Кошачьи каникулы

Должно быть, стоило вознести хвалу высшим силам за то, что с Колей это произошло именно сейчас, а не часом раньше, и здесь, а не дома. Хватились бы его довольно быстро: чтобы Коля да не явился на им самим же назначенную репетицию, к тому же без предупреждения, где это видано? Но пока пытались бы дозвониться, потом — достучаться, а в итоге пришлось бы вскрывать дверь… В общем, процесс грозил знатно подрастянуться. А так все получилось быстро, наглядно и с прозрачной очевидностью. Вот был Коля, стоял себе, запрокинув голову, пил водичку, затем Саше с Данилой будто отвели на секунду глаза (Паша вышел по надобности) — и вуаля. Полупустая бутылка на полу, вокруг медленно растекается лужа, подмачивая ворох одежды, а посреди вороха… — Что это? — первым нарушил гробовое молчание Данила. — Кот? — почему-то с вопросительной интонацией отозвался Саша. Данила посмотрел на него, будто на умственно неполноценного. — Че, правда? А я думал, верблюд. Коля где? Саша хотел ответить в рифму, но в последний момент передумал и ответил почти в рифму: — Очевидно, в коте. — Это все объясняет, типа, — съязвил Данила. — Колька, знаешь, у тебя если репать настроения не было, мог бы, ну, понимаешь, словами через рот сказать. Мы бы поняли и простили, что мы, не люди. — И очень логично завершил: — Ты какой такой породы, чудо-юдо? Кот молчал. Наверное, был слишком занят, пытаясь выпутаться из брюк, в штанины которых теперь влезли бы с полдесятка таких, как он, еще и место осталось. — Надо ему помочь, — сказал Саша. — Ага, — согласился Данила. Но ни один и шагу не сделал, словно их к полу суперклеем приклеили. Спас ситуацию Паша — ни слова не говоря, он прошел мимо двух окаменевших тел, легко подхватил кота, на раз-два высвобождая его из брючного плена, и проворчал с укоризной: — Вы почто животину мучаете? Кто ее вообще сюда притащил? И кстати, Коля где? Саша с Данилой переглянулись и дружным хором ответили. В рифму. — Корниш-рекс. — Саша, вынырнув из гугла, продемонстрировал картинку на экране. Изображение и впрямь напоминало кото-Колю — чернявое большеухое большеглазое длинноногое существо, здорово похожее на куда более привычных Саше лысых кошек. Разве что… — А смахивает на потраченного молью заросшего сфинкса, — простодушно заметил Данила. Саша кашлянул — он не хотел признаваться, что собирался озвучить нечто примерно в том же духе, ну, может, малость вежливее. Сказать, оскорбился ли Коля на столь нелестное суждение о своем нынешнем облике, было трудно. В целом, на испуганного, растерянного или, скажем, страдающего он не походил. Напротив, преисполненный чувства собственного достоинства и как будто вполне довольный жизнью, вольготно расселся на одном краю дивана, пока Саша с Данилой, едва не забравшись друг на друга, теснились на другом. Кото-Колю они побаивались, хоть в жизни бы в этом не признались — ни друг другу, ни Коле. А вот Паша не боялся, Паша запросто укутал кото-Колю в Колину же чуть подмокшую кофту, нес его весь путь до Колиной квартиры и даже погладил по кудрявому загривку, прежде чем бросить Сашу и Данилу на произвол судьбы, предатель эдакий. Просил, правда, держать в курсе событий и, аки Карлсон, обещал вернуться, как только разгребется с делами, но это когда еще будет! Кото-Коля тем временем оторвал от дивана не менее кудрявую, чем загривок, жопу, потянулся с таким усердием, что весь диван крупно завибрировал, бесшумно спрыгнул на пол и деловой колбасой учапал прочь. Саша очень надеялся, что кото-Коля не разучился пользоваться унитазом. Лотка у них все равно не было… И когтеточки… И еще разных нужных кошкам приблуд… Господи, пусть Коля расколдуется через пару часиков! На крайняк к вечеру! Ну пожалуйста, Господи, снизойди до рабов своих и яви невеликое чудо, что тебе стоит? Бог безмолвствовал. Зато кото-Коля где-то в коридоре громко, весьма противно заорал. Данила, зажмурившись, вжался в диван, и Саша, обреченно сообразивший, что с его стороны помощи не дождешься, сделал над собой поистине героическое усилие. В конце концов, это же Коля, пускай и в черной, покрытой упругими завитками шкурке. Сколько лет знакомы, надо бы соответствовать. Кто знает, вдруг и сам Саша когда-нибудь в кого-нибудь превратится… Приятно ему будет, если товарищи станут от него шугаться, как от прокаженного? Самовразумление помогло — к кото-Коле Саша пришел на почти не подгибающихся ногах и обнаружил того, крайне недовольного, под закрытой дверью уборной. Ах да, конечно… Освободив страждущему дорогу и подняв крышку, Саша потоптался в пороге, размышляя, стоит ли караулить под дверью, дабы их вокалист бесславно не утоп в унитазе. Но кот, довольно ловко балансирующий на стульчаке, сверкнул на него глазищами, и Саша поспешно решил, что тот справится. Да и сколько там воды в том унитазе, если даже и свалится — не утонет. — Почему в кота? — скорбно вопросил Данила, стоило Саше вернуться в комнату. — Колька ведь даже на кота не похож — А на кого похож? — невнимательно отозвался Саша. Он прикидывал, что кото-Коля скоро захочет есть. И желудок у него теперь кошачий, а значит, абы чем его не накормишь — говядина нужна или курица. Что там еще кошки едят? Яйца, творог… Или лучше детского питания с доставкой заказать и не мучиться… Данила тоже задумался. — На что-то такое, — родил он наконец, сделав широкий, совершенно невнятный жест руками. — Большое и хладнокровное. — Типа аллигатора? — спросил Саша скептически. — Ты правда предпочел бы, чтобы у нас тут трехметровый крокодил ползал? И мы бы ему корову в ванне разделывали? — Почему сразу крокодил… — без особого жара заспорил Данила и вдруг словно воды в рот набрал. Саша повернулся: так и есть, кот, закончив, очевидно, свои делишки, возвратился в теплую дружескую компанию. Запрыгивать обратно на диван, впрочем, не стал — сел посреди ковра, с небрежной грацией обернув себя лысоватым хвостом. Кончик хвоста подрагивал. Во рту поблескивали острия внушительных клыков. Огромные желтые глаза глядели с поистине рептильим хладнокровием. — Кис-кис? — жалобно позвал Данила. Кот дернул ушами-локаторами, сложил морду в жуткую гримасу зевка и принялся демонстративно, с наслаждением драть ковер. Надо признать, Колю никто не смог бы назвать легким в общении человеком — во всяком случае, когда речь шла о взаимодействии долгосрочном. Но в кошачьей тушке он оказался откровенно невыносим. Саша начал смутно подозревать, что никакая злая колдунья, которой Коля, скажем, позабыл уступить место в метро, Колю не заколдовывала, а превратился он по собственному почину — утомившись от условностей, взваленных на себя обязанностей и вечного груза ответственности за все на свете. И теперь, не обремененный ничем из вышеперечисленного, элементарно гулял на все деньги. А жалкие никчемные человеческие штучки, вроде необходимости объяснять родственникам и знакомым свое внезапное выпадение из эфира, великодушно, как шубу с барского плеча, сбросил на свою бедовую команду. Сильнее всего от кото-Колиных проделок страдал Саша: именно он проводил с котом большую часть времени. Вот Данила оставаться с кото-Колей наедине отказывался наотрез, а когда на него давили, корчил до того жалобную физиономию, что закалённые сердца коллег смягчались и таяли. Поэтому он максимум составлял Саше компанию. Паша выкрутился куда тоньше, взяв на себя материальную часть вопроса: притащил миски, когтеточку, специальную щетку, не портящую структуру кудрявой шерсти, недельный запас мясной «Агуши», гору игрушек, какие-то кошачьи лосьоны и шампуни (Саша почитал про гигиену корниш-рексов и искренне понадеялся, что Коля нагуляется раньше, чем придется пустить щетки с шампунями в ход). Так вот, изобразив бурную деятельность и обеспечив кото-Колю предметами первой необходимости, Паша вроде как свою миссию выполнил и от дежурств самоустранился. И это притом, что из всех троих именно Паша к кото-Коле относился с наименьшим пиететом, и именно Пашу кото-Коля меньше всего третировал. Предатель… Кото-Коля бесоебил. Радостно, бесстыже и с полной самоотдачей. Иногда у Саши возникало ощущение, что его загребущие лапки дотянулись до телефона, нагуглили там список типа «BucketList вашего шкодливого кота», и теперь кото-Коля идет строго по списку, скрупулезно вычеркивая выполненные пункты. Ну ладно, кое-что ему приходилось пропускать. Например, поедание елочного дождика — по причине несоответствия времени года. Или подношение на подушку человеку щедрого дара в виде придушенной мыши — за неимением в доме мышей. Или выхаркивание шерсти в четыре утра в чьи-нибудь тапки — шерсть у кото-Коли была слишком коротка, чтобы достаточно ее наглотаться в столь недолгий срок. Или катание на занавесках — из-за отсутствия таковых. Окей, еще кото-Коля с подозрительной целенаправленностью старался избегать всего, что могло бы привести его на стол к ветеринару, и справлял нужду исключительно в унитаз… В общем, Саше пришлось признать: кошачий BucketList вышеуказанные обстоятельства здорово сокращали. И слава Богу. Ему по маковку хватало того, что оставалось. — Как думаешь, — опасливым полушепотом спросил Даня во время очередного совместного дежурства, — Коля там внутри… ну, разумный? Или совсем кошка? Вопрос был интересный. С одной стороны, в новом теле Коля чувствовал себя вполне свободно, причем с самого начала. Ведь, если бы он был просто человек, угодивший в кошачью тушку, ему понадобилось бы какое-то время, чтобы научиться управлять четырьмя лапами и хвостом, верно? Общаться он, опять же, не пытался — ни кивками, ни азбукой Морзе, ни начертанием букв в рассыпанной муке, ни как-либо еще. Да и странно было всерьез воспринимать этого кудрявого черта (который потешно воровал из кастрюли горячие пельмени и вылизывал себе всякие интересные места прямо под носом у попеременно краснеющего и бледнеющего Данилы) как их деспотичного фронтмена. С другой стороны, Саше нередко казалось, будто Коля не столько является проказливым котом, сколько играет проказливого кота. И пусть Колины актерские способности в кино вызывали у Саши некоторые, тщательно скрываемые сомнения, он не мог отрицать: кот у Коли получается отменно. Хоть сейчас на Оскар выдвигай. — Я думаю, что-то среднее, — наконец сформулировал Саша. — Он явно осознаннее обычного кота, но в то же время… Договорить не получилось: кото-Коля, который по всем прикидкам должен был сейчас взламывать холодильник на кухне, каким-то образом телепортнулся в комнату и сверзился с книжной полки Дане на голову. Он вообще это дело любил, явно переняв склонность Коли-человека к прогулкам по перилам и ограждениям, чем выше, тем лучше. И если на концертах к перилам и ограждениям прилагались восторженные слушатели, которых хлебом не корми, только дай возможность подстраховать кумира за руки, ноги и прочие доступные части организма, то здесь никакой страховки не было. Поэтому кото-Коля периодически обрушивался со шкафов и полок — стратегически выбирая для этого момент, когда внизу кто-нибудь проходил. Обычно этим кем-нибудь оказывался Данила: он высокий, на него падать ближе. — Какого черта он когтями машет? — горячился Данила минутой позже, скрючившись на табурете, пока Саша обрабатывал ему глубокую царапину чуть ниже затылка. Саша отложил окровавленную ватку. — Как бы он на тебе без когтей удержался? К тому же у корнишонов из-за строения пальцев когти полностью вообще не втягиваются. — У кого-кого? — переспросил Данила недоуменно. — Причем тут огурцы? — Ни при чем. Это породу так на форумах называют. Ласково. — Ласково? — протянул Данила, прищурившись. — Он нас скоро до цугундера своими выкрутасами доведет, а ты к нему ласково? Саша пожал плечами. Он бы соврал, если б заявил, будто к исходу третьего дня не мечтал макнуть кото-Колю смешной морщинистой башкой в толчок. Но вечером, когда Саша ложился спать, мерзлявый кот просачивался под одеяло, тяжелой горячей лепешечкой расплывался на Сашиной груди, утыкался мокрым носом ему под подбородок и заводил такую сладкую кошачью песенку, что даже не верилось, что это то же самое существо, которое два часа подряд насиловало Сашины барабанные перепонки, утробным басом подпевая играющей у соседей «Нирване». За этот мокрый нос и эту уютную песенку Саша скопом прощал кото-Коле все дневные прегрешения и засыпал, как убитый. Чтобы проснуться в пять утра от того, что его нежно тыкает прямо в глаз твердая лапа с теми самыми плохо втягивающимися когтями. Когда «кошачьи каникулы» растянулись на полную неделю, Саша твердо решил: хватит. В смысле, хватит кото-Коле ходить немытым. Пачкался тот исправно, а вылизывался хоть и усердно, но редко и довольно избирательно, и потому уже начинал пованивать. Но Саша все равно откладывал потенциально опасную операцию, сколько мог. Вскоре, однако, откладывать стало некуда: кото-Коля умыкнул из оставленного буквально на полминуты без присмотра шоппера пакет сметаны, зверски выпотрошил его под диваном, половину съел, а в оставшейся половине искупался. Глянув на выползшее из-под дивана поскальзывающееся, обтекающее, тихо икающее от обжорства чучело, Саша одной рукой схватился за совершенно здоровое сердце, а другой — за телефон: наскоро постигать премудрости науки кошачьего купания. Как бы не велик был соблазн просто запихнуть кото-Колю в унитаз, полить сверху шампунем, прикрыть крышкой и пару-тройку раз нажать на кнопку смыва. Ткнув в первую же попавшуюся ссылку со словами «как помыть кота», Саша прочел: «Вымойте унитаз». Кашлянул, поморгал и стал читать дальше: «Быстро засуньте кота в унитаз и закройте крышку (лучше всего встать на крышку, чтобы он не вырвался)». Тут Саша додумался посмотреть на заголовок, увидел там большое слово «ПРИКОЛЫ» и со вздохом закрыл вкладку. А счастье было так близко… Он нашел другую ссылку, серьезную, и сделал все по науке. Наполнил ванну теплой водой, чтобы кото-Коле навскидку было по брюхо. Положил на дно полотенце, чтобы лапы не скользили. Поставил поближе кошачий шампунь — весь из себя противоаллергенный, увлажняющий, витаминный и, судя по ценнику, воскрешающий мертвых. Надел сварочную маску и брезентовые рукавицы… Ну, в мечтах. Выдохнул, перекрестился, вытащил кото-Колю из шкафа, где тот активно усметанивал свои же человеческие шмотки, и, приговаривая какую-то ласковую чепуху, сунул его в воду. Зажмурился. Когда по ушам не ударил дикий вопль, а в лицо не врезалась воющая, покрытая смесью воды и сметаны комета, Саша осмелился открыть глаза. По воде плыли мутные сметанные разводы. Кото-Коля стоял на удивление смирно, лишь хвост кнутом рассекал водную гладь, а глазища, и без того выпученные, грозились вывалиться и пойти на дно. Но в целом все, пожалуй, шло как надо. От нахлынувшего чувства облегчения Саша совсем забыл, что поливать кошку, во избежание испуга от громких звуков, полагается из ладони или ковшика. И по привычке включил душ. Время остановилось. Реальность дрогнула, схлопнулась и расхлопнулась обратно. А когда вся свистопляска закончилась, Саша обнаружил, что поливает из душа вполне себе очеловечившегося Колю, который кота сейчас напоминал разве что выпученными глазами. Ну и костюмом Адама. Интересно, куда делась сметана? — Ты это… мойся, короче. — Вне себя от радости, Саша сунул Коле лейку, в которую тот машинально вцепился. — А мне пора… по делам. Там в холодосе сам посмотришь, сосиски еще были и «Агуши» пару банок. Кушай, отдыхай. За квартирой твоей мы присмотрели, разве только уборка нужна и… небольшой ремонт. Максимум новый ковер. И новый диван. И обои над диваном. Давай, в общем, на связи. Он зачем-то — наверное, от полноты чувств — стиснул Колино мокрое колено и шустро, быстрее любого свежевымытого кота, выскочил из ванной. Пора было собирать вещи и делать ноги, да поскорее. Но добежать до комнаты Саша не успел. Реальность очень знакомо подмигнула, стены с мебелью разом рванули вверх… Или он сам рванул вниз? Выпутавшись из комка ткани, в котором непонятным образом очутился, Саша озадаченно повертел головой, принюхиваясь к резким, в разы умножившимся запахам. Звуки обрели невиданную четкость, цвета тоже изменились. Опустив глаза, Саша уставился на собственные… лапы? Упс, кажется, это было заразно. Вот только лапы оказались вовсе не кошачьими, а вполне даже собачьими. Ну… окей. Может, все не так уж плохо. Собаки Саше нравились больше кошек. И он к тому же заслужил отпуск в награду за возню с кото-Колей, нет? Хотя вести себя, как бессловесная, почти безмозглая тварь, не очень-то хотелось. Опасливо проинспектировав свои мысли и желания, Саша успокоился: все было нормально. Никаких чуждых неестественных порывов. Отлично. Весело гавкнув, Саша завилял хвостом и бодрой трусцой направился в кухню. Ту табуретку он уже давно заприметил — деревянная, аппетитная, так и просится на зуб. Без сомнения, его ждут отличные каникулы.