытать удачу в квартире Зеле сам.       Его встретили тишина и темнота. Блэйд прикрыл за собой дверь и медленно прошёл в глубь квартиры. Ему показалось, что он потревожил усопшую, и её беспокойный дух сейчас неотрывно следит за каждым его шагом.       — Я только посмотрю… — пробормотал Блэйд. Больше для себя, чем для Зеле.       Крошечная «двушка» была в полном беспорядке. Все ящики обшарпанного комода были вывернуты; на полу бесхозно валялись какие-то полотенца, смятая одежда, осколки от разбитых духов и посуды, клоки бумаг. В воздухе витал запах пыли, смешанный с удушающей смесью ароматов различного парфюма, лужицы которого всохли в линолеум. В гостиной — самой большой комнате — творилась ещё более странная картина: изрезанные шторы болтались на одном кольце, обивку старого дивана пропороли чем-то вроде шила. Торшер, поваленный на пол, разбитым абажуром белел в полумраке. В спальне царил точно такой же кавардак.       «Словно здесь что-то искали…» — Блэйд растерянно оглянулся.       На столе лежал раскрытый блокнот. Тускло сияли крапинки блёсток на обложке. Где-то он такое уже видел…       Броня задумчиво постукивала себя по нижней губе кончиком простой синей ручки. Время от времени она трясла головой вправо-влево, словно хотела выкинуть ненужные мысли, и вновь возвращалась к написанию текста в блокноте в плотной обложке из сиреневого заменителя кожи с вкраплениями серебристых…       Блэйд вспомнил.       С вкраплениями серебристых блёсток.       Это был блокнот Брони. Тот самый, в котором она вела заметки, планировала различные мероприятия и прочее. Тот самый, с персиковыми листочками.       Блэйд схватил ежедневник, и его тут же постигло разочарование: кто-то (два варианта: Зеле или кто-нибудь ещё) опередил его, вырвав все листы. Он уже хотел положить находку на место, когда его чуткий слух уловил скрип входной двери.       Сначала он решил, что это вор-домушник, но после, вспомнив, что у Зеле практически не было денег (кроме того, она потратила почти всë, что сколотила в старшей школе и на первом курсе, занимаясь проституцией. Ему это рассказала Сервал) и дорогих вещей. Вору здесь просто делать нечего. И так всë перевёрнуто.       По стенам в коридоре пошарил луч карманного фонарика. Блэйд остался стоять на месте — знал, что спрятаться негде. Внезапно его посетила уверенность, что он сможет отбиться. В конце концов, не зря же ходил на каратэ и имел красный пояс! Когда луч приблизился к комнате Зеле, и тёмный силуэт заглянул внутрь, Блэйд заорал:       — Ага! Чë, думал, что заграбастаешь себе чë-нибудь и выставишь завтра нас идиотами? Не на того напал, кретин!       Блэйд не ошибся. Это был не домушник.       — Ты… — В слабом отсвете фонарика Блэйд видел, как багровеет от злости Дань Хэн. Его руки затряслись. А вместе с ними и бледный луч.       — В штаны наложил? — хмыкнул Блэйд, демонстративно засовывая руки в карманы. — А, мамкин трус? Беги домой, пока ноги не переломал.       Невольно он вспомнил, как Дань Хэн показывал Сервал, что такое «апперкот», но тут же отогнал страх назад. Подумаешь, боксёр! Нашёл, чем напугать.       Фонарик с громким стуком упал на пол, и Блэйд убедился, что Дань Хэн превосходно бьёт.       В какой-то момент ему не удалось увернуться.       Правую щеку словно обожгло. Словно одновременно рвали на части, насквозь протыкали острыми иглами и поливали кислотой. Блэйд пошатнулся, и Дань Хэн, пользуясь преимуществом над противником, набросился на него, готовясь нанести очередной удар.       Блэйду боль удара затылком об пол (благо упал на ковёр. Как хорошо, что Броня посчитала нужным постелить его!) показалась цветочком по сравнению с ягодкой горящей правой части лица. Дань Хэн, вдавив его в линолеум, занёс кулак.       Это было бы неизбежное поражение, если бы Блэйд не нашёл в себе силы ухватить его за руку.       — Знаешь, — Блэйд криво улыбнулся, с трудом сдерживая давящий со всей силы кулак Дань Хэна. Улыбаться было очень больно. Ему казалось, что под ушибленной скулой растекается кипящая лава, — а ты… кр-расивый.       Дань Хэн зашипел, захватив правую руку противника и одновременно пытаясь высвободить обездвиженную конечность.       — Что стащил?!       Блэйд сузил глаза. Теперь Тихоня решил громко обвинить его в воровстве? Ну-ну.       — Ничего, — процедил он сквозь зубы, дергаясь. Вот бы его пнуть сейчас…       — Лжёшь.       — Нет.       — ДА!!! — заорал Дань Хэн не своим голосом. — Хотел забрать блокнот и свалить! Да, сукин сын?!       — Зачем сразу обзываться? — возмутился Блэйд. Почему-то вместо того, чтобы разозлиться, ему стало очень смешно. И больно. Двигать челюстью было просто невыносимо. — При скрещивании собаки и человека… ничего не получится.       — А ты каким-то образом получился! — огрызнулся Дань Хэн.       — Ты осторожнее… с такими выражениями, а то… лимит умных фраз… исчерпаешь.       Блэйд знал, что остроумие сейчас только добавит масла в огонь, но уже не опасался получить сломанный нос или пробитый череп. Зато он будет героем, отстоявшим свою честь (не правда), и ему не придётся приколачивать новую полочку для книг и тащить за Кафкой сотни всевозможных пакетов с обувью, одеждой и продуктами (правда).       А для Дань Хэна это было последней каплей. Живот свело, а сладковатый с горчинкой запах всепоглощающей ярости вскружил ему голову.       Блэйд почувствовал, что прямо сейчас он лишится нижней части лица, и воплотил в жизнь единственную идею, которая пришла ему в голову и которая могла его, возможно, спасти.       Дань Хэн никогда ему не простит.       А может, простит.       Это всего лишь вопрос чувств и времени.       Блэйд вырвал правую руку и толкнул Дань Хэна на себя, надавив на затылок.       Дань Хэн скулит, шипит и глухо рычит в его губы, безуспешно вырывается, дёргает всеми конечностями, даже пытается укусить.       Его рот горячий.       Блэйду нравится.       Дань Хэн замер, безвольно обмяк. Блэйд бы решил, что он мёртв, если бы он не дышал.       Блэйд разжал руки. Перед правым глазом всë плыло. Левый различал только синеватый потолок.       Дант Хэн оттолкнулся от его груди, тяжело дыша. Его лицо пылало.       — Ты… просто мерзавец.       Блэйд не отрицал. В чьей-то истории он всегда будет антагонистом.       В истории Дань Хэна, наверное, тоже.       Изменение его позиции это тоже лишь вопрос времени и чувств.       К реальности его вернула крепкая пощёчина. По левой щеке.       В глазах Дань Хэна стояли злые слëзы.       Блэйд не помнил, как оказался дома.       Вроде он шатался до рассвета по улицам, потом отсиживался в каком-то дворе… Он помнил только, как упал, споткнувшись о порожек. И писк заспанной сожительницы в дурацкой пижаме с то ли зайцем, то ли собакой с диким для его ушей именем Синнаморолл. Блэйд не помнил точно.       — Это ты… чë?       Блэйд, потерявший способность говорить, лишь замычал. Серебряный Волк застыла, сонно моргая.       — Мам, — До Блэйда звуки доходили, как сквозь воду, — твой ненаглядный подрался. Лицо в кашу…       В коридор выскочила растрёпанная Кафка.       — Боже мой!       Блэйд почувствовал, как его лицо обхватывают нежные женские руки.       — Волчище, помоги мне.       Общими усилиями его подняли и куда-то потащили.       — У тебя глаза открыты или закрыты? — спросила Серебряный Волк. — Просто у тебя вообще ничего непонятно.       — Номан сë, — пробормотал Блэйд совершенно невпопад. — Боли шу-шуть.       Он пообещал себе, что, если увидит Дань Хэна, то обязательно двинет ему так, чтобы вовек не забыл.       Вскоре Блэйд лежал в кровати с промытыми и перевязанными ранами и пил горячий чай с соком лимона, который Кафка собственноручно выжала. Женщина сидела рядом, Серебряный Волк увлечённо читала у себя в комнате.       — Кто же тебя так побил?       Блэйд поставил чашку на стол и вздохнул:       — Моя жизнь изменилась в тот миг, когда я встретил его. Из скучной и пресной она вдруг превратилась в сказочную и яркую. Благодаря нему я обрёл своё счастье и понял, что значит бить и быть битым! — Говорить было уже не так больно, поэтому он решил, что может свободно нести всякую околесицу. Кафка захихикала. Серебряный Волк из своей комнаты заржала.       — Блин, это лучше «Курильницы»!       — Задрала со своими японцами, — буркнул Блэйд.       — Это китайцы!       — Да какая разница…       Он не видел никаких отличий между азиатами. Все на одно лицо и все говорят одинаково.       Серебряный Волк недовольно забурчала. Кафка налила из чайничка ещё чаю.       — Вы из-за чего подрались?       — Мы поругались.       Блэйд решил соврать. Ну не говорить же ей о том, что он полез в квартиру покойной Зеле посреди ночи! Кафка и так очень нервничает: должна приехать комиссия. Незачем ей волноваться ещё больше.       — Он сказал: «Спорим, что я смогу тебя побить». Я говорю: «Нет, не сможешь». Мы ещё немного поорали друг на друга и подрались. Я ему так навалял!..       — Ты меня здорово напугал, — внезапно серьёзно сказала Кафка. — Хорошо, что ты дал отпор противнику, но, пожалуйста, больше не лезь в драку так необдуманно.       — Не буду, — охотно пообещал Блэйд, хотя знал, что когда-нибудь это обещание придётся нарушить. Нельзя не драться всю жизнь!       Вскоре он уснул — сказалась бессонная ночь.       Ему снилось что-то серое и беспокойное.

***

      Они встретились через два дня.       На всë лицо Дань Хэна красовался огромный налитый фиолетовым синяк.       Блэйд, гордый собой, хмыкнул. Конечно, на всë лицо! Это же он ему прописал хороший курс ударов по морде!       Его синяков видеть никто не мог: Кафка всë заботливо замазала своим тональным кремом и уложила чёлку так, чтобы не было видно «фонаря» под глазом.       — Дань Хэн подрался, — со вздохом сообщила Март, — за универом с какими-то ребятами.       — Не слышал, — Блэйд пожал плечами.       Драки за университетом были делом частым. Дрались все: от перебравших с алкоголем первокурсников до вечно спорящих пятикурсников. Нередки были и стычки с ребятами из колледжа неподалёку. Блэйд иногда ради забавы ходил с Сервал посмотреть на беснующихся «мелких» и поржать, тыча пальцем в невольных «актёров».       — Идём искать улики! — провозгласила Март. — Блэйд, ты сделал ключ?       Тут Блэйд вспомнил, что ключ так и остался в двери. Дань Хэн подтвердил его догадку, достав холодную металлическую пластинку из кармана.       — Я сделал.       — Отлично! — Март захлопала в ладоши.       Блэйд, когда девушка отвернулась, показал ему кулак. Дань Хэн ответил ему неприличным жестом.       — Вы идёте?       — Да.       Дань Хэн демонстративно сунул руки в карманы и прошёл мимо Блэйда, гордо задрав голову.       Индюк. Хренов индюк.       Блэйд вспомнил о своём обещании побить его и решил пока не реализовывать свой план. Успеется.       В квартире Зеле царил тот же разгром.       — О… го… го… — пробормотала Март, переступая через поваленную вешалку.       Блэйд не мог не согласиться. И правда «ого-го».       — Здесь что-то искали, — определил Дань Хэн.       — И без тебя поняли, умник, — отрезал Блэйд, решив вести себя так же гордо и резко, как и он. В конце концов, чувство собственного достоинства у него есть.       В квартиру они попали спустя полчаса.       Там царил тот же кавардак, который Блэйд наблюдал два дня назад.       — Какой кошмар… — Март осторожно переступила через разломленную пополам вешалку, некогда находившуюся на стене.       — Здесь что-то искали. — твёрдо сказал Дань Хэн.       Блэйд недовольно покосился на него.       Март растерянно оглядела разваленную прихожую. Прямо у её ноги расположились ярко-синяя простынь, смятый чёрный топ и белые осколки, вероятно, блюда.       — Давайте немного разберём. А то даже ходить не получится, — И с этими словами направилась в бывшую спальню Зеле.       — Ладно, — Дань Хэн утопал в гостиную, не без элегантности переступив все предметы на полу.       — Спасибо, что сделал одолжение, — съехидничал Блэйд и стал счастливым обладателем презрительного взгляда.       Первым делом Блэйд оттащил в сторону остатки вешалки и поставил их, прислонив к стене. Потом решил сложить постельное бельё. Когда ему в руки попалось тёмно-синее полотенце для ног, он обнаружил то, что никак не могло принадлежать Зеле.       Волос.       Не очень длинный ярко-рыжий волос.       Внутри Блэйда проснулась настороженность.       Зеле брюнетка. У Зеле никогда не было рыжих волос.       И у Зеле не было подруг-пожаров, которых бы она приглашала к себе домой.       — Ребят, кто-нибудь знает, в какой день недели умерла Зеле?       — Кажется, в пятницу, — сообщила Март.       В субботу они встретились. В ночь с субботы на воскресенье Блэйд был в квартире.       Кто-то был здесь днём.       Кто-то рыжий со стрижкой каре или боб.       — Тут волосы.       — Чьи?       — Не с головы Зеле точно.       Не с головы Зеле точно.       В голове Блэйда уже созрел примерный список подозреваемых в убийстве. Именно в убийстве. Зеле бы смогла жить дальше. Пусть за двоих — себя и Броню, — но смогла.       — Зеле не прыгнула сама, — медленно произнёс Блэйд.       — С чего взял? — сухо спросил Дань Хэн, поднимая торшер с пола.       Блэйд озвучил свои мысли:       — Потому что она была сильной. Она бы жила дальше. Её сбросили с того моста.       — Кто? — Март высунулась из-за дверного косяка.       Блэйд медленно поднял руку с зажатым в ней волосом.       — Некто рыжий. Я, кажется, уже догадываюсь, кто.