Любимый чернокнижник

— Почему девять, а не десять, Олег, — обиженно шипит Дима, туша уже третью сигарету об асфальт, — чем я хуже? — Дим, ну не обижайся, — Олег подходить ближе не решается, так и стоит в полутора метрах, — просто он лучше отработал, он же опытнее. Сильнее. — Ясно, — Дима на него не смотрит, — тоже стажером меня считаешь? — Дим… — Что Дим? Что, блять, Дим?! Я думал ты другой, но нет, блять. Ты такой же как они. Мало того, что мне из всех десятку поставил только Гецати, блять, и то авансом, так еще и ты ниже чем Череватого оценил! — голос срывается, а глаза уже на мокром месте. — Еще и прадеда вспомнили, — Дима резко на шепот переходит. — Дим, Димочка… — Олег все же подходит ближе, — Дим, ну посмотри на меня, пожалуйста. Дима не смотрит, наоборот, плечом дергает, от прикосновения уходя. — Не трогай меня, — снова шипит будто кот. — Хорошо, не буду. Ты только послушай, — Олег снова подходит ближе, — Влад сегодня молодец правда. Он много сказал, много увидел. Я тоже этого мужлана видел даже через экран, понимаешь? Дима руки на груди скрещивает, окончательно прячется от внешнего мира. — И мне правда кажется, что с твоей стороны было опрометчиво девочке такое говорить. Она же реально теперь на кладбище припрется. Мало ли кого она найдет там, — Олег улыбается уголками губ, — но это все вообще не значит, что я Влада люблю. Вот вообще. Дима мычит что-то. Обиделся. — Ну Димочка, — Олег аккуратно руки на чужие острые плечи кладет, разминая забитые мышцы, — поехали домой. Я тебе чай приготовлю твой любимый. Думаешь, я бы стал Владу чай готовить? Да никогда, воды бы налил, еще и нахаркал бы. Несмотря на сильную обиду Дима все же тихо смеется. Олег воспринимает это как маленькую победу и продолжает. — Дим, ну я же правда тебя люблю очень, — Олег упирается лбом в чужой лоб, за руки берет, запястья оглаживает, стараясь не задевать глубокие рубцы. — Знаю, Олег, — Дима, кажется, успокоился немного, хотя дрожь мелкая все равно бьет, — просто это все обидно так. Знал же, что не стоит нам сравнивать, что ящик Пандоры открою, если начну. Но все равно начал. — Тогда, я заочно выбираю тебя во всем, — Олег аккуратно целует того в лоб, — пошли, такси уже ждёт. — Во всем, кроме этого испытания, — про себя шепчет Дима, больно впиваясь собственными ногтями в ладони, полумесяцы на них оставляя.

***

Всю дорогу они молчат. Олегу кажется, что Дима просто устал, поэтому к окну отвернулся, на него, Олега, даже взгляд не поднял ни разу. Только это совсем не так. Дима думает думает думает. И все дальше уходит куда-то не туда. Все больше хочется плакать и кричать. Хочется все бросить и убежать. — Дим, ты чай будешь? — Олег кричит откуда-то из кухни. Дима, если честно, даже не понял, как он успел так быстро там оказаться. — Ага, — мычит он, направляясь в спальню. Все остатки здравого смысла в нем кричат, что это плохая плохая плохая идея, и все же Дима решается. Не включая свет, он раскладывает все необходимое для ритуала вокруг себя. Ритуальный нож, книга прадеда, стакан с водой. Быстрый взмах клинка, и вот уже в стакан течет собственная кровь. Дима уже привык, уже не больно. Все быстро нужно делать, чтоб Олег не помешал. Он хоть и закрыл дверь, прекрасно понимает, не поможет это надолго. Стакан он быстро опустошает, начитку начинает бубнить. — Приди ко мне, приди. Демоны вокруг пляшут, быстро местами меняясь. Тяжело душу нужную из всего этого мракобесия выудить. Руки трясутся, ноги не держат уже, хоть он на коленях сидит. — Приди ко мне приди, помоги, дай ответ. — Дим! Че ты там делаешь? — доносится откуда-то из-за двери. Бесы визжать начинают, неладное чуя. Только не сейчас, Олеж, не надо. Не входи. — Прошу помоги мне, ну же! На шее будто кольцо металлическое сжимается, дышать не дает. — Дедушка помоги, — Дима уже еле хрипит. — Ты зачем меня вызвал? — раздаётся тихий, сиплый голос. Нельзя так делать, знаешь же? — Дедушка, — улыбка касается тонких губ, — помоги мне прошу, наставь на путь истинный. — Дим, ты че сдурел совсем?! — дверь распахивается, свет бьет в комнату, бесов спугивая. Дедушка пропадает, а Дима валится на пол. Дышать нечем, получается только хрипеть еле-еле. — Дима, Димочка! — Олег на колени рядом садится, порез зажимает. Дима и не заметил, как сильно резанул в этот раз, — Димочка, дыши. Только дыши, пожалуйста. — Зачем?! — хрипит в ответ тот. — Что зачем? Дышать? — Олег смотрит ошарашено, испуганно совсем. — Зачем ты это сделал? — металлическое кольцо понемногу пропадает, дышать снова получается, — я поговорить с ним хотел. — Зачем, Дим? — Олег все еще непонимающе смотрит на него, волосы спутанные аккуратно поправляет, — нельзя с мертвыми колдунами говорить, сам же знаешь. Откатит потом, на всю жизнь запомнишь. — И что? Может, он бы мне помог, — слезы снова к глазам подступают. — С чем, блин, помог, Дим? Ты че Череватый, чтоб к тебе умершие приходили, помогали из петли доставать, потому что живым плевать. Это у него никого не было, у тебя я есть. Поговорили бы, решили, — он аккуратно слезы смахивает, с чужих щек. — Да блять, угомонись ты с этим Владом ебаным! Ты будто с ним, блять, встречаешься. Меня из всех, блять, только мой дед любил. Из всех! Он меня, считай, с того света достал, вылечил, жизнь свою отдал! Он бы мне помог! — Диму снова мелко трясет, а слезы из глаз ручьями льются. — Димочка, маленький мой… — Олег наклоняется, легкий поцелуй на кончике чужого носа оставляя, — Димочка, я тоже тебя люблю. Я очень боюсь за тебя. За то, что ты потом от этого не отмоешься. Сил сопротивляться больше нет, кричать тоже. Дима просто лежит, глядя куда-то в потолок. Слезы понемногу перестают течь. Дыхание стабилизируется. Он уже отчетливо чувствует чужие руки, аккуратно оглаживающие тонкие ребра и впалый живот, успокаивающие. — Дим… — Олег снова зовёт аккуратно, — пойдем, я тебе руку перебинтую. А еще я чай сделал. — Я люблю тебя, — шепчет в ответ тот. У Олега в груди все замирает. Дима никогда ему не говорил этого. — И я тебя, — опомнившись, улыбается он, — пошли в ванну. Дима улыбается, слабо совсем, но все же. Он и правда замерз на полу, поэтому быстро обнимает Олега, всем телом прижимаясь к спасительному теплу. Видимо, дедушка все-таки помог, только понял Дима это только сейчас.