Чувства на двоих

      Оминис с усталым вздохом оседает на свою кровать. День не задался с того самого момента, как Себастьян резко открыл дверь ванной, хорошенько шебанув ею Гонта. И, признаться, его многочисленные извинения ситуацию не улучшили: головная боль стала верной спутницей сегодняшнего дня, вызывая больше раздражения, чем обычно.       Однако это было лишь началом.       Пролитый за завтраком на мантию тыквенный сок, неполадки с входом в гостиную — кажется, какой-то дурак неведомым образом зачаровал змею ползать по стене, совсем забыв о своей основной обязанности; чёртов Пивз с огненными кеглями, от которого пришлось удирать, спотыкаясь на ровном месте; Себастьян с Грегори, ведущие себя подозрительно странно; профессор Шарп, в очередной раз отчитавший за посредственное зелье. Вишенкой на торте стало письмо от… Гонтов, в котором было сказано, что они ожидают Оминиса на рождественские каникулы, а такое было редкостью, точнее, не случалось никогда. Он мог только гадать, что его «дорогая семья» решила устроить в это Рождество, и все варианты не отличались дружелюбием. Оминиса мутило. Единственное, чего ему невозможно сильно хотелось — закончить этот день поскорее.       Сейчас, сидя на кровати в полном одиночестве, слизеринец усмехнулся — ему стало забавно от мысли, что ранее нерушимое, сокровенное место под названием крипта, в котором юный Гонт всегда мог найти спасение и покой, теперь походит на проходной двор больше, чем общая спальня факультета. Оминис не винил Грегори за развязный язык Себастьяна, уже даже давно остыл, а к самому новенькому прикипел, если не узами дружбы, то хоть как к сокурснику, не отказывающему в помощи, если таковая требовалась. А она требовалась: юноша надеялся на благоразумие Хоффмана, поэтому просил приглядывать за Себастьяном, огораживать от глупостей, но, кажется, в итоге стало на одну проблему больше. Себастьян умел завлекать, если сильно того хотел.       И его не было рядом.       Дарио отпросился на несколько дней. Сейчас семья Элфардов переживала не лучший период. Рио многого не рассказывал, однако Гонту и не нужны были разъяснения, чтобы понимать, насколько всё плохо.       Плохо. Как всё…       Неожиданное, лёгкое касание холодной ладони к щеке вызывает трепет. Оминис слабо вздрагивает, запоздало, понимая, кто перед ним сейчас сидит на корточках. Он не слышал ни шагов, ни чего-либо ещё. Рио всегда ходил бесшумно даже для того, чьи чувства были выкручены на максимум.       Прикрыв и без того туманные глаза, юноша потёрся щекой о чужую ладонь, плавно спускающуюся вниз, касаясь шеи, плеча, предплечья.       Им не нужны слова.       Аккуратно обхватив аристократично бледные и изящные ладони своими пальцами, Дарио касается их тыльной стороны поцелуем, исподлобья разглядывая, как тонкие губы трогает еле заметная улыбка.       «Что случилось, душа моя?».       Оминис с такой же аккуратностью высвобождает одну из своих рук, дотрагиваясь пальцами до затылка Элфорда. Тот понимает жест, приподнимается с корточек, усаживается на колени Гонта, заключая друга в объятия. Затылок все ещё обхвачен нежными пальцами, из-за чего янтарь в глазах поблёскивает, выдавая удовольствие, клубящееся где-то в районе живота приятной истомой. Веки Оминиса вновь поднимаются, и Рио искренне наслаждается притягательной пеленой чужих глаз.       «Теперь всё хорошо».       Несильный нажим в районе затылка, и Дарио припадает к желанным губам в лёгком поцелуе, долго на нём не задерживаясь, смазано ведёт губами ниже, побуждая блондина откинуть голову чуть назад, оголяя шею. Ощущение пульсирующей вены под губами не на шутку кружит голову, и Рио прокусывает молочную кожу настолько аккуратно, насколько это возможно. Слышится шумный выдох. Пальцы на затылке постепенно сжимаются.       Так трудно удержаться от того, чтобы не выпить его всего. Так трудно от невозможности разорвать плоть на его грудной клетке, погрузившись в нее, как в кокон, сливаясь с ним в нечто единое. Элфорд прекрасно знает, что Оминис думает о том же самом, чувствует то же самое.       И пока они делят чувства на двоих, весь мир горит для них в синем пламени.