just acting? or...

      Закрыв глаза, Соён потёрла пальцами ноющие виски. Полностью изолированная студия, конечно, защищала от шума улицы и наполненного стажёрами коридора, но даже она не смогла спасти её от менеджера. Он мерил шагами маленькую комнату, размахивая сценарием, словно шпагой, и говорил бесконечно долго и громко.       Новый приступ боли пронзил мозг Соён, когда Бомгю-оппа привычно визгливо сказал что-то о том, что руководству следовало дважды подумать, прежде чем соглашаться на этот проект.       – Да, оппа, я поняла, что он тебе не нравится, – пробормотала Чон. – Но ты не можешь отрицать, что сериал стал успешным.       – Да, но теперь… теперь… – он ткнул пальцем в бумагу. – ЛГБТ – это не то, о чём стоит говорить в Корее и тем более… тем более… речь идёт о национальном телевидении. Ты представляешь, что начнут говорить? Все будут считать тебя лесбиянкой!       – Это всего лишь шоу, оппа.       – Которое может разрушить твою карьеру. Подумай, Соён. Оно действительно так тебе нужно?       Впервые Соён узнала о корейской адаптации SKAM три года назад, когда Суджин, – её первая и единственная подруга, – неожиданно появилась на пороге студии с кипой бумаг в руках. Ей предлагали роль Джухён, – версии Нуры, – и она хотела согласиться, но только при условии, что роль её лучшей подруги Ынче отдадут Соён.       Она говорила, что так будет чувствовать себя увереннее, и Соён согласилась. Никто из них не думал, что эпизодическая, на первый взгляд, роль перерастёт во что-то серьёзное. Обычно Соён просто работала за кадром, ожидая, когда настанет её очередь, но всё изменилось, когда к работе присоединилась Минатозаки Сана.       Сюжет был прост и ясен, – группа подруг-первокурсниц, их чувства, желания. Всё как в оригинале. Ну, почти.       «Нам нужен Исак», – заявила она на очередной встрече съёмочной группы. – «Эта история не может быть без ЛГБТ-персонажа».       Соён не думала, что она выберет её. Конечно, у неё уже была небольшая известность начинающего айдола, но в шоу учувствовали настоящие актёры, – опытные, талантливые. Чон здраво оценивала свои силы, – девушкам нравились парни, поэтому сериалы о них были популярнее. Сана-ши наверняка бы выбрала какого-нибудь актёра с красивым лицом.       Не её.       Но, тем менее, Сана подошла именно к ней. Остановившись в полушаге, она наклонилась, заглядывая под надвинутую на глаза шапку. Её губы растянулись в улыбке. Довольно кивнув режиссёру, Минатозаки притянула Соён к себе.       – То, что нам нужно.       Соён не знала, поняла ли Сана, что ей действительно нравятся девушки, или, возможно, дело было во влюблённости в Суджин, но... факт оставался фактом. Она стала Исаком, – вернее, Ынче, – девушки, по уши влюблённой в лучшую подругу. Это не принесло никаких проблем, но теперь Сана хотела посветить ей целый сезон.       Ей пришлось бы…       Чёрт, ей действительно пришлось бы целовать девушку. Перед камерами! Она умерла бы раньше, чем партнёрша по сцене прикоснулась к ней.       «Ты облажаешься», – подумала Соён. Голос менеджера растворялся в бесконечном потоке собственных мыслей. Что, если бы люди узнали, что ей действительно нравятся девушки? Что, если бы Суджин догадалась об этом? Чон не хотела рушить построенную годами и трудностями дружбу. Потерять Суджин означало потерять всё: воспоминания о первых днях стажировки, первом чувстве тоски, первой любви. Нет, Соён просто не была готова лишиться всего этого, но…       Сана-ши говорила о людях, которые не могла принять себя. Они смотрели телевизор, надеясь хотя бы на секунду увидеть человека, который был бы похож на них, чувствовал то же, что и они. Соён могла стать таким человеком. Она могла помочь.       – Я сама разберусь с этим, оппа.       – Но, Соён…       – Всё в порядке, можешь идти. Я знаю, что ты очень устаёшь. Я поговорю с Саной-ши, а потом позвоню директору.       – Если ты так хочешь, – пожал плечами менеджер.

***

      – Ты дерьмово выглядишь, – хмыкнула Сана, когда Соён опустилась на стул напротив.       Чон не стала спорить, знала, что сценаристка права. Её светлые, – не мытые уже четыре дня, – волосы были спрятаны под шапкой, на серой толстовке то тут, то там красовались пятна от еды навынос. Мешки под глазами выглядели так, словно Соён могла бы спрятать там всё кафе вместе с персоналом и посетителями.       – Да, я знаю.       – Ты вообще ходила домой на этой неделе?       – В студии было много работы, – попыталась оправдаться Соён, но взгляд Саны дал понять, что ей не нужны оправдания. – Поеду сразу после того, как поужинаю с тобой. Обещаю.       – И прими душ. От тебя пахнет уткой по-пекински. Не то, чтобы мне это не нравилось, но… это не самые популярные духи.       – Я здесь, чтобы говорить не о духах, Сана-ши.       – Да, я догадалась, – улыбнулась Минатозаки. – Я понимаю, что ты очень волнуешься по поводу своего сезона, но это то, что нужно для шоу.       – Десять серий о лесбиянке? Мы точно говорим о корейском шоу?       – Это будущее, детка. Корее пора отходить от консервативных стандартов. Здесь много парней, которые красятся, и девушек, которые свободно говорят о чувствах. Нужно показать, что и лесбиянки существуют.       – Я знаю, но… чёрт…       – Твоя карьера?       – Я популярный айдол. Если это не понравится… я многим рискую, Сана-ши.       – Будь уверена, что я тебя не подведу. Мы сделаем так, как ты хочешь.       – Нет, я… – Соён закрыла лицо руками. Где-то в глубине сознания она понимала, что, возможно, совершает самое глупое решение в своей жизни, но… чёрт, это было правильно! Чон просто знала, что это правильно. – Я хотела сказать, что согласна, просто мне нужна хорошая партнёрша. Возможно…       – У меня уже есть кое-кто на примете. Она подруга Шухуа, очень талантливая девушка.       – И как её зовут?       – Сон Юци. Уверена, она тебе понравится.