Толчок. Сухое вино. Поцелуй.

Толчок. Келус отчётливо почувствовал, как спиной упёрся в книжный стеллаж. Очертания полок как будто впились в его кожу. — Ах!.. На пол посыпались книги. Крепкая мужская ладонь резко схватила запястье парня; Первопроходцу осталось только испуганно ахнуть, расслабив пальцы. Дань Хэн навис над юношей, едва не касаясь губами его губ. Светловолосый посмотрел на копейщика более уверенно: теперь он отчётливо увидел перед собой прозрачные, голубые глаза, смотрящие в его душу с обыденным безразличием и хладнокровием. Но отчего-то именно сейчас в голове назойливо мелькала мысль о том, что эти очи ярко горят холодным огнём. Келус наконец испытал на себе весь этот неуют от накатившего вдруг молчания. Это было новое чувство, непохожее на что-то, что он успел ощутить ранее. Такое же недоумение наступает, когда попадаешь в засаду противника? Или же... Нет... — Дань Хэн... — в ожидании чего-то прошептал Первопроходец, почувствовав, как его губы, шевелясь, невесомо коснулись губ темноволосого. Тёплые и сухие, они вдруг показались настолько приятными и родными... Странно. Почему? То же самое странное разочарование накатило, когда Дань Хэн внезапно и без слов отстранился, отходя к какому-то столу, стоящему неподалёку. Юноша как можно внимательнее следил за его движениями, сохраняя смутную, всё ещё не отпускавшую его надежду. Купе Дань Хэна в Звёздном экспрессе было таким же чистым, аккуратным и всегда убранным, как и он сам. Куда ни посмотри, всё чётко и по назначению было разложено по полочкам и ящичкам. Вещи, используемые чаще всего, безоговорочно должны были находиться как можно ближе к их владельцу. Будь то книга на вечер или уже готовая к чаепитию кружка, до всего можно было дотянуться, не вставая с кровати. Вот такое хорошее и полезное у копейщика качество – извечная предусмотрительность. Келус, знавший об этом, уже было с обидой подумал, будто тот как ни в чем не бывало сядет пить чай или какой-нибудь другой любимый им напиток: на том самом столике стоял чайник для заварки и заранее приготовленная чашка. Однако Дань Хэн даже не прикоснулся к тому, что было перед ним; скользнув взглядом куда-то в сторону, он потянулся за бутылкой с незнакомыми надписями. Подозрительно долго провозился с ней, но всё же открыл. До чашки даже не дотронулся: поспешил обратно к Келусу. — Ты ведь не раз видел пьющих людей в барах, верно? — казалось бы, равнодушно спросил он, готовясь сделать глоток прямо из горла бутылки. Светловолосый кивнул, а сам подумал: "Дань Хэн на себя почему-то не похож". Он привык к тому строгому, учтивому человеку, которого уже успел посчитать своим другом. Но что же сейчас творится прямо перед его глазами? Всё явно пошло не по задумке. В ответ Первопроходец не услышал ничего. Как он и ожидал, парень, стоящий прямо перед ним, отпил без церемоний и колебаний. Ждал, ждал, пока тот наконец сглотнёт, чтобы понаблюдать за его реакцией на его же алкоголь. А он не сглотнул. И вновь эта сцена. Толчок. Стеллаж. Едва ощутимая, но довольно неприятная боль в спине. И чужие губы. Если бы Келуса попросили описать, каков был этот поцелуй, это было бы всё равно, что попросить объяснить врождённо слепому человеку цвет. В ответ раздались бы лишь восторженные охи да вздохи, а вместе с ними и бурная жестикуляция. Немые всплески эмоций, молчаливое восхищение – вот что подарил юноше Дань Хэн одними своими губами. Что-то вдруг попало на язык Келуса, выведя его из плена новых, необыкновенно ярких впечатлений. Он сам не заметил, как в порыве недавнего блаженства проглотил это самое "что-то"; сначала во рту почувствовалась сладость, тонкая своим изысканным вкусом. Но прошёл лишь миг, и всё это неимоверное чудо сменилось на неимоверную горечь. Просто неимоверно горькую горечь, которая заставила парня дёрнуться от неприятных ощущений, скривить рот и вжаться в книжный шкаф. — Не понравилось? — невозмутимо спросил Дань Хэн, снова отстраняясь. — Что это за гадость?.. — Вино. — Вино? — Вино. — Тогда почему оно такое... Терпкое? — лицо Келуса выглядело так, будто ему и вправду подсунули какую-то отраву. Быстро скользя языком по дёснам и зубам, он как будто пытался смыть оттуда всё это ужасное послевкусие. — Ты хочешь сказать, что невкусно? — светловолосый агрессивно закивал, вытирая губы, — Это нормально. Понимание алкоголя приходит с опытом и возрастом. — Поверить не могу, что ты можешь пить такое... — Я и не пью. Лишь изредка. И совсем скоро ты поймёшь, почему. Первопроходец насторожился из-за последних слов. Скоро? О чём это он? Однако стоило ему подождать полминуты, как по груди, кажется, начало разливаться что-то тёплое. Юноша уже успел подумать, что это его кровь разгорячилась от напряжения; в голове тоже начало гудеть. Конечности как будто отяжелели: видимо, это алкоголь разнёсся по телу. — Ммх... Да, есть что-то... — И как? — Всё ещё не понимаю, что здесь приятного. — Хорошо. — темноволосый копейщик отставил бутылку подальше, вновь наклоняясь к лицу Келуса, — Тогда тебе приятнее целоваться без вина в крови? Не дожидаясь ответа, Дань Хэн вновь прильнул к губам Первопроходца, яростно, страстно впиваясь в них. И уже вовсе не учтиво и скучно.