Приятная боль.
По крайней мере, он предпочел бы чувствовать её, нежели отвлекаться на постоянную внутреннюю борьбу с самим собой. Слезы то и дело застилали кроваво-алые глаза архитектора, а он, в свою очередь, старался как можно быстрее их убирать. Кавех и без того чувствовал себя ни на что не способным отбросом, слезы же только ухудшали его состояние. На днях златовласому в лицо проговорили его же проблемы, унизили самым наиужаснейшим образом и раздавили, как назойливого жучка. До сих пор в голове предательски чётко крутились слова одного из одногрупников мужчины. "Ты бесполезен, никчёмен и жалок, Кавех. Не только я жду новости о том, что всеми известный архитектор Сумеру наложил на себя руки в доме друга, ха." Стоило только подумать, пропустить навязчивую мысль о том, что он действительно выглядит так убого со стороны, как истерика неприятным комом застревала где-то в районе горла. Архитектору было противно от самого себя. Он еще давно начал испытывать это чувство самой настоящей ненависти. С этим ничего нельзя было сделать – самостоятельно внушил себе Кави. Да и для чего, для кого он хотел изменить это? В его существовании правда не было никакого смысла. Он прервался на новую порцию алкоголя, после возвращаясь к своим рассуждениям. Много лет светловолосый мужчина мирился с тем, что не знает, для чего живет в этом отвратном мире, полном желчи, эгоизма и прочих ужасных черт человеческого характера. В таверне находиться стало попросту невозможно из-за ужасной духоты. На дворе лето, неудивительно. Мужчина, недолго думая, встал с насиженного места и, прокачиваясь, направился прямиком к выходу. Не забыл и про оплату выпивки. На столе бармена были оставлены две с половиной тысячи моры – последние деньги архитектора. Сейчас на город опустилась ночь. Вот в тёмном небе бледно-белым пятном расположилась луна, а вокруг неё собрались мерцающие точки, называемые звездами. Улица и правда приятно обдавала тело таким жизненно необходимым свежим воздухом. Теперь эта забегаловка, рядом с которой всё ещё продолжал стоять Кави, казалась самой настоящей духовкой. Стоял он недолго. Архитектор намеревался ночь проторчать среди тесных улиц Сумеру, ибо ключей у него снова не оказалось. Но сейчас ему даже на отсутствие крова было всё равно. Ему до последнего не хотелось признавать этот факт. Разум мутнел от выпитого спиртного. Блаженное чувство, когда приходит осознание того, что ты вот-вот сможешь отключиться и забыть обо всех переживаниях. Вот оно – спасение Кавеха. Поэтому уже не первый год его лучшим другом является алкоголь. Только он мог избавить это измученное тело от проблем хотя бы на время. И вот, мужчина уже на главной площади города мудрости. Тут пусто, ни единой души. Все прилавки опустели, словно здесь и никогда не велось бурных торговлей. Но Кави вздрогнул, заслышав вдали шаги. Ещё больше его удивило, что это оказался до боли в груди знакомый мужчине силуэт – аль-Хайтам собственной персоной. В руках как обычно держа какую-то книгу и внимательно читая её, он шёл и вроде даже не замечал ещё чьего-то присутствия, помимо своего собственного. Кавех же так и продолжал стоять, словно каменная статуя. Сердце в груди ускорило свой темп в два, а то и в три раза. -*Почему он здесь?* – только и успело пронестись в голове обладателя рубиновых глаз, ведь аккурат после этого неозвученного вопроса учёный, будто бы зная о нём, оторвал свой взор от страниц научной статьи, обращая свое внимание уже на растерянно стоящую персону в десятке метров от себя.Аль-Хайтам молчит. Как и Кавех.
Никто пока не решается первым разрезать ночную тишь на этой улице. Кажется, лишь многочисленные ветви деревьев не хотели, чтобы здесь было совсем безмолвно, поэтому раскачивали свои верхушки, шелестя своими зелёными листьями и создавая шум. Хоть какой, но он был. Первым сдался архитектор. Сделав максмально серьёзное лицо, какое только можно было сделать в его силах, с учетом его нынешнего состояния, он с трудом вымолвил: -Что заставило тебя в столь позднее время пойти на прогулку? – не обошлось и без запинок в паре местах, но все же Кавех смог донести то, что и хотел до своего внезапно нарисовавшегося соседа. А концы пыльцев тем временем уже начинали подрагивать. Сейчас, да и в принципе когда-либо, архитектор не хотел бы, чтобы в настолько подавленном состоянии его видел именно Хайтам. Рубиновые глаза бегали из угла в угол, зацикливаясь на чём угодно, главное – не на мужчине напротив. Оставалось молиться на удачную имитацию "порядка". Ведь Кави знал, что, вероятно, аль-Хайтам обязательно позволит себе колкости насчёт этого. "Ему всё равно на проблемы других, а состродание и понимание ему чужды" – думал златовласый. Тем временем учёный уверенно сокращал расстояние меж ними обоими, держа свой путь ближе к соседу. Напряжение всё усиливалось. Хотелось провалиться сквозь землю. Зачем Кави вообще здесь остался...дурак. Самый последний дурак. У него была возможность свернуть в любой переулок и продолжить свои ночные похождения, но нет, он стоит и смиренно ждёт..а чего он ждёт? Архитектор не знал ответа на данный, казалось бы, до нельзя простой вопрос. -Меня задержали в академии. Что же насчёт тебя? – вопросительно развел руками обладатель изумрудных глаз. -Я-я... – голос дрогнул. Из глаз тонкими прохладными струями полились слёзы, а губы задрожали. Теперь он точно не мог вымолвить и слова. Ноги подкосились и Кавех упал бы, больно ударившись головой об асфальт. Но сильные руки мужчины успели подхватить обессиленное тело на руки. Тепло, которым разом был окутан Кави, казалось настоящим благословением самих Архонтов. Он почти сразу сомкнул глаза, обвивая вздрагивающими руками шею аль-Хайтама. Аль-Хайтам же, поудобнее устроив своего сожителя у себя, отправился домой. Благо, здесь было недалеко и через пятнадцать минут они оба уже стояли на пороге деревянной конструкции. Отворив дверь, Хайтам осторожно прошёл внутрь, стараясь не уронить Кави. Тот же только сильнее жался в объятиях. Да, было тепло...было очень тепло. Сердце грозилось выпрыгнуть из груди от сей близости, неожиданно возникшей между парой. Что было странно – Хайтам молчал по поводу состояния соседа. Это было настоящим открытием, и, вероятно, не только для самого Кавеха. В какой момент ему стало не всё равно на златовласого? Когда это он научился заботиться о ком-то? Внезапно возникшие вопросы также быстро пропали, как и появились на свет, ибо это всё можно было оправдать парой слов – так надо. Так надо. Надо помочь Кавеху. Надо позаботиться о нём. Нельзя позволить этому некогда яркому лучику насовсем потерять былые краски. Учёный, всё ещё не давая Кави самостоятельно встать на ноги, прошёл уже в спальню. -Сегодня ты будешь спать со мной. – уверенным тоном сказал аль-Хайтам, на что сосед тихо промычал. То-ли в знак согласия, то-ли слабо протестуя. Но серовласого мужчину сейчас не особо интересовало, хотел ли этого лежащий у него на руках человек. Мужчина был готов не спать всю ночь, лишь бы быть уверенным в том, что с Кавехом всё будет в порядке и он не натворит глупостей. Потребовалось немного времени, чтобы удобно уложить архитектора в кровать. Хайтам только отошёл от неё, дабы зашторить окна, в которые пробивались лунные лучи. Но тут же послышался хриплый голос. -Хайтам..обними меня.. – взгляд аль-Хайтама моментально был обращён в сторону постели. Кавех потянулся к мужчине, стоящему у окна. Тот перехватил холодную ладонь и прилёг рядом. Он чувствовал, как Кави уткнулся в его шею лицом. Как у него снова стали идти слёзы и как он просит не оставлять его. Хайтам молчит. Вполне в духе учёного. Но его ладонь успокаивающе гладит чужие волосы прешичного цвета, а губы осторожно ставят поцелуи на макушке. -Не оставлю. Обещаю. – произносит учёный, крепче стискивая соседа в кольце из своих рук.