У меня на тебя Есть особые планы, Будем вместе лечить Душевные раны.
На улице был поздний вечер. Дул лёгкий ветерок, на небе уже виднелись звёзды, а в воздухе ощущался запах свежести. Погода в Зоне необычайно радовала, даже мутанты разбрелись по своим территориям, наконец-то давая сталкерам свободно выдохнуть. В заброшенном доме тоже было тихо. Он, скрывшийся где-то между деревьев, а потому и спрятавшийся от чужих глаз, стоял между базами «Долга» и «Свободы». Не знающему здешния места человеку заметить его было слишком трудно, пробраться ближе — тем более. Тишина в доме была потревожена скрипом двери и ударом головы о верх дверного проёма. Ругнувшись, Лукаш пробрался дальше и поднялся по лестнице наверх. Никого не было. — Где его носит? — себе под нос пробубнил свободовец и уселся на старое одеяло, которое лежало прямо на полу. Снова раздался скрип входной двери и тяжёлые шаги наверх. В проёме показалась высокая фигура в чёрно-красном комбинезоне и устало опустилась на второй край одеяла. — Явился. Обычно я опаздываю, а ты с чего? — Костёр разведи, — отмахнулся Воронин и слегка поморщился. — Ну и пожалуйста, — Лукаш отвернулся и полез за спичками. Их перемирие было долгим и даже не особо интересным. Изначально вынужденное сотрудничество по совместным проблемам переросло во что-то более личное, настолько, что эти двое не могли протянуть друг без друга и дня. Сначала многие удивлялись, потом привыкли, а после — однажды вернувшийся пораньше Лукаш заметил на Складах несколько долговцев, которые перетирали что-то с его подопечными. При виде него те повскакивали с мест, но он махнул им рукой, мол, оставайтесь, если хотите. Так и повадились некоторые бегать друг к другу в свободное время, коего в последнее время стало больше — лидеры обеих группировок каждый вечер куда-то пропалали, а возвращались в хорошем настроении, что не могло не радовать остальных.У меня ведь тебя Никого нету ближе, Опускаемся, но вместе, Ниже, ниже, ниже…
— Да что с тобой? — не выдержал Лукаш, который за последний час чуть ли не шею свернул, поглядывая на Воронина. Тот лишь поджал губы. — Что не так? — Выглядишь так, будто… — он пощёлкал пальцами, пытаясь подобрать подходящее сравнение. — Ну? — Воронин поёрзал на одеяле. — Как будто хер псевдопса увидел, во! — Че? — скривился Воронин. — Пошёл ты! Нормально у меня всё. — Верю, — несколько раз кивнул Лукаш, а потом резко поменялся в лице. — А если честно? Воронин закусил нижнюю губу. Впервые за долгое время ему стало стыдно. За свою тупость, хотя, казалось бы, взрослый человек, а ведёт себя так, будто ему от силы лет десять. Кто его вообще дёрнул полезть за артефактом в «Жарку» без специальной защиты — остаётся загадкой. И если с телом и головой всё в порядке, то на ладони смотреть было жалко. Они покрылись красными вздувшимися пятнами от ожогов и жутко болели. Двигать ими было трудно, а признаваться своему бывшему врагу, ныне партнёру, в отсутствии мозгов — ещё труднее. — Ладно, смотри, — вздохнул Воронин и снял перчатки. — Ни хрена себе! А я думал, тебе холодно. Как ты умудрился? — Лукаш поднёс руку ближе к себе. Впрочем, он тут же отодвинул её обратно и полез куда-то в рюкзак. — Ты чего? — удивился Воронин. — Обработать надо. У тебя ожог второй степени, почему раньше мне не сказал? — свободовец возмущался бы ещё долго, если бы его не остановили. — Не надо. Не утруждай себя… — пробормотал Воронин. Когда руки вылезли из ткани, то заболели ещё сильнее. Лидер «Долга» не хотел признаваться в собственной слабости. — Ещё одна такая фраза, и я не посмотрю на то, что мы союзники и дам тебе в глаз. И мне даже не жалко будет, вот увидишь, — для пущей уверенности закивал головой Лукаш и, наконец, достав бинты и какую-то мазь, придвинулся ближе. — Руки давай свои. Воронин послушно протянул одну из рук, давая понять, что он сдался. Рассказывать о произошедшем не хотелось, но долговец чувствовал, что придётся. Мягкие длинные пальцы потянули его руку на себя. Первые мазки были аккуратными, больше похожими на лёгкие касания, чем на лечение.Через тысячи холодных дней Мы с тобой прорвёмся, слышишь? Просто посмотри в мои глаза, И ты в них всё увидишь.
Воронин смотрел прямо на Лукаша. Его лицо находилось близко, буквально в нескольких сантиметрах от лица самого Воронина, отчего последний сосредоточиться попросту не мог. Он отвлекался на зеленоватые глаза напротив, на язык, иногда проходящийся по верхней губе, и на незамеченную ранее кучку веснушек над носом. — Тише, — Лукаш погладил Воронина по руке, глядя на то, как он дёрнулся и зашипел от боли. — Сейчас завяжу. — Он достал бинт и аккуратно приложил его к чужой ране. Так же сосредоточенно обрабатывая и обматывая вторую руку, оба, кажется, думали об одном и том же. — Всё? — почему-то зашептал Воронин. Не хотелось нарушать такой момент громкими звуками. — Почти, — но у Лукаша, видимо, мысли были совершенно другими. Сказав это обычным голосом, он заметил, как долговец слегка вздрогнул от его громкости. — Больно? — он поднял глаза вверх. Взгляды встретились. Потемневшие глаза Воронина выдали его буквально с головой. — Безумно, — прошептал тот, и их губы встретились. Лукаш пересел на чужие колени. Свободовец был в принципе на пару сантиметров выше, а из-за позы целоваться стало в разы неудобнее. Но никого из них, казалось, это не смущало — оба прижимались друг к другу ближе и ближе. Воронин совсем забыл про ладони, а потому, после попытки потрогать волосы Лукаша, по ним прошлась волна боли, заставляя долговца сдавленно зашипеть. — Дурак, — тоже шёпотом произнёс Лукаш и погладил ладони по внешней стороне. — Как я теперь стрелять буду? — вздохнул Воронин. — Если у меня даже с поцелуями проблемы. — Отпуск возьми, — свободовец шутливо толкнул его в плечо. — На две недельки. — Поедем на море? — усмехнулся тот. — Море не обещаю, но полноценный отдых — очень даже, — ответил Лукаш, клядя руки ему на плечи. В эту ночь на свои базы они так и не вернулись.Будем, словно дети под дождём, Мы с тобой ещё смеяться. Ну же, подожди совсем чуть-чуть, Ведь нам нельзя сломаться…