Милый, милый Франт..

— Эй, Обезьяна! — громким шёпотом сказал Жанно. — Обезьяна! — более настойчиво сказал он, и слегка ударил по стене. Не дождавшись ответа он фыркнул. — Пушкин, чёрт возьми! — Жанно, закрой рот! — Сонный Пушкин, отмахнулся от друга и перевернулся. — Саша, ты знаешь на что я способен! — Уже более агрессивней сказал Пущин. — Ну чего тебе, чего?! — Тебе письмо от Франта! — Сказал Ваня, опираясь руками на стену и кинув на Александра письмо, исчез. — От кого? — оживился Обезьяна, мигом вставая на стул, что стоял рядом и опираясь на стену, чуть приподнимаясь и глядя на лицейского товарища. — От Горчакова! — Тот тоже встал, немного зло глядя на друга. Пушкин огляделся по сторонам, пробежав глазами по верхушкам стен, (стены, разделяющие комнаты, были не до потолка и такой возможностью пользовались почти все, чтобы переговариваться между собой по ночам) ничего сначала не заметив, он уже хотел было вернуть свой взор к Пущину, который до сих пор пялился на друга. Но, пробежав ещё раз он всё-таки заприметил часть русо-блондинистой макушки Франта, которая сразу же скрылась. — Откуда, Жанно? — Горчаков дал мне его перед ужином. Сказал отдать ночью. — Хорошо, потом разберёмся. Сейчас хоть прочту письмо.. — он похлопал Пущина по плечу и улыбнувшись скрылся. Вновь зажигая свечу Пушкин схватил письмо и раскрыв его, стал читать. Через две минуты, он отложил письмо на столик, рядом со свечой. Щеки его, стали наливаться красно-розовой краской. Обезьяна закрыл лицо руками, и просидев так пару секунд, он открыл окно, вдыхая ночной, свежий, летний воздух. Дождь закончился совсем недавно, чувство после него было особенное. Глянув на письмо, куда чудным образом накапал воск от свечи, Пушкин ещё раз прочитав его содержание, покраснел чуть больше. — Милый, милый Франт.. На нем, необычайно крупноватым почерком (по крайней мере для Франта, ведь тот обычно писал мелким, Пушкин это знал, так как все же был его другом) было написано "Singe, je t’aime". Что означало, Обезьяна, я тебя люблю.