Бан Чан
Спонтанная идея или злая шутка судьбы, но собравшаяся компания не предвещала ничего хорошего. В эту ночь кому-то придется проститься с жизнью, а кому-то позабавиться от души и положиться лишь на свою удачу, сыграв в русскую рулетку. Подходящий револьвер здесь как раз был, а вот у кого конкретно — стоило хорошенько разузнать, чтобы не покинуть веселье слишком рано. Кристоферу эта атмосфера до жути нравилась — адреналин, бурлящий в крови от неизвестности и опасности положения абсолютно каждого в этой комнате, и предвкушение. Он с радостью сделал бы ставку, если бы это было уместно и если бы не раскрывало его роли. Длинные пальцы скучающе постучали по поверхности стола, в попытках изобразить одну из любимых мелодий и мужчина в который раз оглядел присутствующих. Многие из них казались такими напряженными. Ха, абсурд. Беспокоиться уже было поздно. — Как думаете, началось? — заговорил совсем молоденький парень, отворачиваясь от окна, за которым дождь нещадно хлестал по стеклу. Погодка выдалась что надо, как раз подходила под сегодняшнее мероприятие. Крис бы подумал, что этот мальчишка еще так невинен, если бы не знал, что сюда не попадают случайно. Восемь незнакомцев со своими скелетами в шкафу, собранные в закрытом отеле для взрослой игры. Семь. Чан повел плечами, ухмыляясь, пытаясь сдерживать вожделение, разгорающееся в груди. Откинулся на спинку своего стула, продолжая барабанить по столу, теперь уже в такт ливня. Белоснежная выглаженная рубашка натянулась на груди, под черным жилетом. — Все началось как только мы вошли, — пренебрежительно бросил другой. Выбор наряда делал его странноватым: верх напоминал ханбок, непонятная темная рубашка с запáхом, бело-сиреневый рисунок от затыка и по краям, вместо пуговиц широкий пояс с позолоченными узорами и тонким ремнем поверх. Бан Чан хрипло рассмеялся с такого зрелища, за что чудак стрельнул взглядом в него. Шутки были плохи — даже через очертания неприлегающей к телу ткани было заметно, что мышц парню не занимать — сломает шею не раздумывая, если ухватится. — Что смешного? Чан посчитал нужным проигнорировать брошенный вопрос, а знакомый незнакомец давить дальше не стал. Да, играть на людях тех, кто впервые видят друг друга, довольно занимательно. Большего всего забавляло то, что Со хватило ума не перегибать палку и вовремя прикусывать язык. Знает, что если к утру они оба продержаться, для него игра тоже может закончиться, еще до шага через порог. Он вздохнул, наблюдая за блондином, который все же отвлекся от задумчивого созерцания пейзажа и опустился на стул напротив. Такой загадочный. Изящные черты лица, аккуратно выведенный контур нежно-розовых губ, россыпь веснушек и черные глаза, смотрящие на Кристофера угрожающе. Этот мальчик явно был далеко на так прост, каким казался, но появилось ощущение, что никто другой не видит в нем этой мрачности. Мужчина подмигнул. Незнакомец отвел взгляд, но не от смущения. Такое снисхождение к собственной персоне раззадорило сильнее. Чан поднялся, упираясь о стол руками, нависая над парнем. Тот вновь поднял на него взгляд и в темных глазах сверкнул озорной огонек. Вот оно что. Этот паршивец ведет с ним собственную игру. Подначивает. Он расплылся в нахальной усмешке, будто знал, что его взяли с поличным, что план теперь раскрыт и Крис, не удержавшись, размашисто провел языком по собственным губам, принимая его правила. Почувствовал еще один взгляд на себе, прожигающий дыру в шее.Минхо
Еще один парень, до этого казавшийся довольно незаметным, сейчас смотрел на свою возможную цель с наглостью, совершенно не стесняясь, держа кисть руки, согнутой в локте на ручке стула, у лица. Он слегка склонил голову в бок. Свет отразился на белых линиях, выведенных на веках, очертил скулы и чуть впалые щеки, золотую серьгу в одном ухе. Каштановые волосы, уложенные назад с одной стороны, ниспадали на лоб с другой. Ли прищурил один глаз с вызовом. Бан Чан вопросительно вскинул одну бровь, негодуя от такого неуважения. — Ты тоже хочешь поиграть? — спарировал он, пытаясь уколоть. Тот на вопрос лишь сплел пальцы в замок, прикрывая нижнюю часть лица. Бежевая рубашка с позолоченными пуговицами разгладилась на спине. Атмосфера в комнате накалилась и если первого бросило в жар, то второй оставался совершенно холодным, следя за сменой эмоций на чужом лице из-под черных ресниц. — Может нам стоит рассказать что-то о себе или мы будем оценивать только по внешнему виду? — сглотнув, внезапно уточнил парень напротив, вклиниваясь в немой конфликт и разбавляя разгоряченный воздух. Оба обратили внимание на него и он, стушевавшись, поднял руки в примирительном жесте. — О, простите, я просто не знаю, как проходят такие… Встречи. Крис, вздохнув, опустился обратно на стул, потеряв мимолетный интерес; повисла неловкая тишина. Минхо внимателен. Собран. Он следит за всеми в этой комнате, потому что каждый из них может представлять угрозу. Но он не испытывал страха. Идя на такое задание, Ли понимал, что в который раз рискует собственной жизнью и такие вещи уже стали привычкой. Главное — работа. Диктофон в кармане его брюк и оружие за поясом. Кроме них терять было нечего. — Давайте, — кивнул, чуть склоняясь вперед, парень с длинными темными волосами и заозирался по сторонам. Не получив возражений он продолжил. Минхо в мыслях подчеркнул, что этот незнакомец совсем не вписывается в собравшуюся компанию. Интуиция. — Мы могли бы сказать свои имена и какие-то факты, например, место работы или…э… — Что угодно, — подсказал и щелкнул пальцами человек, предложивший знакомство, и, поворачивая голову обратно от длинноволосого, мимолетно загадочно улыбнулся самому Минхо, заставляя его озадаченно приподнять брови. Что это такое было? Он едва заметно заерзал на своем стуле. — Давайте я начну. Я Хан, думаю, необязательно говорить полное имя, да? — он неловко почесал затылок. Взгляд скользнул по лицу говорящего и остановился на родинке на щеке. Ли сглотнул вязкую слюну. — Я офисный работник. В свободное время люблю сидеть дома, смотреть сериалы. Скучно, правда? Хан запустил колесо лжи так же непринуждённо, как руку в тёмные мягкие волосы, и теперь это невозможно было остановить. Никто не хотел бы выдать свою настоящую личность. Минхо стал нервно покусывать внутреннюю сторону щеки. — Отлично, давайте я следующий, — снова тот парень на другом конце стола. Что ему неймется? — Я Хёнджин, Джинни. Сначала хотел представиться своим английским именем, но подумал так лучше. Я своего рода художник, но это скорее хобби, чем моя основная работа. О ней он умолчал. Все же Ли остановился на том, что этот «Джинни» слишком сомнительный. Ему есть, что скрывать. Как и всем здесь. Отчетливо ощутил дискомфорт, но будучи профессионалом смог скрыть его от посторонних глаз за привычной маской холода, которая слишком плотно приросла к лицу и ощущалась, как вторая кожа. Дальше представлялись по кругу и когда очередь дошла до него, он лишь незаинтересованно бросил: — Ли Ноу, профессиональный хореограф. И этот ответ не был далек от истины. Когда-то давно он действительно занимался танцами, продолжал и сейчас, но уже в свободное от работы время и для души. В исполнении хореографии Минхо ощущал себя невесомым, закрывал глаза и его тело плавно двигалось само в такт музыке. — Что? Ты-то? — фыркнул кто-то со стороны и когда Ли обернулся многозначительно закатил глаза, скривив губы. — Я-то, — кивнул он, собираясь отплатить парню за вброшенный язвительный комментарий, и расплылся в нахальной улыбке. — Я готов позаниматься с тобой отдельно, если такой морж, как ты, конечно способен сделать хоть одну волну своим телом.Чанбин
— Что ты сказал?! — вспыхнул Со, подскакивая с места. Привести его в ярость было не так уж и сложно, но этот заносчивый попрыгунчик сильно перестарался. Каких же сил стоило сидящему рядом Хану вцепиться в широкие плечи и удерживать Бинни на месте. Весь этот фарс теперь все меньше напоминал мафию и все больше — клуб анонимных кого-нибудь. Или цирк. Или ещё что-то. — Так у тебя еще и со слухом проблемы? — делая удивленное и невинное лицо, Минхо по-актерски вытянулся и вскинул брови вверх, слегка приоткрыв губы. Чанбин подавился собственной злостью, с силой стукнув по столу и в который раз попытавшись броситься на оппонента прямо через стол. Что он о себе возомнил! Он за это ответит! В жизни Чанбин не привык скрывать свою неприязнь и сдерживаться, если его кто-то бесит, поэтому и сейчас не собирался идти против себя. Ли Ноу выводит его. Очень сильно. Такой заносчивый тип, самодовольную мордочку которого хотелось разбить, кулаки зачесались. Мысль о том, что он вообще не хотел приходить сюда, улетучилась из головы, как и то, что на него смотрит босс. Со мог провести свое время как угодно: за занятиями в спортивном зале на полюбившихся тренажерах, в клубе с красивыми девушками, дома с семьей, да хоть на глупом рэп-фестивале, но точно не здесь. Чужие люди нервировали. — Эй, мужик, хватит! — протянул устало Хан за его спиной, но у этого парня, кажется, нескончаемый поток энергии, ведь он продолжает упорно вырываться. — Я ему в задницу засуну его длинный язык! Отпусти меня, треклятая белка! — рявкнул он и руки, в какой-то момент переместившиеся на твердую грудь, задрожали. Чанбин замер, растрепавшиеся светлые волосы упали на глаза, он обернулся. В это же мгновение помещение заполнил хохот. Джисон, пытавшийся сдержаться, теперь согнулся пополам. Все семь пар глаз уставились на него. Кого-то такое развитие событий позабавило, кто-то остался с каменным лицом. Со смог лишь ошарашенно уставиться на парня и от ярости не осталось и следа.Джисон
Ему внезапно стало здесь очень комфортно, словно он знал всех этих людей не первый день, а целую вечность, словно они родственные души. Забылось то, зачем они собрались здесь и то, что должно было произойти дальше. Забылось, что все здесь враги друг для друга. Хан, продолжая нервно хихикать, наконец выпрямился. Щеки заболели от смеха и широкой улыбки, в уголках глаз скопились слезинки, которые он поспешил сморгнуть. — Что я опять такого сказал? — недовольно забубнил Чанбин и было заметно, что он смягчился. — Смеетесь надо мной весь вечер! — Ты классный, — похлопал его по плечу Джисон и в груди заныло, когда он, придя в себя, вспомнил все. Это было так глупо, по-детски, но ему хотелось остаться в этом моменте, поговорить с этими парнями в теплой приятной атмосфере, с потрескивающим камином, стаканами терпкого бурбона, и никого не убивать. Он сглотнул и с грустью осмотрел всех вокруг. — Вы все такие классные. Эти чувства были ни к чему, они только мешали, но он ничего не мог поделать с ними. Уголки губ потянулись вниз, Хан прикусил нижнюю, с поникшим лицом возвращаясь за стол. Подняв голову, он не заметил перед собой Ли Ноу, хотя его образ слишком быстро врезался в сознание, и как только он собирался его позвать, на плечо легча теплая рука. Он стоял рядом с ним, заглядывая в лицо. Будь они в глупом романе, Джисон бы наверняка заметил в его глазах обеспокоенность, но на самом же деле сейчас не увидел в них ничего. Они оставались незнакомцами друг для друга, для всех в этом зале. Они не выйдут отсюда закадычными друзьями. Кто-то точно умрет сегодня, но Хан надеялся, что это будет он сам. Чтобы не видеть того, что будет дальше. — Ты побледнел, — констатировал Минхо. Рука продолжала лежать на нем и оба уже перестали обращать на это внимание, будто так и должно быть. В глазах напротив Джисону вдруг захотелось утонуть. Темный шоколад, Американо, Брауни. Ему даже показалось, что донесся едва уловимый аромат кофе. — А? Со мной все хорошо, простите за беспокойство, — он выпалил это так быстро, что уши обдало жаром от осознания собственных слов. Боже, Хан такой дурак! Никто не переживает за него, они вообще видятся впервые в жизни! — Эй, долго вы еще будете тереться друг с другом? Тут мое место вообще-то, свали и дай сесть! — заворчал все еще стоящий в стороне Чанбин и их перепалка с Ли началась снова.Чонин
Он выглядит таким спокойным даже в напряженной атмосфере и балагане из мужских голосов, уголки его губ то и дело приподнимаются в непринужденной улыбке, а голова слегка поворачивается то в сторону одного, то в сторону другого. Но никто не замечает, как блестят его хитрые глазки за затененными стеклами очков и уж тем более никто не обращает внимание на то, что он уже приметил все драгоценности, которые сегодня лишатся своих хозяев. Айэн по привычке замечает лишь то, что может забрать себе, и руки, сложенные на столе, приходиться покрепче сжимать в замок, потому что они зудят слишком сильно. Его не интересуют люди здесь, не интересуют их имена, профессии, хобби, их перепалки и все остальное, связанное с ними. Все, что важно для него — личные мотивы и деньги. Без второго сейчас никуда, верно? Чонин искренне считал, что миром правят эти тонкие купюры, и ему не было дела ни до дружбы, ни до тем более какой-то там призрачной любви, в которую он вообще никогда не верил. — Малыш, твоя улыбочка выглядит жутко, — Феликс устало кладет голову на вытянутые руки и хочет заняться хоть чем-то, пока на другом конце стола мальчики устраивают глупые разборки. Он хлопает ресницами, с интересом рассматривая Чонина. Его скулы, контур нижней челюсти, мягкие губы и светлые волосы. — Малыш? — усмехается Ян и, быстро убирая одну руку из поля видимости, упирается в чужое колено ледяным дулом своего револьвера. Его губы растягиваются в улыбке. — Ты такой нетерпеливый, — вздыхает Ли заводя одну руку под стол, нащупывая ствол и начиная соблазнительно водить по нему пальцами. Парень не знал, что он не напугается такого развития событий и заряженного оружия, плотно приставленного к плоти. Чонину определенно не нравятся такие игры. Он чувствует отвращение, еще большее, чем раньше. Этот парень ведь не намного старше его самого, а ведет себя так похабно. Ян далеко не ангел, хоть и хотел в детстве стать священником, он не сильно целомудренный мальчик, который учился в школе при церкви, его родители не интеллигенты, запрещающие отношения до определенного возраста или что-то еще, и за спиной имеется не единократный сексуальный опыт — но у него было воспитание, которое он считал правильным, и чувство собственного достоинства. Ему было мерзко от публичных заигрываний от незнакомого парня. Он скривил губы, резко поднимаясь из-за стола, чтобы направить револьвер на этого наглеца, чтобы стереть его пошлую усмешку. Айэн жаждал увидеть страх в его глазах. Он жаждал избавить мир от этой грязи. Его палец одним быстрым движением снимает с предохранителя и в ту секунду, когда он готов был спустить курок, на него самого обращается еще не один пистолет. — Руки, — хрипит голос со стороны, тот, что он слышит второй раз за этот вечер. Мин, все это время сидящий на своем месте, оказывается, имел отличную реакцию. Подключаются другие. В комнате пропадает вся напускная любезность и дружелюбие, коих и так было мало. Напряжение разряжает воздух. Ветер завывает за окнами, отчего стекла дребезжат. Все пистолеты направлены на него. Чонин моргает, видя, что на месте остается лишь Феликс, наблюдающий за ним исподлобья. Все молчат. Комиссар не хочет выдавать себя знаниями переговоров в подобных ситуациях. Выждав еще с минуту, парень вздыхает, переворачивая оружие, оставляя его лишь на вытянутом указательном пальце. Рубашка натягивается, на открытых участках кожи можно заметить мурашки. — Давайте все успокоимся, — испуганно говорит Хенджин и опускает дрожащие руки со своим пистолетом на стол.Хенджин
Он был невероятно взволнован. Сердце гулко стучало в груди, с силой ударяясь о ребра, что ему даже показалось, что этот звук разносится по всей гостиной. Ладони вспотели, на лбу выступили холодные капли и он поспешил их утереть светло-бордовыми рукавами, боясь быть замеченным. Что если увидев, как он испугался, его решат убить первым? Он же совсем не умеет обращаться с оружием и это вообще не его личное! Хван старался сохранять дружелюбие, чтобы расположить к себе всех, не зная, кто плохой, а кто хороший, но в какой-то момент даже у него самого появилось ощущение навязчивости и дискомфорта. Ему нужно быть внимательным. Нужно подмечать детали, чтобы не проститься с жизнью, но как он должен делать это, когда он в таком ужасе? Джинни поспешил убрать руки под стол, чтобы никто не увидел, насколько сильно его трясет. Начало мутить. Захотелось на улицу и он не выдержал. Это срочно. — Простите, — обратился он к Хану, который казался самым адекватным из всех, но помимо Джисона на него обратил внимание еще один человек. — Я выйду наружу. — А…Ну да, конечно? — он и сам не был уверен, можно ли покидать дома, пока в разговор не вклинился Кристофер. — Я тоже выйду, — бросил он, даже не обозначая, к кому именно обращается, и быстрым шагом покинул зал. Хенджину оставалось лишь судорожно выдохнуть, зарываясь рукой в волосы, и посеменить следом на негнущихся ногах. Они так невовремя стали ватными! Дождь ослаб. Капли исхудали, уменьшились и потеряли силу, теперь лишь неторопливо морося. Вдох — и легкие заполнил свежий воздух, возвращая в реальность, исцеляя от головокружения и тошноты. Бан Чан стоял дальше от выхода, выдыхая сигаретный дым. Джинни показалось, что мужчине вообще все равно на происходящее, когда сам он трясся, как осиновый лист на ветру то ли от холода, оставаясь в своей легкой одежде, то ли от страха. — Успокойся, я не собираюсь тебя убивать сейчас, — хмыкнул Чан, окинув его взглядом с головы до ног, делая очередную затяжку. — Они видели, что мы ушли вдвоем. Было бы тупо так подставляться. — Угу… — кивнул он, отводя взгляд, а после поднимая обратно на собеседника. — Ты мафия? — произнес Хван, подходя ближе. Глупо спрашивать это так открыто, ага, будто он так и раскроется, но ему нужно было поговорить с кем-то в спокойной обстановке, потому что это хорошо успокаивало. — Кто знает, — повел бровью и, подумав, протянул открытую пачку дорогих сигарет. Парень удивленно посмотрел на протянутую руку, потом на содержимое и после — на самого Криса. Тот лишь кивнул, намекая, что ждет ответ как можно скорее, и Хенджин вытащил одну сигарету, зажал между пухлых губ, прикурил, из вежливости, впервые за свои года. Едкий дым осел на корне языка и попал не в то горло, заставляя его закашляться. Но голову одурманил никотин, дорогой табак, проник в кровь и на душе стало немного спокойнее.Феликс
Он искренне старался держать лицо перед новыми людьми. Он был из тех, кто носил маски, из тех, кто подстраивается под других, боясь стать изгоем, боясь, что его не примут в круг. Он боялся одиночества. Когда один из постоянных клиентов предложил поучаствовать в игре, Ёнбок согласился, сам не зная, почему. Это показалось ему интересным. Подумалось, что что-то подобное как раз привнесет в жизнь красок, что он наконец начнет ценить это бренное существование. Но теперь, сидя там, куда так стремился, Ли даже не мог понять, нравится ли ему в конечном итоге находиться здесь. Он был задумчив, оставаясь позади остальных, но при любом удобном случае и контакте пытался обратить на себя внимание. Быть может он уйдет отсюда хотя бы с полезными связями. Или ещё с чем-то? А может и не уйдет вовсе, но это не казалось ему таким плохим развитием событий. Тех двоих долго не было, Ликс забеспокоился. Он все же не был приверженцем грубой силы и тем более кровопролития, хоть и носил за пазухой оружие и перцовый баллончик, кто знает, вдруг посетитель окажется неадекватным. Но тут все было совсем по-другому. Прикусил нижнюю губу — вредная привычка, от которой никак не избавиться, начиная оборачиваться к двери. Через какое-то время она наконец отворилась, впуская двоих.Сынмин
После очередного хлопка по столу, Ким лишь недовольно кривится, закрывая глаза. Губы выгибаются, выражая недовольство и когда веки разжимаются, взгляд остается таким же безразличным. Начинает болеть голова. Венки на висках пульсируют. Тонкие пальцы поправляют очки, двигая их глубже на переносицу, и сидящему рядом Ёнбоку кажется, что он заметил, как грозно сверкнули стекла в холодном свете люстры. В нос бьёт неприятный запах табака, который Сынмин так ненавидит. Мимо проходит Хенджин, выглядящий уже лучше, чем перед своим уходом, и останавливается неподалёку, перекидываясь с кем-то парой слов. Нервы натягиваются, Мин едва сдерживается, чтобы не взорваться. Он обращает на себя внимание, разглядывая изящную спину. Негромко кашляет в кулак. Хван вздрагивает, оборачивается, виновато извиняется за что-то и садится на свое место. — Советую воспользоваться одеколоном, — шипит Ким, расстегивая пуговицу белого пиджака, открывая вид на голубую рубашку, идеально выгляженную, без единого изъяна. — От вас несёт табаком. Он морщит нос и парень стыдливо отводит взгляд. То, что было заявлено, как игра, начало приобретать настоящие краски. Ядовитые. Пугающие. Кто знает, для кого этот день станет последним? Кто знает, кому будет дан ещё один шанс? И кто знает, чьи руки испачкаются в крови?