Ты можешь поговорить со мной, если станет страшно...

Все-таки идея отложить все уроки на потом оказалась плохой. Но, с другой стороны, и выбора-то не было — Оливер с тренировками загонял так, что уже и вздохнуть спокойно было нельзя. Время приближалось к часу ночи, а Гарри все сидел над свитками по зельеварению. В гостиной, кроме него, никого не было: Гермиона все сделала еще в пятницу, а Рон имел в своем распоряжении целые выходные, поэтому, хоть и сделал все кое-как, все же спать мог со спокойной совестью и наверняка уже видел десятый сон. Глаза слипались от усталости, и Гарри порой переставал понимать, о чем вообще пишет — строчки сливались в одну, и, казалось, этому свитку конца и края не будет. Послышались чьи-то тихие шаги. Гарри дернулся, из-за чего на пергаменте появилось чернильное пятно, и развернулся к лестницам, ведущим в спальни. По лестнице из спальни девочек спускалась Джинни в халатике поверх зеленой пижамы. Распущенные рыжие волосы спадали чуть ниже плеч. Ее лицо было очень бледным и испуганным — Гарри она не заметила. — Джинни? — Гарри удивленно смотрел на Джинни, не обращая внимания на то, что с его пера одна за другой падали капли чернил прямо на исписанный пергамент. Та испуганно пискнула и повернулась к нему. — Гарри, это ты? — Джинни со страхом смотрела на него. — Да, это я. Я напугал тебя? — Гарри отложил перо с пергаментом в сторону. — Я не знала, что тут кто-то есть, — пролепетала Джинни. — Ладно, я, пожалуй, пойду… — Постой, Джинни, что случилось? — Гарри поднялся и подошёл к ней. — Н-н-ничего, — соврала Джинни, на лице которой был написан необъяснимый страх. — Но ты выглядишь испуганной, — заметил Гарри. — Я… — Вид у Джинни стал совсем несчастный, и на фоне бледного лица веснушки смотрелись ярче обычного. Она поежилась от холода. — Гарри, а… — Что, что? — Гарри с тревогой смотрел на нее. Джинни опустилась на диван у камина, где Гарри делал домашнюю работу, и обхватила себя руками. Гарри присел рядом с ней. — Что случилось, Джинни? Та сильнее укуталась в свой халатик. — Гарри, а ты уверен, что Реддл больше не сможет управлять мной? — Ее голос стал совсем жалобным. — Конечно, уверен — дневника-то больше нет, — попытался успокоить ее Гарри. — Мне снился кошмар, что я снова под заклятием, а когда проснулась — испугалась, что наврежу кому-нибудь, и подумала, что лучше поспать здесь… в гостиной… — Джинни, ты что, ты ни для кого не опасна! Никто больше не сможет управлять тобой. — Я в том году столько всего натворила... Летом мы были в Египте, и все не так ярко вспоминалось как тут, в Хогвартсе… Мне теперь каждый день кошмары снятся! Я боюсь, вдруг с Реддлом покончено не до конца, и он снова начнет управлять мной. Я… я боюсь сама себя! Мне теперь почти всегда страшно. Мне кажется, я начинаю сходить с ума — после каждого действия думаю, по своей ли воле я это делала… И вообще… После этих кошмаров я не понимаю, правда ли я это делала или это был сон. А еще мне постоянно кажется, что все осуждающе на меня смотрят. Она закрыла лицо руками и заплакала. — Джин... — Гарри нерешительно положил руку на её плечо. — Джинни, тебя больше никто не тронет. Я буду рядом с тобой, я никому больше не позволю заколдовать тебя, слышишь? Джинни подняла голову — по ее щекам катились слезы. Она посмотрела на Гарри и покраснела. — Ты правда думаешь, что я больше ничего не сделаю? — Конечно, все будет хорошо. — Гарри улыбнулся ей и почувствовал, что тоже начал краснеть. — Джинни, Реддл воспользовался тобой потому, что ты ему слишком много о себе рассказала, понимаешь? Ты ведь это сделала потому, что тебе было одиноко, но теперь все по-другому, правда? Джинни всхлипнула. — Я теперь совсем боюсь с кем-то разговаривать после того, что сделала в том году. — Но ты можешь поговорить со мной. — Гарри покраснел сильнее. — Ну, или с Гермионой и Роном… — Я боюсь говорить с Гермионой. — Джинни нерешительно посмотрела на Гарри, словно тот мог ее за это осудить. — Я чуть не убила ее в том году, мне так стыдно. А Рон… Он так испугался за меня тогда, что я не очень хочу с ним говорить об этом. Гарри вдруг вспомнил, что его рука так и лежала на плече Джинни, и поспешно убрал ее и, устремив взгляд в камин, где еще дымились угольки, обратился к Джинни: — А я, Джин? Ты же можешь поговорить со мной… Мы же друзья, помнишь? В карих глазах Джинни отразилось волнение, смешанное с недоверием. — Ты не боишься меня после того, что я сделала? — Ну, что ты — конечно, нет. И это были не твои действия. — Фред и Джордж все лето на меня косились вместе с Перси. — Джинни всхлипнула и принялась теребить пояс халатика. — Они считают, что я, ну… странная, раз все рассказала дневнику, а не им. Вся моя семья не понимает, почему я доверилась дневнику… Но мне казалось, что Реддл меня понимает… со мной никто так до этого не общался… — Она опустила голову и зажмурилась, стараясь сдержать слезы. — Я не считаю что ты странная, — твердо произнес Гарри. — Джинни, ты ни в чем не виновата, Реддл просто использовал тебя, потому что ты ему доверилась. Она подняла голову, взглянула на Гарри и очень тихо произнесла: — Ты мой единственный друг, Гарри. Гарри посмотрел на Джинни, и она смущенно улыбнулась и обняла его всего на несколько секунд, но ему показалось, что его лицо сделалось ярче герба Гриффиндора. Он улыбнулся ей в ответ и тут же перевел взгляд на свои ботинки. Несколько минут они сидели молча. — Когда тебе страшно, ты всегда можешь поговорить со мной, — прервал неловкое молчание Гарри. — Но у тебя сейчас так много уроков, да и тренировки… — пробормотала Джинни. — Разве уроки — это главное? Да и худшее, что со мной может случиться, если я опоздаю на тренировку по квиддичу, так это выговор от Оливера. Джинни посмотрела на Гарри — в ее глазах затаилась надежда. — Ты ведь не считаешь, что во мне что-то осталось от Реддла? — Нет, ты — это ты, никакого Реддла. Джинни неуверенно улыбнулась, поправила прядку рыжих волос, упавшую на лицо, а потом, подумав, сказала: — Никогда больше не буду вести дневники. — Мне вот дневники не помогали, — признался Гарри. — Пишу в них несколько дней, а потом надоедает. — Ты вел дневники? — Джинни с любопытством посмотрела на Гарри, и тот улыбнулся и кивнул. — Я вел их, когда мне было девять или десять лет, но быстро надоело, если честно. — Я тоже редко что-то записывала в обычный дневник, это только потом, когда Реддл… — Джинни замолчала, и в её глазах заблестели слезы. — М-м… Джинни, ты будешь? — Гарри пошарил в кармане мантии и вытащил оттуда шокогадушку, которой его угостил Рон. Она смущенно кивнула и, с благодарностью посмотрев на Гарри, принялась распаковывать коробочку. — Дамблдор. — Джинни показала Гарри вкладыш с директором Хогвартса. — У меня таких штук пятнадцать. — Коллекционируешь? — Ага, а ты? — Я тоже. — Гарри, а почему ты не спишь? — Джинни вытащила из коробочки шоколадную лягушку и, разломив её пополам, протянула одну половинку Гарри. — Уроки не доделал — нам по зельеварению два свитка задали. — И много тебе доделывать? Гарри посмотрел на забрызганный чернилами пергамент. — Боюсь, придется все переписывать, а ведь мне оставалось только заключение написать… Джинни посмотрела на работу Гарри. — Мне Гермиона одно заклинание показывала, оно пятна убирает — правда, не знаю, получится ли у меня, но, если хочешь, я попробую… — Попробуй, конечно, — Гарри протянул ей свиток. Джинни достала из кармана халатика волшебную палочку и направила на пергамент. Она что-то пробормотала, и чернильные пятна стали всасываться в конец палочки. До конца они не исчезли, хоть и стали намного светлее. — О, спасибо огромное! — Гарри улыбнулся Джинни. — Да не за что… они же даже не до конца исчезли. — Та покраснела. — Надеюсь, тебе из-за этих пятен не сильно оценку снизят. — Знаешь, профессор Снейп не будет смотреть на пятна — он в любом случае ничего хорошего не поставит. Он меня терпеть не может. Просто я не хочу, чтобы работа неаккуратно выглядела — вдруг он все-таки изменит своим традициям ? — Не понимаю, как ты можешь кому-то так не нравиться — ты ведь замечательный! — Осознав, что сказала, Джинни сильно покраснела. — Я в том смысле, что… Ну, я тоже не понимаю, почему он так к тебе относится… — Ну ладно, в любом случае, из всех учителей терпеть меня не может только он, — улыбнулся Гарри. Какое-то время оба сидели молча. — Знаешь, мне уже не страшно, — поправляя пояс на халатике, произнесла Джинни. — Спасибо тебе большое. — Если опять станет страшно — позови меня, хорошо? — Хорошо. — Она смущенно улыбнулась. — Просто пойми, что, если с тобой что-то случится, я всегда готов помочь тебе. — Ты не дашь меня кому-нибудь заколдовать еще раз, правда? — Вопрос вырвался раньше, чем Джинни успела подумать. Ее лицо залилось краской. — Правда, — тепло улыбнулся Гарри. — Обещаю тебе. Джинни с улыбкой кивнула. — Ну, я, наверное, спать пойду. — Да, я тоже, допишу заключение завтра. — Гарри сложил все учебники и пергаменты в сумку. Каждый направился к своей лестнице. — Спокойной ночи, Джинни. — Спокойной ночи, Гарри. * * * Весь следующий день Гарри ходил сонный, а Гермиона читала нотации, что нужно было уроки делать раньше, а не на ночь откладывать. Гарри приходилось с ней соглашаться — не говорить же Рону и Гермионе, что уснул он только под утро потому, что все проведенное в кровати время думал об испуганной, рыжеволосой девочке.