Все охотники одинаковые 2

      В доме Трейси Харрис не было ничего необычного. Отец поддерживал безутешную мать, поглаживая её по спине, пока сам отрешенно смотрел на обои в мелкий цветочек. Я не могла не отметить, как сильно дочь была похожа на мать. То же кругловатое лицо, прямой нос, словно старшая копия девушки, внутренности которой я разглядывала еще час назад.       При всей своей внешней скромности, простой одежде, отсутствии украшений или нового ремонта, они были весьма обеспечены. Дом в студенческом городке, оба работали в колледже, и не отпустили дочь жить в общежитие, боясь, что та найдет себе плохую компанию. Они оберегали её, ставя рамки, не давая свободы, в которую окунаются её сверстники, одногрупники. Родители любили Трейси слишком сильно, и теперь их жизнь, казалось, полностью утратила смысл.       Я крутила в руках чашку с остывшим чаем, рассматривая фотографии, развешанные на стенах. Везде была она, совсем ребенок, радующаяся подаренному велосипеду, с родителями у какого-то водопада. Всегда милая, улыбчивая, с сияющим лицом, при взгляде на которое я не могла отделаться от воспоминания о бледном трупе, под тонкой простыней. Света сидела рядом со мной небольшом диване, хищно смотря на охотника, который не оставался в долгу.       — Не знаю, что на неё нашло, — всхлипнула мать, — она всегда была скромной, очень закрытой девочкой. Прилежно училась, никогда не употребляла, в отличии от других. Знаете, в этом городе очень легко найти покурить.       — Поэтому мы не отпустили её в общежитие, — отец оторвал взгляд от стены, теперь смотря на свои руки, едва поморщившись — она нас поняла, поддержала наше решение.       Сделав глоток из чашки, переглянулась с охотником, который думал то же, что и мы. Света деликатно помалкивала, избрав тактику наблюдению, и к тому же она еще не совсем освоилась в том, как вести себя, чтобы все проходило гладко. Удивительная штука язык, даже знание его, не открывает тебе всего многообразия взаимодействий с окружающими. Я почти год с трудом сходила за свою в США.       — Она была отличной дочерью, — заметил Дин, — могла ли она что-то скрывать от вас? Парень, например?       Отец поежился, поджал губы, его рука замерла на спине супруги, что подняла голову, вытерла слезы платком. Она накрыта его дрожащую руку своей, заглядывая в глаза, словно прося разрешения.       — Трейси была очень доверчивой, легко сходилась с людьми, а те её использовали. Мы оберегали её от этого, но последнее время, она стала другой, — она крепче сжала руку супруга, тщательно подбирая слова, — совершенно другой человек. Она больше не спускалась к завтраку и ужину, запиралась в комнате, а однажды я поймала её с пивом, представляете? Ей всего девятнадцать, ума не приложу, кто мог его ей дать.       — Может она сама его купила?       Мать мотнула головой, отрицая любую возможность того, что их дочь могла что-то делать самостоятельно. Чем больше мы здесь находились, тем больше я убеждалась в том, что Трейси могла сорваться без всяких мистических причин. Пока её всячески ограничивали, в городе, наполненном студентами кипела жизнь, и если бы не ладан в желудке, можно было бы уже сворачиваться. Света, со стуком поставила чашку на стеклянный столик.       — Не подскажите, где здесь уборная? — вид у неё был самый невинный, и мать жестом показала в сторону коридора, объясняя как найти дверь у лестницы.       Она поправила костюм, неловко улыбнувшись и направилась осматривать дом, в котором, я была уверена ничего не было. Слишком сильный контроль, и едва ли кто-то бы принес в дом что-то подозрительное, зная, что в любой момент его личные вещи могли тщательно перебрать. Так еще и дверь не давали закрывать.       — Может все же был кто-то близкий? С кем она проводила время? — я закинула удочку, сцепляя руки в замок.       — Мы были её самыми близкими и родными людьми, — твердо сказал отец, смотря на меня, словно я сказала абсолютную глупость, — она не общалась ни с кем без нашего одобрения. Единственное, что разве, с Эйприл, она общалась. Это наша соседка, милая девочка, ходит в церковь, помогает матери.       В коридоре появилась Света, махнув головой на выход. Мы попрощались с четой Харрис, Дин дал им свой номер, и они пообещали позвонить, как только что-то вспомнят. У самых дверей они несколько раз поблагодарили нас за то, что правительство хочет разобраться в том, что произошло. Они отказывались верить, что это было самоубийство, и может быть, наше появление сделало им только хуже. Даже если все было так, и мы найдем виновника, они об этом уже не узнают и так и останутся в неведении, поглощенные горем и пустой надеждой взглянуть на убийцу дочери.       Уже на улице, я еще раз оглядела большой синий дом с клумбами под окнами. Идеальный газон, опоясывающий здание. Комната девушки была с другой стороны, и при желании она могла выбираться из окна незамеченной. Вспомнилась, как сама, начиная с тринадцати лет выбиралась со второго этажа, пока мать не убрала со стены решетку для растений, оставив только голую каменную кладку, по которой очень опасно скользили ноги, и даже несколько вывихов не остановили от побегов.       Какая была Трейси? Как далеко могла зайти в бегстве от опеки?       — Они провели генеральную уборку, — разочарованно оповестила Света, — все аж блестит, и пахнет клубникой. Теперь я тоже ей пахну.       — Только посмотрите, — Дин отвлек меня от попытки понюхать волосы подруги, на предмет приторного запаха, от которого она морщила нос, — совсем не подозрительно.       Из соседнего дома вышла рыжеволосая девушка в растянутом спортивном костюме. Она нервно оглядывалась, складывая помятую коробку в машину, в которой уже было пару коробок. Взгляд её постоянно косился в сторону дома Харрисов, она следила за их окнами, закрывая собой содержимое своей ноши. Взгляд её опустился вниз, и, заметив нас, она замерла, растерявшись, бросая взгляды на свою дверь.       — Эйприл? — Света стянула с шеи шарф, отдавая его мне, — не подноси его ко мне, пока я не перестану пахнуть как детская присыпка, ради Бога.       Бежать было бессмысленно, девушка это понимала, и обречено ждала нас, нервно кусая губы и заламывая пальцы. Глаза её были красными от слез, лицо опухло. Она поправила волосы, выпрямила спину, пытаясь выглядеть хоть немного лучше, но почти сразу, же снова ссутулилась.       — Вы здесь из-за Трейси, да? — она всхлипнула, посматривая на соседский дом, — Я Эйприл Девис. Мы можем зайти в дом?       — Конечно, — Дин и сам скосил взгляд в том же направлении, но никто не следил за нами.       Молчаливой процессией мы прошли в меньших размеров дом, с облупившейся над дверью серой краской. Внтури пахло свежей выпечкой, мебель была старенькой, но явно ухоженной. На кухне Эйприл предложила чай, а сама налила себе воды со льдом. Она вытерла с глаз проступающие слезы, опираясь о деревянный стол.       — Вы не подумайте, я ничего не скрываю, просто… — она снова всхлипнула, — скоро вернется мать, а я обещала Трейси, что не отдам её вещи родителям. Она дома ничего не хранила почти, да и последние дни у меня жила.       — Её родители ничего такого не говорили, — ненавязчиво подтолкнула я на дальнейшие объяснения.       — Разумеется, — скривилась она, обессилено садясь на стул, — они не могут позволить, чтобы их идеальная дочь оставила неидеальные воспоминания! Они все контролировали в её жизни, даже не дали съехать во время учебы. Трейси так хотела, думала, что хоть в колледже отдохнет, но куда там, они вцепились в неё намертво, — внезапно она вздрогнула, подняв на нас осмысленный взгляд, — думаете, она могла не сама.? Все говорят, Трейси прямо в парке… Ужас какой-то.       — Рассматриваем все версии, — дипломатично ответил охотник, — значит, все её вещи тут? Зачем же их вывозить?       Эйприл мотнула головой. Взгляд её боязливо забегал из стороны в сторону, не оставляя и места для сомнений.       — Если мы сейчас осмотрим коробки, то что-то найдем? — я прочистила горло, — это препятствие следствию… Эйприл, что именно вы пытаетесь скрыть? Наркотики?       Она сдавлено ойкнула, старательно сливаясь со стулом, но отпираться, не решилась. Вид трех агентов ФБР внушал должный страх, а раз она не успела ничего скрыть, то должна быть и без того напугана.       — Это просто трава! Ничего такого! Это только Трейси… — она воскликнула, сразу же сжавшись, — Она изменилась. Сильно изменилась. Мы были подругами, но потом она встретила этого… — она сжала пальцы до хруста, — несколько месяцев назад наши стали часто собираться в подвале, и кто-то пригласил его. Чей-то знакомый или родственник, не знаю. Я говорила Трейси, что с ним не стоит иметь дел, но она влюбилась по уши, и тогда все и началось. Это он её во что-то впутал. Точно. Я просто не хочу, чтобы у меня были из-за этого проблемы… Там ничего моего нет!       — Что за барыга? Знаешь где его найти?       Девушка отрицательно мотнула головой. Зазвонил телефон, и она едва не подпрыгнула на месте, извинившись, сбросила звонок, положив телефон, со множеством объемных наклеек, экраном вниз.       — Милые наклейки, — Света кивнула на телефон, на что Эйприл немного дергано, пожала плечами.       — Я правда не знаю. С ним только Трейси общалась.       Ей можно было поверить, слова звучали искренне, но вот взгляд всячески избегал нас. Больше мы не задерживались у неё. Оставалось осмотреть место их сбора, там могло что-то остаться, и потом возвращаться в бункер или снимать номер в мотеле, чего я совершенно не хотела. С собой взяла слишком мало вещей и завтра было совершенно ничего надеть. Света рвалась поделиться со мной своей одеждой, но я только отмахнулась. В комнате, которую я уже могла считать своей, меня ждала упаковка снотворного, без которого я не представляла, что делать. Голова уже начинала пухнуть.       Нашу дилемму решил Дин, просто отправив Свету по координатам до бункера, устроив Сэму сюрприз. Подруга прищурилась, отобрала у меня свой шарф, но не возражала против того, что она могла помочь разобраться со старыми документами. Я грустно помахала ей вслед, надеясь, что за недолгое время никто не успеет пострадать. Особенно я, оставшаяся наедине с Винчестером.       Время было идеальное, чтобы остаться незамеченными. К сожалению, вместе с темной приходила и нервозность, иррациональное ожидание кошмара. Я не засыпала на ходу, это было бы слишком хорошо для меня, просто замирала, смотря в одну точку на дороге, впадая в легкую дремоту на яву. Машина двигалась плавно, отчего уносило еще сильнее.       — Эй, принцесса, мы его найдем, и не такое проворачивали, — усмехнулся мужчина, его взгляд не отрывался от моего лица, заставляя краснеть от щемящего чувства в груди и желания уткнуться ему в грудь и остаться в объятиях.       Однако, он был за рулем, а у меня все еще был самоконтроль. Насколько же я была испорчена, что в такой момент, когда должна была думать только о поиске убийцы, о бедных жертвах, хотела быть ближе к этому мужчине. Нуждалась в нем, в его поддержке и внимании.       — Что с тобой происходит? Можешь рассказать, хватит уже секретов.       Дыхание перехватило от неожиданности. В голове пронеслось все то, что я не могла рассказать никому, то что по настоящему отравляло мою жизнь, жизни моих родных. В груди кольнуло, хотелось завыть, но я сдержалась. Эта была цена, которую платили все мы. Цена за богатство и власть, за то, кем мы являлись. Я не могла сказать многое, но и не хотела, чтобы Дин думал, что я вновь что-то скрываю.       — Ты едва не валишься с ног, потащилась сюда, — подсказал Винчестер, но к счастью, не давил слишком сильно, больше смотря на дорогу, чем на меня.       — Я… — зажмурилась, проводя мысленную линию между тем, что говорить, было запрещено, и всем остальным, решая для себя быть честной настолько, насколько это будет возможно, а если придется, однажды объяснить, почему не могу сказать, — с тех пор, как приехала не могу спать. Наверное, похороны встряхнули меня сильнее, чем я думала. Снятся кошмары из прошлого, но это всего лишь прошлое.       Он промолчал, бросив на меня сочувствующий взгляд, полный понимания. Так мало нужно было, чтобы почувствовать себя лучше, просто признаться, что я не была каменной. Знал ли он о снотворном, которое я пила пачками? И в какой момент мы стали говорить об этом?       — Только не делай глупостей, — заявил он отстраняясь.       — Когда это я так делала? — рассмеялась я, но не успела возмутиться до конца, мы приехали на место.       Вечером небо заволокло тучами, и стемнело рано, погружая городок в сумрак. Поднялся ветер, пахший скорым дождем и пылью, что проносилась вдоль по улицам. Я поежилась, плотнее кутаясь в пальто, сжимая в пальцах кашемировый шарф. В голове гудит, но я упрямо сортирую мысли, расставляя все по полочкам, выходя из машины, пряча лицо за широким воротом. Погода навевает излишнюю тоску по прошлым временам, когда точно так же я искала зацепки, чтоб прижать очередного подонка. Только тогда я была намного и не очень моложе, энергичнее и меньше задумывалась о том, во что превратилась моя жизнь. Меня все устраивало, а может просто не было столько времени, чтобы думать о таких нелепых вещах.       Под ногами шелестела опавшая листва, так и, норовив прилипнуть к каблукам. Я вдохнула полной грудью, поправила перчатки на запястьях, скрипнув кожей, когда мы, наконец, добрались до серой металлической двери с противоположной стороны кампуса.       В коридоре, ведущем к служебной части здания было темно и достаточно узко, чтобы мы едва могли разойтись. В голове созрела шутка, что кто-то из нас занимал слишком много места, но в последний момент прикусила язык, скрывая хихиканье под кашель. Фанарик держал тоже он, и мне стало казаться, что мое присутствие было необязательным, представила, как капризно топаю ногой, возмущаясь, что мне ничего не дают. Мне нужно было срочно занять чем-то руки, пока я не начала делать странные вещи в реальности.       Мы шли очень близко к друг другу, и мне пришлось пару раз себя одернуть, чтобы не дотронуться до него. Хотя причина того, отчего я так боюсь подобной мелочи была загадкой. Наоборот, именно сейчас нужно было устанавливать контакт, учиться общаться по-новому. Кто бы мог подумать, что это окажется так сложно. Вспомнился Антон, с которым мы были вместе восемь лет, и не могла вспомнить, как именно тогда все произошло. Казалось, что вот мы познакомились, а вот уже спим, словно все так и должно быть.       Я поморщилась, отмечая, как ощущаются эти воспоминания сейчас. Ничего хорошего не получилось, полный крах и разочарование. Не считая всех денег, что я отдала ему, едва ли вдумываясь в то, зачем они ему.       — Знаешь, если ты хотел остаться со мной вдвоем, то можно было обойтись и без темных коридоров, где пахнет тухлятиной, — я убрала руки в карманы, отстраняясь от воспоминаний, возвращаясь в настоящее.       — Это ты сюда рвалась, — напомнил мне Дин, даже не поворачиваясь в мою сторону.       — Может я хотела поболтать с подругой, секретиками обменяться.       — У тебя есть я, как тебе такой вариант?       Конечно, он имел в виду совсем не это, шутил, но сердце забилось быстрее, словно он мне сразу в любви признался. Нет, так дело не пойдет, я в конце-концов, женщина взрослая, рассудительная, и не должна радоваться каждой случайно фразе.       — Что-то ты на блондинку совсем не тянешь, — заметила я, скрывая за шуткой в полумраке покрасневшие щеки.       Я понимала, что он не хотел терять меня из виду, и надеялась, что это из-за заботы, а не от недоверия. Доверие вообще штука сложная, его тяжело заслужить, и легко потерять, и после того как я скрывала от него свою личность, остался осадочек. Пусть это ни на что не влияло, я не вела никакую двойную игру, но все же. Мне больше всего хотелось, чтобы он мог мне доверять. Все внутри меня тянулось к нему, хотело быть ближе.       — Уверен, что я лучше, — он повел бровью, не сдерживая ухмылку, на которую я только закатила глаза, внезапно осознавая, каким странным был все это время наш диалог, и сколько в нем было неосознанного подтекста, по крайней мере, для меня.       — Напоминаю, мы все еще в отвратительном коридоре, — я наиграно поморщилась, продолжая игру, — сюда вообще никто кроме нас, похоже, за последние пару лет не заходил. Может стоило зайти с нормального входа?       Стоило мне только начать возмущаться, отвлечься от пути, как с размаху врезалась в огромную паутину, замерев на мгновение, а потом, начав быстро смахивать её с лица и волос. Хотелось запищать от отвращения. Шагнув в сторону, привалилась к стене, чтобы не упасть, слишком сильно размахивая руками. Бедный мой шарф, совсем новый!       — Да погоди ты, принцесса, — Дин остановил мои руки, а я точно слышала, что он смеялся, чтоб его! — не три лицо, на нем ничего нет.       Он быстро убирал паутину из моих волос, но в этот раз открывать глаза я не спешила по другой причине. Винчестер был так близко, что я различала его запах, тепло тела. Каждое прикосновение отдавалось мурашками по телу, хотелось подставиться под подобие ласки, как кошка и потребовать еще. Я почувствовала, как его пальцы прошлись по моей щеке, и открыв глаза, мы встретились взглядами. В этот момент мне стало плевать на грязь и сырость, на возможных пауков, спрятавшихся на голове. Плевать на условности, на свою игру в гордость. Я потянулась вперед, притягивая его за шею к себе, и поцеловала. Ноги подогнулись от одного лишь осознания происходящего, но стена удержала, а потом и руки сжимающие бока.       Кожу покалывало от близости, от ощущения чужих губ на своих. Это поцелуй нужен был больше воздуха, я хотела полностью раствориться в этом ощущении. Судорожно впивалась пальцами в шею, зарываясь в волосы, пока движения становились все более рваными. Совершенно упустила момент, когда его руки оказались под рубашкой, а ладони прошлись по позвоночнику, ребрам, задевая кромку белья.       Я горела изнутри, прижимаясь к нему плотнее, не давая даже шанса отстраниться. Мышцы внутри скручивались в тугой узел внизу живота, и только остатки разума удерживали меня от того, чтобы начать тереться о мужчину. Мы стремительно теряли контроль, и оторваться смогли не с первого раза, едва соображая затуманенной головой, что было не место и не время.       Дин не спешил убирать руки и отходить, прислонившись лбом к моему. Я улыбнулась, чувствуя облегчение от того, что ни один из нас не отпрыгнул в сторону, не сделал вид, словно ничего не было, словно все было ошибкой. Это был шаг вперед, и я осмелилась подумать, что для нас обоих. Давно нужно было отпустить ситуацию, и теперь я не имела права бояться, давать скользкому недоверию брать верх. Либо все, либо ничего.       К сожалению, у нас все еще была работа, и это все еще был темный грязный аварийный коридор. Разомкнув объятия, мы дошли до других подвальных помещений, едва ли перекинувшись парой фраз, но это не было гнетущее молчание. Просто нужно было переварить произошедшее, да и не хотелось ничего сейчас говорить.       Мы осматривали длинные подвальные помещения, заглядывая в каждый угол, ищу любую подсказку. Не сразу мы набрели на дверь, не покрытую пылью. Внутри оказался старый склад, со списанными партами и стульями.       — Вот мы и нашли обитель местной шпаны, — прокомментировал Дин, — а здесь уютненько.       Я согласно кивнула, рассматривая комнату, залитую светом из небольших окон у самого потолка. Весь хлам был убран к стенам, на полу лежали кресла мешки, один надувной диван с забытым на нем пледом. На полу даже не было грязи! Сюда явно приходили часто и большими компаниями, и судя по следам на потолке много курили. Обыскав помещение, мы нашли только полуразорванный пакетик с запрещенкой, и желание отмыться. Те, кто торчал здесь были осторожны, практически не оставляли следов.       Последний раз осмотревшись, уже собирались уходить, как в коридоре послышался звук шагов. Тихий и осторожный, вызывающий еще больше подозрений. Мы замерли, переглянулись, достали оружие. Жестом показала, что лучше разделиться, на что получила полный негодования взгляд. Я пожала плечами, закатив глаза, на что получила только фырканье, но Дин был согласен. Кто бы там не был, он мог пойти в любую из двух сторон, а нас как раз было двое.       Осторожно выйдя из помещения, я пошла в сторону лестницы на первый этаж здания. В полутьме было сложно хорошо рассмотреть завалы старой, ненужной мебели. Контролируя каждый шаг, вглядывалась в каждую тень, держа пистолет, готовая в любой момент стрелять. Собственное дыхание стало тихим, натренированно спокойным, чтобы не заглушать остальные звуки. На мгновение пожалела, что захотела разделиться, но тут, же отмела эту мысль. Совершенно непрофессионально.       Пройдя четыре поворота, уже решила, что выбрала неверную сторону, когда за спиной раздался шорох. Рефлексы сделали свое дело. Резко развернувшись, пнула стоящего позади мужчину, но тот ловко увернулся, выбивая из рук оружие, хватая за руку, толкая вперед, за что получил подножку. Пистолет благополучно улетел в завалы, но и без этого пространство было слишком узким, голые бетонные стены могли дать непредсказуемый эффект.       Он был одет в простую черную ветровку с накинутым капюшоном, из-под которого выглядывала черная ткань, не дающая рассмотреть лицо, но что-то в его движениях было смутно знакомое. Не было сомнений, он здесь не случайно, только почему пошел в эту сторону, а не к запасному выходу, где скрыться было бы намного проще? Он шел по моему следу. Зачем?       Долго думать не получилось. Он замахнулся для удара. Движение быстрое, четкое, но слишком предсказуемое. Увернувшись, схватила его за запястье, тут же развернувшись, уперлась в его спину, заламывая руку до хруста и тихого вскрика. Ударила в правое колено каблуком до того, как он успел опомниться, и тут же получила кулаком в бок. Задохнувшись, разжала хватку, демонстративно сложившись пополам, чтобы тут же вытащить из ножен клинок, и выпрямившись, нацелилась в руку. Удар парировали, ловко ударив по руке, и откидывая к стене, словно знали о моем оружии. Каждую мою попытку нанести удар предвидели.       В его руке сверкнул нож, но до того, как я успела среагировать и увернуться, его руку перехватил Дин, выворачивая. Пусть я и не нуждалась в спасении, но была благодарна за помощь. Среди хлама было легко оступиться и упасть, приходилось постоянно посматривать под ноги. Мужчины сцепились, благополучно забыв обо мне, обмениваясь мощными ударами, до тех пор пока незнакомец не извернулся перехватывая нож за спиной. Нанести подлый удар я не позволила, пнув его в посницу, так что тот отлетел на пару шагов в сторону. Подло? Может быть, но я дамочка миниатюрная, по-другому с крупными парнями я не умею. Наверное, поэтому меня не особо любили на родине…       Дальнейшие события были слишком быстрыми, чтобы я успела хоть что-то сделать, или хотя бы осознать. Дин ударил в солнечное сплетение, но незнакомец даже не шелохнулся, перевернул в руке нож, сделал подножку, опрокидывая охотника в хлам у стены, приложив силы намного больше, чем положено человеку.        Я едва успела развернуться, уворачиваясь от лезвия, замахнулась клинком, целясь в шею, но его новый удар пришелся по правой ноге. Точным попаданием в травмированное колено, так, что в глазах потемнело. Нервы по всему телу словно заискрились, и со скрипом я стала стремительно оседать вниз, не способная даже сделать вдох от накатывающей боли. Чуть выше бедра резануло острым лезвием чужого ножа. Надо мной замахнулась рука с окровавленным ножом, но выстрел заставил мужчину вздрогнуть, тут же сбегая.       — За ним, ну! — не дала Дину отвлечься на меня, махнув рукой в сторону беглеца, он колебался мгновение, но все же бросился следом за незнакомцем.       Закусив губу, стараясь не завыть. По щекам катились горячие слезы боли, перед глазами уже стояла тьма. Я задыхалась, не способная справиться со спазмами, охватывающими все тело. Казалось, что рана открылась вновь, кости вспороли кожу, превращая ногу в кровавое месиво. К горлу подкатывала тошнота. Я не видела ничего, находилась в полном вакууме из боли, парализующей мозг.       Нужно было подниматься, показываться в таком виде было непозволительной роскошью, но тело едва слушалось. Сжав челюсть до хруста зубов, подцепила пистолет из завалов, пряча его запазухой.       — Давай, теперь встаем, — убеждала я себя на родном языке, — один рывок… Твою же…!       Уперевшись рукой в старые стулья, валяющиеся у стены, попыталась подняться, но любое движение вызывало только больше разрывающей на части боли. Опираться на больную ногу было нельзя, а вытянуть себя на одной я была не способна сейчас. Пусть постепенно становилось легче, но этого было мало. Оставалось только ждать и материться, пытаясь хоть как-то сбавить напряжение.       Произошедшее необходимо было хорошо обдумать, возможно, там были нужные нам следы, но сейчас я хотела только вонзить пару своих ножей в засранца и как следует прокрутить их. Эти мысли успокаивали, продумывание, и смакование мести всегда придавало сил. Я непременно выйду отсюда, найду его и тогда только… да никто ему не поможет за такое!       — Ты как?       За подбором мучительных смертей я не заметила, как вернулся Дин. Он присел на корточки рядом, поднимая рукой мое лицо. Как бы я не радовалась возвращению охотника за моей тушкой, это значило, что подлец ушел, и возможность воздать ему за грехи будет не так скоро. Я растянула губы в подобии улыбки, отчаянно контролируя сбивающиеся дыхание.       — Нормально, поможешь встать?       — Чтоб тебя, Лина.       Он тряхнул головой, явно борясь с желанием отвесить мне подзатыльник, или лекцию прочесть, на худой конец. К моему удивлению, ничего из этого он в итоге делать не стал, только осторожно поднял на руки. Не будь мне так больно, то непременно бы прониклась моментом.       — Необязательно меня каждый раз нести, — пробормотала ему в шею, чисто для галочки, потому что никуда с теплых рук уходить не хотела, — я могу просто опереться на тебя.       — С твоим везением, принцесса, ты тут же себе что-то сломаешь, — ответил он, а я не стала возражать, сильнее цепляясь за него дрожащими руками.       К сожалению, когда мы вышли через черный ход, опустить меня на землю все же пришлось, но к тому моменту, я уже могла хоть как-то наступать на ногу. Держа меня под ребрами, охотник довел меня до машины, и помог сесть. Теперь, когда я уже могла трезво мыслить, различила слабую пульсацию боли в другой ноге. Неглубокая, но кровоточащая рана выглядела странно, неуместно. Едва ли ей он мог нанести мне настоящий вред, да и полоснул уже, когда я так была беззащитна.       — Слушай, принцесса…       Охотник не садился в машину, стоя со стороны пассажирского сидения, нависая надо мной, держа руку на открытой двери. Я вскинулась, чувствуя, что вот сейчас получу дозу «оздоровительных», но была с ними в корне не согласна, перебивая его, поделилась своими догадками, щурясь на заходящем солнце.       — … и я почти уверена, что он мне знаком, — заключила я, поглаживая колено, — он точно знал куда бить, и вообще… Здесь все как-то странно, с самого начала.       — Думаешь, это был наш клиент? — Винчестер поглядывал на меня, но больше не спешил начинать высказывать недовольство, — что ему было здесь нужно? Мы ничего не нашли.       Я пожала плечами. Стоило боли освободить мои мысли, как окрепла ледяной злость за задетую гордость. Меня вывели из строя так легко, так банально, показав мою беззащитность. В критический момент я не могла ничего сделать, это был позор, как для члена семьи Мечниковых, охотника. Оскорбление, за которое я была намерена убить его.