По ту сторону дождя

Громкая музыка в наушниках заглушала шум мегаполиса, жизнь Феликса Ли в последнее время напоминала бесконечный день сурка, состоящий из замкнутого круга — учеба-работа. Большинство его одногодок возненавидели бы такой ритм жизни, но он видел в нем стабильность, которой когда-то так не хватало, и одного этого факта было достаточно, чтобы подъем по утрам казался чуточку легче. На горизонте он уже видел барбекю ресторан, в котором ему придется провести следующие шесть часов, мотаясь от гостя к гостю. Подходя всё ближе и ближе, Феликс не переставал думать о том в каком настроении сегодня может быть его начальница. Ханыль, владелица заведения, была самым необычным человеком, которого парень когда-либо встречал. Она взяла его на работу без собеседования, стоило Ли войти пару месяцев назад в её ресторан, как он тут же услышал: «Вы приняты!» Иногда Ханыль бывала слишком любопытной и разговорчивой, она оставляла парня после смены и за разговорами они могли просидеть в закрытом ресторане до глубокой ночи, но в другие дни женщина еле выдавливала из себя слова, становилась слишком чувствительной и немного грубой. Феликс никогда не держал на нее зла, ведь хозяйка всегда хорошо платила, бесплатно его кормила и давала выходные во время экзаменов. Но, помимо всего этого, в женщине была какая-то таинственная загадка, её холодные черные глаза часто приковывали к себе внимание и, казалось, читали тебя изнутри. Сегодня Ханыль была на удивление очень расслаблена, она будто парила по малюсенькой кухне, быстро отдавая все заказы, которых было необычно много. Феликсу, казалось, что от вечной беготни у него вот-вот закружится голова и он обязательно что-нибудь на кого-нибудь прольет. Но бесконечная суматоха заставила время лететь с бешенной скоростью, и вот парень уже убирает стол за последним клиентом. — Феликс, задержись-ка сегодня ненадолго! — слышится мягкий голос Ханыль из глубины кухни. — Да, конечно, — только и остается ответить ему. Когда через тридцать минут всё было убрано и большинство источников света погашено, женщина наконец-то вышла из своего уголка с бутылкой соджу. — Захвати стаканы и давай присядем, — с легкой улыбкой сказала хозяйка. — Выпьешь сегодня со мной? — Я же вам уже говорил, что не пью, — Феликсу было неловко отказывать ей каждый раз, но алкоголь действительно не был его специальностью. — Эх, как знать, а вдруг это последний раз, когда мы можем выпить вместе, м? — загадочным тоном бросает женщина, но наливает соджу только в свой стакан. — С чего бы это был последний раз? — У судьбы на всё свои планы, — Ханыль часто произносила похожие фразы, уводя взгляд куда-то вверх, только обычно это было уже тогда, когда жидкости в бутылке не оставалось. — Тогда давайте так… Обещаю, что выпью с вами в свой последний рабочий день! — Феликс звучит воодушевленно, но мысли об одном глотке соджу уже вызывают в нем тошноту. Услышав такое обещание от своего молодого сотрудника, Ханыль на секунду замерла, глядя ему прямо в глаза, а потом громко рассмеялась и опрокинула в себя всё содержимое стакана. — Расскажи мне о себе… — тихо проговорила она после долгой паузы. — Обо мне? — Феликс сильно удивился этой просьбе. — Но вы ведь и так всё уже знаете… — Ну, значит, расскажи ещё раз… У вас, молодых, жизнь каждый день меняется. — Тогда, что именно вы хотели бы узнать? — Тебе нравится твоя жизнь? — такой вопрос от Ханыль ставит в тупик, ведь подобными вещами интересуются не часто. — Ну… — Феликсу кажется, что чтобы нормально ответить ему все-таки может потребоваться такое ненавистное соджу. — Не сказать, что я в восторге, но меня устраивает. — Правда? — как-то странно усмехается женщина. — У тебя есть друзья? — Нет. — Родители? — Вы же знаете, что нет. Но у меня есть тетя… — Тебя когда-нибудь любили? — Нет, наверное… — Феликс чувствует себя немного загнанным и никак не может понять, зачем женщина задает вопросы, на которые уже давно знает ответы. — Так что же тебя тогда устраивает? — с подозрением сужаются глаза хозяйки. — Ну я не голодаю, мне есть, где спать, я учусь в хорошем университете, а значит смогу найти нормальную работу и слезть с тетиной шеи… На что мне жаловаться? — И правда… — тянет Ханыль после очередной паузы. — Но, а хотел бы ты, чтобы у тебя были друзья, и чтобы было с кем тайно целоваться в темных углах универа, чтобы родители были живы, чтобы денег было достаточно и без подработки в таких дырах, как мой ресторан, чтобы можно было найти время на хобби, м? — слишком быстро перечисляла она. — А кто бы не хотел? — Тогда бы твоя жизнь нравилась бы тебе больше? — Не знаю, наверное… — Феликс смотрел на уровень жидкости в бутылке и не понимал, почему почти трезвая Ханыль сегодня еще страннее обычного. — Ну да, — почти шепчет она и уходит в сторону подсобки. — Знаешь, я так рада, что наняла тебя, — говорит женщина, вернувшись через пару минут, — Жаль только ты не сможешь проработать здесь так долго, как мне того бы хотелось. — Вы что хотите меня уволить?! — расширяются глаза Феликса, когда он про себя заключает, что весь их странный диалог был направлен именно на это. — С чего ты взял? — Вы так странно говорите… — Нет, Феликс, я не буду тебя увольнять, но, как бы это сказать… — она снова наливает себе немного соджу, — А вообще, не важно… Я просто хотела сделать тебе подарок. — Подарок? — Ага, вот… — Ханыль кладет перед Феликсом медальон на цепочке. — Вы что?! — его стул даже немного отъезжает от стола. — Я не могу это принять. — Еще как можешь! — по-доброму рассмеялась женщина. — Не волнуйся он даже не серебряный, но я очень хочу, чтобы он был у тебя, — подмигивает она. — Ну не смотри ты на меня так подозрительно, просто забирай, а не возьмешь — я его выкину! — Но с чего вдруг подарок? У меня не день рождения, да и других праздников я не припоминаю… — Феликс всё еще с подозрением смотрит на лежащее перед ним украшение. — А по мне так сейчас самое время для такого подарка, — ответ Ханыль, как и ожидалось, ничего не объясняет. — Спасибо, — немного неуверенно говорит Ли и наконец берет медальон в руку. — Это лотос? — интересуется он, разглядывая изображение на подвеске. — Он самый, — отвечает Ханыль и снова встает из-за стола, на этот раз захватывая с собой оба стакана и так и незаконченную бутылку. — Ну всё, я устала, пора нам идти домой. — Кстати, можно мне завтра немного опоздать? — Феликс почти забыл о своей просьбе. — Мне нужно завтра зайти к профессору по поводу одного исследования… — Можешь завтра вообще не приходить, — перебивает его Ханыль, подталкивая рукой к выходу. — А теперь иди домой, дождь скоро начнется, — Феликса практически выпихивают из ресторана. — Но… — Никаких «но», тебе пора домой, пока-пока! — До свидания, — как-то неуверенно говорит Феликс, когда перед ним уже захлопнулась дверь. Он тут же смотрит на небо, в котором можно разглядеть ложку Большой Медведицы, и не понимает о каком додже говорила женщина, ведь было так ясно. Ночной прохладный ветер заставляет парня немного поежиться и быстрее пойти к автобусной остановке. На ходу Феликс уже рефлекторно надевал старые проводные наушники, чтобы снова немного отгородиться от реальности. Салон автобуса оказывается почти пустым — это всегда приятно, но не удивительно — Феликс жил и работал далеко от центра, и в ночное время его район казался вымершим. Он сел на свое любимое место в самом конце у окна, и ночные огни по ту сторону стекла сразу же приковали его внимание — поздние поездки домой были для Феликса чем-то вроде медитации. Это было временем, когда он мог забыть об университете, о работе, о тревогах за собственное будущее, это было временем, когда он просто смотрел на бесконечное множество светящихся разными цветами вывесок и уличных фонарей и позволял себе немного помечать о том, какой могла бы быть его жизнь, будь в ней хоть немного больше красок. Когда до его дома оставалось лишь пару остановок в наушниках заиграла грустная баллада, которую Феликс никогда не добавлял в свой плейлист, и первая капля дождя разбилась о стекло. Парень даже выпрямился на своем сидении от неожиданности, неужели Ханыль была права насчет дождя? Феликс точно помнит, как утром он сам проверял прогноз погоды, в котором говорилось, что всю следующую неделю будет солнечно, и потому он снимает телефон с блокировки, чтобы увидеть в прогнозе, что сейчас ясно. Он переводит взгляд на стекло, которое уже усыпано стекающими каплями дождя, отбрасывая навязчивые мысли о странности сегодняшнего вечера, парень лишь заключает, что синоптики всегда врут. Громкоговоритель объявляет, что его остановка следующая, и Феликс, вздыхая, подходит к выходу, представляя незапланированную пробежку до дома под холодными водяными каплями. Стоит автоматическим дверям распахнуться, он сразу же чувствует влагу на своем лице и думает, что стоило захватить из ресторана один из зонтов, забытых когда-то рассеянными клиентами. Дорога от автобусной остановки до дома его тети составляет всего пару кварталов, и Феликс лишь надеется, что не успеет промочить кроссовки, иначе завтра будет не в чем идти в универ. Незнакомая медленная мелодия продолжает играть в наушниках, а намокшие черные пряди волос, спадающие на лицо, слегка закрывают обзор. Феликс знает в этом районе каждый камушек, поэтому, совсем не оглядываясь по сторонам, он лишь скорее спешит добежать до знакомой двери, уже представляя, как будет ворчать разволновавшаяся тетя, увидев его таким промокшим. Резко появившийся из ниоткуда яркий свет автомобильных фар застает его врасплох так же, как и этот дождь. Сигнал клаксона авто прорезается сквозь грустную песню о чьей-то неразделенной любви, а Феликс успевает лишь зажмуриться перед тем, как холодный металл чужого капота отбросит его куда-то в сторону. А в следующую минуту становится совсем тихо, Феликс открывает глаза и ему кажется, что даже через дождевые тучи на ночном небе он всё еще может разглядеть Большую Медведицу. Крупные капли разбиваются об его лицо, но он их совсем не чувствует, он вообще ничего не чувствует. «Это конец?», проскакивает у него в мыслях, прежде чем в глазах снова начнет темнеть. Через минуту напуганный водитель выйдет из салона своего авто, чтобы увидеть на мокром асфальте худощавого паренька, из головы которого вытекает густая лужа крови, которая, смешиваясь с дождем, утекает куда-то вниз по улице. Из кармана парнишки торчит кулон, что, отражая в себе свет уличного фонаря, напоминает маленькую луну. Сегодня одна из машин скорой помощи уже не успеет на свой вызов.

***

Навязчивая мелодия входящего звонка на айфон, казалось, прорывалась со дна океана. Веки были неподъемно тяжелыми, и открыть глаза сейчас было самой неосуществимой целью, какие только были в его жизни. Феликс был будто во сне, где видел лишь темноту и беспрерывно слушал один и тот же рингтон. Голова болела так, что хотелось провести самому себе трепанацию черепа, достать собственный мозг и отложить его куда-нибудь подальше. Звонить наконец-то перестали и он даже смог сделать глубокий вдох, но никакие ясные мысли всё никак не хотели приходить ему на ум: он не понимал ни где он, ни что с ним произошло, ни почему он чувствует себя так странно. Рингтон вдруг снова раздался в тишине, на этот раз он был уже громче и от этого голова будто бы разболелось еще сильнее. Феликс вдруг почувствовал накатившую волну злости, вызванную мобильным устройством, и именно это наконец помогло ему открыть глаза. Белый потолок — первое, что он увидел, но этого было достаточно, чтобы мозги наконец заработали и подбросили ему воспоминания об аварии. «Выходит я не умер», так рождается его первая адекватная мысль. Он пытается подвигать пальцами и те легко поддаются, ему даже хватает сил, чтобы вытянуть руки над собой. Кроме головы совсем ничего не болит, и уголок его рта поднимается в легкой улыбке, ведь это значит, что авария не была такой серьезной, как казалось. Феликс собирается с духом и наконец садиться, вызывая легкое головокружение и потемнение в глазах. Ему требуется пара секунд, чтобы проморгаться и наконец-то оглядеться по сторонам. Он не в больнице?! Ли чувствует себя так будто пробрался в чужой дом: светлые стены, увешанные постерами с незнакомыми ему музыкантами, былые занавески на окнах, ограждающие его от дневного света, куча каких-то вещей, разбросанных повсюду — всё это явно ему не принадлежало. Он трясет головой в надежде, что всё это картинки, подбрасываемые ему воображением из-за травмы головы, Феликс верит, что, открыв глаза снова, он окажется в мрачной больничной палате или в своей комнате площадью метр на метр. Но это совсем не помогает — он по-прежнему находится в этом незнакомом пространстве. Парень бросает взгляд на пол и от неожиданности немного подскакивает на месте — прямо у кровати видна лужа крови довольно приличных размеров, кровь есть и на простынях, и на джинсах и даже на его предплечье. Феликс ощупывает свою руку, но не находит никаких ран, затем он проверяет и все остальные части тела, на которых есть пятна крови, но там по-прежнему нет никаких повреждений. Он переводит взгляд на другую сторону кровати в поисках ответов, но находит лишь разорванную в клочья тетрадь с какими-то заметками и канцелярский нож. Его сердце начинает тревожно сжиматься от непонимания происходящего, он делает несколько глубоких вдохов и выдохов, но и это не спасает. Снова звонящий телефон немного приводит его в чувства, Феликс находит устройство на прикроватной тумбочке, но оно ему явно не принадлежит, парень рассматривает цифры на экране, контакт подписан набором каких-то смайликов, а номер ему ни о чем не говорит. Вот черт. Количество вопросов с каждой секундой увеличивается вдвое, но пока ни одного ответа. Феликс аккуратно встает с кровати, стараясь не наступить босыми ногами в кровь, он надеется просто уйти отсюда, вернуться домой, отчитаться перед тетей за свое отсутствие и умчать в универ. Он просто вычеркнет вчера и сегодня из своей жизни, и тогда можно будет притвориться, что ничего не было. На выходе из странной комнаты его ловит собственное отражение в зеркале и теперь, кажется, притвориться уже не получиться. Феликс смотрит на собственный силуэт, но почти не узнает в нем себя. На него смотрят его собственные глаза, он видит свой нос, свои губы и даже россыпь веснушек всё еще на месте, но всё остальное… Почему у этого парня в зеркале светлые волосы? Феликс никогда не задумывался над окрашиванием, считая это пустой тратой денег. Почему на нем надета футболка, с выведенным мелкими буквами названием бренда, на который он в жизни не накопит? Чьи это часы на левой руке? А браслет? У него никогда не было таких джинсов… Испугавшись собственного (или нет) отражения, он делает шаг назад от зеркала, но всё никак не может перестать смотреть в него. Он касается своих волос, которые из-за воздействия краски ощущаются по-другому, затем он щипает себя за щеку, все еще надеясь, что это сон, но увы… Его рука медленно спускается к шее и ключицам, где под тканью футболки он нащупывает цепочку, достав которую, он сразу же узнает кулон, подаренный ему перед аварией — и это сейчас единственный источник его связи с реальностью. Он умер? Тогда почему его загробная жизнь выглядит как чья-то спальня? Кто-то подмешал ему наркотиков? Но зачем? Алкоголь? Но ведь нельзя же напиться настолько… Подобные вопросы ломятся в его голову один за другим, пока их череду не прерывает звук, похожий на звонок от входной двери. Феликс смотрит в сторону выхода из спальни, но не решается сделать и шага, потому что там его скорее всего ждет еще большая неизвестность. Но звонить все никак не перестанут, поэтому сдаться все же приходится, он делает очередной глубокий вдох и наконец решается выйти из комнаты, только чтобы оказаться в комнате еще больше. «Наверное, гостиная», — думает Феликс, оглядываясь по сторонам в поисках входной двери. Когда та была довольно быстро найдена, парню понадобилась еще одна минутка, чтобы собраться с духом, собрать всё свое мужество и наконец столкнуться лицом к лицу с тем, что ждало его по ту сторону. А там… — Хван Хёнджин?! — почти выкрикивает Феликс, когда видит парня, который по всей видимости и был тем, кто так настойчиво звонил в дверь последние пару минут. Хван Хёнджин — это имя, кажется, знали все на кампусе университета, где учился Феликс. Богатые родители, привлекательная внешность и харизма — он обладал всем, что было необходимо для популярности среди остальных студентов. Феликс никогда не был с ним лично знаком, они были будто из разных миров: разные по происхождению, статусу, интересам и даже факультеты у них были разные. Но Феликсу нравилось иногда наблюдать за этим парнем со стороны, когда он заезжал на кампус на дорогом автомобиле, собирал вокруг себя толпу друзей и смеялся с ними над чем-то. Его жизнь казалась беззаботной, наполненной разными событиями и людьми, его жизнь казалась идеальной, и Феликс иногда фантазировал, воображая себя либо Хваном, либо кем-то, кому положено находиться рядом с такими, как он… Но сейчас всё это не имело значения. Важно было то, почему Хёнджин вообще был здесь и где это здесь… — Ли Феликс?! — улыбается Хёнджин и проходит во внутрь квартиры, начиная разуваться. — Мы теперь будем называть друг друга полными именами? Феликсу кажется, что от непонимания всего происходящего его сейчас стошнит. Откуда это Хёнджин знает его имя и почему он ведет себя с ним как старый приятель? Почему этот парень так расслабленно чувствует себя в квартире, где сам Феликс находится впервые? Феликсу кажется, что он бы сейчас был не против снова броситься под колеса той машины, только чтобы в этот раз наверняка. — Ты почему на звонки не отвечал? — говорит Хёнджин, который уже добрался до кухни и искал что-то в холодильнике. — Ау… Феликс, прием, — Хван машет ему рукой, когда не получает никакого ответа. — А? — только на это и хватает Ли. — Странный ты какой-то, — Хёнджин достает из холодильника сок, который он видимо и искал, — Я спрашиваю, почему не отвечал? Феликсу остается и дальше лишь глупо пялиться на парня, с которым еще вчера он абсолютно точно не был знаком… — Ууу… Смотрю неплохо вы вчера сходили с ребятами в клуб… — заключает Хёнджин, усаживаясь на диван. — В клуб? — неужели у Феликса появился шанс узнать о том, что произошло. — С ребятами? — Ну да. Я знаю, что Чанбин был с тобой, хотел спросить, кто еще ходил с вами? — Хёнджин говорит так буднично, а Феликсу от безысходности хочется разреветься. — Стоп, что это на тебе, кровь что ли? — немного поморщившись, спрашивает Хван. — Неужели вы с кем-то подрались? Снова я все пропустил. — Чанбин? — это имя было Ли не знакомо, но отчего-то резануло слух. — Ну а кто еще? Ты же хотел осуществить свой маленький коварный план… — лукаво подмигивает Хёнджин. — Как прошло, кстати? — Что? — он уже чувствует, как слезы вот-вот покатятся по щекам. — Ты какой-то странный, — нахмурился Хван. — Давай-ка, я сейчас заберу черновики, за которыми, собственно, и пришел, а ты потом иди и проспись, хорошо? Нам вечером еще у Чана собираться. — У Чана? — еще одно незнакомое имя. — Ну да, работать над проектом. И не думай отлынивать — он прибьет тебя, если ты снова не придешь, — для Феликса странным оставалось всё, для Хёнджина же, судя по всему, всё было довольно обычно, — Так я пойду заберу черновики, — сказал он и направился в сторону комнаты. И только, когда Хван скрылся за дверями спальни, Феликс вдруг вспомнил о луже крови на полу, которую наверняка поймут как-нибудь не так, хотя что вообще было так… Это помогло Ли прийти немного в чувства и сорваться следом за гостем. Вернувшись в комнату, Феликс сразу взглянул на Хвана, который уже стоял прямо над кровавым пятном. — Это что такое? — не оборачиваясь спросил он, но Феликс и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. — Я тебя спрашиваю, что это? — после долгой паузы снова спрашивает Хван. Феликс нервно оглядывает всю комнату, надеясь, что ответ вот-вот его найдет — в этот момент первая слеза скатывается по его щеке. Хёнджин резко оборачивается, а Ли рефлекторно хватает с кровати нож, что заметил там ранее. Только сейчас он видит, что на лезвии тоже виднеются капли крови… — Феликс… — пытается, что-то сказать Хван. — Не подходи! — выкрикивает напуганный до чертиков Ли, а поток слез на его щеках уже не остановить.